изобретательные и расчетливые имперские художники. Это были именно художники-коммерсанты, художники-от-денег, потому что все в Империи знали, что после посещения блаженных островов домой возвращаются только трюкачи и фокусники, гоняющиеся за материальным. Остальные, воистину талантливые и одаренные, остаются навсегда жить в Тиффалей, обретая там истинную мудрость и просветление, под руководством достойнейших из учителей.
Расписные своды потолков в гостиной Лелей поддерживали декоративные колонны, выполненные будто из тонкого кружева, настолько ажурной казалась резьба по светлому дереву. В глубоких нишах в стенах умостились невысокие мягкие диванчики и кушетки, обитые бархатистой тканью нежных расцветок. В самом центре на тканом ковре располагался столик, украшенный свежими фруктами, ягодами и лилиями. Там же источала густой и пряный аромат большая медная кадильница. У самого окна, рядом с небольшой мраморной фигурой атлетически сложенного русала, стоял высокий книжный шкаф, без единого промежутка заполненный толстыми томами книг. И цветы, повсюду, из каждого угла, с каждой поверхности благоухали и услаждали взор цветы — белые, желтые, розовые! Даже при всем своем небольшом багаже знаний о растительности Великих Болот, я точно могла сказать, что цветы эти не произрастали в округе Асмариана. Как они сохраняли первозданную свежесть и откуда брались — оказалось загадкой.
Лелей, тем временем, скинула с себя верхний слой нежно-розовой одежды, оказавшейся всего лишь накидкой, и осталась в широких белоснежных шароварах и укороченной блузе, расшитой золотыми шнурами. Белизна облачения гармонировала с бронзовой кожей девушки, подчеркивая красоту ярким контрастом. Наблюдателям также демонстрировался подтянутый животик, а в пупке сиял и переливался камень кроваво-красного цвета. Я невольно вспомнила, что в самом центре тиффалейского головного убора Аксельрода красовался похожий камень. А на тонких запястьях сверкали наборы позванивающих браслетов из чистого золота. И пока я с великим удовольствием созерцала пышное, южное великолепие, хозяйка, довольная произведенным эффектом, расположилась на софе.
— Здесь очень красиво… — в конце концов произнесла я, опускаясь на край небесно-голубого диванчика, расположенного через столик напротив Лелей. — Каких же трудов стоило доставить сюда всю эту роскошь?
— Глупости! — кокетливо засмеялась Лелей. Она, вероятно, ждала этого вопроса. — Этот Дом лишь подстраивается под нужды своих обитателей, только и всего. Я только захотела, чтобы меня окружали привычные с детства предметы, и они тут же появились на отведенных для этого местах.
Мда, это хорошо, конечно, но надеюсь, Дом не подстроится под нужды имперской шпионки и не выдаст меня… Хотя он, кажется, всего лишь уловил мою магию и мою ледяную сущность. Лелей, поправляя густые темно-каштанового цвета волосы, нетерпеливо поглядывала на дверь.
— Ты очень хорошо говоришь на метариконе, — попробовала я вновь завязать разговор, который почему-то не клеился, и вновь контрастировал с прежним поведением тиффалейки. Казалось, что она вся была соткана из противоречий.
— Спасибо, ты тоже! — чуть подбоченясь, горделиво улыбнулась хозяйка. — Хотя у тебя есть легкий акцент. Ты ведь южанка?
Я едва успела мысленно поймать рвущую упасть челюсть. У меня, оказывается, слышно легкий акцент! Хотя в речи самой Лелей оказалось такое количество типично тиффалейских глубоких звучаний, что их невозможно не заметить. Соринка и бревно!
— Да, я из Пелепленеса. Местные считают, что это уже достаточно на юге, несмотря на то что нас связывает Златой тракт и множество культурных связей.
— Их можно понять, — повела плечом и закивала Лелей, — Для них все, что не видно непосредственно с самой высокой башни Джуха́л митка́ар [5: Джуха́л митка́ар («Обучающий Природе» (букв.)) — Академия Друидов (мет.)], уже территории чужеземцев, южан, северян и проклятых луда́сси [6: Луда́сси — варвары (мет.)]. Ведь они считают дикаркой и меня! Меня, чистокровную тиффалейку!.. О, а вот и она! Ну, почему так долго⁈
В комнату, быстро переступая мелкими шажками и стараясь ничего не уронить, с большим подносом вошла Джили. Легко поклонившись, девушка составила скарб на стол, расстелила сверху на ковер дивно пахнущую циновку из высушенных трав и ретировалась в самый дальний и темный угол. Сладко потянувшись и еще раз переложив копну волос с одного плеча на другое, Лелей опустилась коленями на подстилку и поманила присоединиться.
— Я люблю устраивать кофейные церемонии сама. Мало кто умеет совершать их также чисто и правильно, как настоящие тиффалейцы с островов. Даже перебравшиеся на континент тиффалейцы со временем ее забывают и начинают путать. Я сейчас расскажу и покажу тебе. А ты — поговори со мной!
Вытащив из кармана широких шароваров красную ленту, Лелей перехватила волосы снизу, у плеча и потянулась к холщовому мешку, издававшему дивный кофейный аромат. Аккуратно встряхнув его в руках, Лелей насыпала порцию зерен в большую керамическую ступку и пестиком начала размалывать зерна. В этих нежных руках явно заключалась недюжинная сила — не каждый мог и умел правильно разломать кофейные бобы и извлечь из них аромат и будущий напиток.
— Расскажи что-нибудь о себе, Лелей. Ты ведь, первая тиффалейка, которую я встретила в своей жизни! Почему для жизни ты выбрала именно этот болотный город?
И ведь не слукавила — жители далеких островов были крайне редкими гостями даже в таком сердце мира, как столица империи Ордвейг.
— Не скажу, будто я не ждала этого вопроса, — несколько самодовольно усмехнулась девушка, тем не менее, не отвлекаясь от процесса. — Все здесь хотят узнать, как красавицу и аристократку с Тиффалей занесло на далекие болота. Дело в том, что я — писательница, моя дорогая. Можно сказать, биограф небольших, скрытых от чужих любопытных глаз местечек. В этот раз мы с моим издателем на островах договорились, что я привезу им такую книгу, от которой ахнут и зарыдают все тиффалейки и даже неграмотные липайки! Я расскажу им о болотах, о великой любви и гневе, который способен переполнить, расколоть и низвергнуть небеса на землю!
Распаляя себя такими речами, Лелей начинала все энергичнее перемалывать скорлупу в ступке. Глаза ее разгорались ярким пламенем, нос раздувался от объемов вдыхаемого воздуха, а грудь, перетянутая блузой и золотыми шнурами, стремительно вздымалась и опадала.
— Я вообще весьма неспокойный человек. Не могу долго сидеть на одном месте, общаться с одними и теми же людьми, делать одни и те же вещи. Поэтому я часто путешествую. Уже объездила все острова, даже побывала в Бога́з-Гале́, о, этот город невозможно забыть! А каких людей я видела, Минати! — вдруг заметив, что переминать больше нечего и кофейные зерна превратились в пыль, Лелей отложила пестик в сторону и со значением глянула на меня. — Пожалуйста, можешь добавить немного хвороста
