Андрей Бондаренко - Зеркала Борхеса

– Уже уезжаете?

– Уезжаем.

– Завидую. Счастливой дороги…

Они – бок о бок – продолжили путь.

– Почему, небесная донна, ты так встревожилась? – спросил Алекс. – Хмуришься, не улыбаешься. Ну, сболтнул оборванец о возможной стрельбе. Это же просто слухи. Подумаешь…

– Ничего и не подумаешь. А Пепе, кстати, вовсе не «оборванец», а, наоборот, заслуженный и потомственный гаучо… Ты, маркиз европейский, хоть знаешь, кто они такие – гаучо?

– Обыкновенные пастухи. Малограмотные и очень бедные, насколько я помню.

– Пастухи? – буквально-таки опешила Мария. – Ну, Алехандро, ты и даёшь, ляпнуть такое! Пастухи? Хорошо ещё, что никто из местных жителей этого не слышал. Ладно, просвещу тебя, неуча высокородного, а то попадёшь ещё в неловкую ситуацию – засмеют, а то и на дуэль вызовут… Слушай. «Пампа», в переводе с языка индейцев кечуа, означает – «ровная земля». Но это полное враньё. Пампа – это бескрайние равнины, густо усеянные множеством невысоких холмов, покрытых лесом, колючим кустарником и чертополохом. Есть здесь и пустынные районы с древними соляными озёрами, и классические степи с высокими травами… Итак, лет так сто пятьдесят-шестьдесят тому назад в эти места съехалось, в том смысле, что приплыло, очень много народа. Целая куча. В первую очередь, конечно, испанцы. Но хватало и португальцев, да и голландцев с англичанами и итальянцами. Здесь приезжие заложили крепкие фермерские хозяйства, навезли из Европы породистых коров, бычков, лошадей, коз и баранов. Идея была тривиальна и проста – как английский серебряный шиллинг. Для того чтобы полноценно и решительно продвигаться вглубь континента, было необходимо иметь за плечами крепкие базы. Продовольственные, в том числе. Опять же, успешные золотодобытчики (да и серебродобытчики), как правило, люди очень щедрые, и всё необходимое покупают, совсем не торгуясь, просто по бешеным ценам… Но случился всеобщий и грандиозный облом. Ну, не обнаружилось в Аргентине стоящих рудников и россыпей, богатых драгоценными металлами. Зато всё это отыскалось – в избытке немалом – в чилийских и перуанских горах-предгорьях. Европейские переселенцы – постепенно, но решительно и целенаправленно – стали перебираться на постоянное место жительства в эти страны. А что было делать с коровами, баранами и прочим парнокопытным скотом? Не с собой же брать? Понятное дело, что выносливые лошади в долгом походе просто необходимы, да и свежая говядина пригодится. Но большую часть своих стад переселенцы просто бросали, бестолково разгоняя по пампе. Одичавший рогатый скот и лошади очень быстро размножались и чувствовали себя на аргентинских равнинах просто замечательно. Для парнокопытных здесь – идеальная среда и климат… И тогда в пампу пришли бродяги самых разных национальностей – бедные, как худые церковные крысы. Чтобы не умереть от голода, они отлавливали всех этих полудиких лошадей, буйволов, овец, коз и коров. Отлавливали и загоняли на наспех огороженные территории. Так в нашей Аргентине появились гаучо – вольная и свободолюбивая разновидность людей, упрямо не признающая общепринятых законов и устоев. Мораль у гаучо проста: – «Мы были никому не нужны. Когда наши дети пухли от голода, то никто не помог, не протянул даже куска хлеба, все презрительно отворачивались в сторону. Мы всего добились сами, только собственными руками и головой, безо всякой помощи со стороны. Поэтому теперь мы ничего и никому не должны. Мы живём, как хотим, и никто не имеет права вмешиваться в нашу жизнь…». Кстати, слово «хуачу», в переводе с языка индейцев племени кечуа, означает – «сирота»… Как тебе, маркиз плохо-образованный, мой нехитрый рассказ?

