Я медленно поднял руки и так же медленно проводил взглядом барсучьего деда, который ощерился, пригладил крашенную, как шкура зебры, бороду.
— Да́мышни, прошу на свежий воздух.
— По почкам их, и за уши вытаскивай, как крольчих из клетки, — прохрипел рыжий гном, который быстро отобрал у меня ружьё, и принялся хлопать по карманам.
Я не обращал на него внимания, обыскивает и обыскивает. Хотел бы убить, уже убил. Сам глядел на то, как сестры растерянно и устало спускались на землю. В глаза читался страх и недоумение, мол, ну сколько можно? Мы же уже победили.
Направление взгляда не укрылось от человека по кличке Самогоныч. Он прищурился и ухмыльнулся.
— Самогоныч, — прокаркал Мухомор, хлопнув меня по груди, отчего я чуть не закашлялся. Лапища у коротышки была тяжёлая. — У него жетон электрика, несколько пистолетов и полный кошелёк. Берём?
Главарь с бакенбардами ответил не сразу. Он сперва некоторое время пристально глядел на меня, потом на моих спутниц. Раз вздохнул. Раз цокнул языком и легонько покачал головой, словно спросил сам с собой.
— Ещё раз повторюсь! Какого хрена?! — звучно и басовито, словно те же гномы, заорал он. — Мы идём! Там падальщики уже человечьи трупы обгладывают, здесь долбанутый током с двумя ушастыми ошивается, а наш милый погребочек превратился одну сплошную воронку! У меня чуть сердце не остановилось! Кто мне ответит?!
Бакенбардный Самогоныч протянул дробовик орчанке.
— Куня, подержи, а то я сейчас кого-нибудь пристрелю без разбирательств.
Эльфиек подтолкнули ко мне поближе, и мы так и стояли с поднятыми руками, глядя на устроенное представление. А коренастый мужичок совсем разошёлся.
— Мы ночей не спали! Мы неделями не ели! А тут э-э-это-о-о!
Он указал сразу двумя протянутыми рукам на воронку.
— Подвесить бы кое-кого за ноги на ветке, и подождать, пока кровососы всю кровь не высосут, — понизав голос и подойдя вплотную, протянул он и внезапно заорал, отчего Рина вздрогнула, можно сказать, чуть на месте не подпрыгнула. — А ну, живо отвечать, что вы здесь забыли?!
— Это… мы от бандитов убегали, — начал придумывать на ходу отмазку. — У меня брат — сталкер, рассказывал, что у него тут убежище. Мы пришли, а здесь уже была воронка.
— Да-да-да, — залепетала Рина, которая скосилась на закашлявшуюся сестру, — мы только разок внутрь глянули. Вытащили эту штуковину наружу, и внезапно ангел прилетел. Он и взорвал всё.
Я закатил глаза и вздохнул.
— Да-да-да. Так и было, — испуганно повторила Рина.
— Так уже было, или вы вытащили, а ангел взорвал? — растянувшись в ехидной улыбке, переспросил Самогоныч.
— Ангел взорвал.
— Так и было, — в голос ответили мы с девушкой и переглянулись.
— Я же говорил, не надо было брать тот цилиндр, — мягко протянул Дед за нашими спинами.
— Это не давало им права лезть в погреб, — процедил Самогоныч и протянул руку. Мухомор шмыгнул носом и протянул ему охапку оружия. Тут уже раздался восторженный визг орчанки Куни.
— Какая прелесть! Самогоныч, можно я его убью, а эту пушечу себе заберу?!
Она прижала к себе руки и встала на цыпочки, как девочка, которой показали большую красивую куклу.
— Страшная девка, — пробасил Мухомор. — Наш бухгалтер. Даже на ведро водки серебрушку не выклянчишь.
— Куни-Куни, лапочка-когтяпочка, — подал голос Дед. — Будь добра, отойди подальше.
Орчанка вопросительно поглядела на своего спутника, и тот пояснил:
— Ты сейчас от радости лопнешь и всех забрызгаешь.
Я не сдержался и медленно-медленно повернулся. Всё равно убивать не будут. Нас будут сейчас разводить на деньги, как гном кроликов.
В тот момент, когда чёрно-белый дед-барсучара достал из-за спины бластер, орчанка взорвалась истошным криком. Она долго что-то орала на своём. А потом выдохнула и произнесла по-русски:
— Можно, я его подержу? А можно, пальну разок?