– Спасибо, – поблагодарил Алекс. – Очень интересно и познавательно… Но, ведь, речь, как мне помнится, шла и о каких-то – «кабальерос». Кто это такие?

– Понимаешь, далеко не все крупные плантаторы и скотопромышленники перебрались в Чили и Перу. Примерно только половина. Остальные, естественно, остались здесь. Пока, по крайней мере… Так вот. Оставшиеся богачи, то бишь, «кабальерос», считают себя местными единоличными хозяевами. Это в том смысле, что и весь брошенный и самостоятельно-размножившийся в пампе скот тоже (по их мнению), безраздельно принадлежит только им. Поскольку они благородны, знатны и богаты. Какие такие гаучо? Кто это? Ничего знать не хотим! Ещё не хватало, чтобы бездомные бродяги – без роду и племени – претендовали на ничейный скот. Сегодня они бесхозных коров, баранов и лошадей себе заберут. А завтра? Завтра, понятное дело, они большего захотят. То бишь, начнут отнимать у людей благородных и всё остальное: асьенды, поместья, ранчо, дома, земельные наделы… Что это, сеньор маркиз, ты так язвительно ухмыляешься? Да, я являюсь совладелицей трёх крупных ранчо. Но, поверь, ни я, ни дон Рауль… Короче говоря, мы к заносчивому сословию «кабальерос» не относимся. То есть, э-э-э… Да, денег, земли и скота у нас хватает, но с местной напыщенной аристократией мы почти не общаемся. То есть, только по делам бизнеса. Да и гаучо никогда не обижаем. Веришь? И правильно делаешь… Продолжаю. Естественно, что гаучо и кабальерос уже целые десятилетия друг с другом общаются сугубо «на ножах». Иногда наступают периоды крепкого перемирия, которые – рано или поздно – завершаются новыми кровавыми войнами. Сейчас, очевидно, и начинается период очередного обострения…

«Не буду расстраивать милую девушку», – решил Алекс. – «То есть, не буду ей рассказывать о том, что в девятнадцатом веке кабальерос окончательно и бесповоротно победят. Тогда Аргентина уже станет независимым и полноценным государством. При этом, естественно, вся власть классу «кабальерос» и будет принадлежать. Правительственные регулярные войска – это вам не пошлые шутки доморощенных юмористов, это очень и очень серьёзно. Гаучо будут побеждены, рассеяны и – в своём большинстве – уничтожены. Ну, а те немногие, что случайно останутся в живых, со временем превратятся в безобидных и жалких клоунов, чьей главной и единственной миссией будет – усердно развлекать заезжих богатых туристов, американских, преимущественно. Да, грустна ты, жизнь человеческая, во всех проявлениях своих…».

Через некоторое время впереди показалась крохотная чёрная точка, которая – с каждой преодолённой стометровкой – всё росла и росла в высоту. Росла и росла…

– Это, что же, дерево? – спросил Алекс.

– Ага, дерево. Очень-очень высокое и разлапистое, – подтвердила Мария. – Единственное кебрачо на многие сотни и сотни миль вокруг. Местная достопримечательность такая. В верхних «этажах» кебрачо обитают самые разные птицы, включая беркутов, орланов и соколов. На серединных живут всякие мелкие животные: грызуны, обезьянки, ящерицы и змеи. А нижний ярус – безраздельная и приватная вотчина ягуаров… Этому конкретному дереву, наверное, лет восемьсот пятьдесят, оно хорошо «помнит» Великое царство кечуа и приход первых испанских конкистадоров. Кебрачо растут только в тех местах, где чистые грунтовые воды подходят очень близко к поверхности земли. Поэтому рядом с этими загадочными и таинственными деревьями всегда можно найти родники с хрустальной питьевой водой или даже глубокие колодцы, выкопанные многие сотни лет тому назад древними южноамериканскими индейцами…