— Цыц! — рявкнул Самогоныч, и Куня притихла. — Чё там про брата квакнул? — подойдя поближе и глянув снизу вверх, спросил он у меня.
— Ну, брат у меня сталкер. А это его погреб.
— Позывной.
— Что? Кличка?
— Это у собак и бандюков клички! У сталкеров позывные! — прорычал мужик и насупил брови.
— Не знаю. Сидоров он.
— А похож, — протянул Дед.
Стоящий за спиной Мухомор схватил меня за цепочку с жетоном и с силой натянул, как удавку, я даже поперхнулся.
— Вроде сходится. Он говорил, что у него младшо́й в гильдии.
Гном отпустил цепочку, и я закашлялся.
— Цыц, — снова рявкнул Самогоныч. — Не верю я про брата. Думать буду.
Глава 26. Перекрестки жизненных путей
Киса снова зашлась тяжёлым кашлем. Я поглядел на эльфийку и медленно опустил руки.
— Э, не шали, братец! — быстро прокаркал краснобородый гном. — Самогоныч, я его вырублю?
— Цыц, — прорычал главарь этой шайки искателей. Или как он там неофициально назывался у сталкеров? Командир, не иначе.
Бакенбардовый оглянулся. Его цепкий взгляд скользнул по Куне и Кильке. Те быстро отступили на несколько шагов и взяли меня на прицел.
— Ты чего такой дерзкий? — протянул главарь и подошёл ко мне поближе.
Немудрено, что спутал его с гномом. Коротышке приходилось задирать голову, а мне, наоборот, глядеть на него сверху вниз. Но, несмотря на то что рост у меня выше среднего, и что я моложе лет на двадцать, не стал бы делать ставку на свою победу. Он кряжистый и широкий. В нём чувствовался вес, и это было отнюдь не пивное брюхо.
— А что б вам жизнь сладкой не казалась, — тихо ответил я и добавил: — Эти девушки под моей опекой. Одна из них отхватила пневмонию, и ситуация как в игре домино: козырный шах. Если из-за вас не отвезу к лекарю — умрёт. Чтоб отвезти, надо дать вам по шее.
Чёрно-белый гном-барсук тихо хмыкнул. Распылалась в улыбке орчанка. Едва слышно прыснула спрятанная под капюшоном Килька. Я глянул на тонкое создание, которое, судя по голосу, оказалось девушкой. Даже удивительно, как она лук натягивает.
— А похож, — произнесла Куня, — весь в братца.
— Похож, — крякнул Мухомор, — только нам дела нет до этих чистопородных длинноухих дур. Сдохнут, не наши проблемы.
— Я полукровка, — пробурчала ни с того, ни с сего Рина.
— Значит, полудурошная, — прорычал гном.
— Цыц, — в очередной раз проронил главарь. Он всё так же смотрел на меня снизу вверх.
— Десять золотых. По два на каждого, и расходимся, как два встречных трамвая, — произнёс он, наконец.
— По одному. Я вашего барахла себе не брал. Его ангел уничтожил. Итого пять.
— Э! Ты чё?! — повысил за моей спиной голос краснобородый Мухомор.
Он хотел ещё что-то сказать, подавившись от врождённой гномьей жадности, но главарь поднял руку, и гном клана червя сник, возмущено бурча под нос на своём языке. Зато встрял барсук:
— Вообще-то, — ласково протянул он, — взял.
Оглянувшись, увидел в его руках руку робота. Вот, точно профи искатель, нашёл надёжно спрятанное в фургоне.
— Восемь, — произнёс бакенбардовый.
— Шесть, — отрезал я.
— Э! — опять возмутился красный.
Главарь изогнул одну бровь, цокнул языком, качнул головой, и лишь спустя несколько секунд протянул пятерню.
— По рукам!
— По рукам! Но отдам в ближайшем большом городе, когда проводите нас туда. И выдвигаться надо сейчас, — ответил я, чувствуя, как пересохло во рту, а уши начали гореть, не слабже паяльника. Что называется, голым пальцем фазу проверяю, убьёт — не убьёт.
За спиной в очередной раз завопил краснобородый:
— Э, да ты совсем охренел?!
— Заткнись! — хором заорали все его друзья. Я облегчённо выдохнул. Поставил на кон всё и выиграл. Шесть золотых — сумма не маленькая, но подъёмная, особенно с трофеев, а судя по тому хламу, что у них был в погребе, искатели тоже в хорошем плюсе. Все ржавые железяки стоили вряд ли больше десяти серебряных рублей.
Старшой хитро искателей улыбнулся.
