— Ну что, морячки, тронулись? — осклабился Коханюк, поигрывая нагайкой.
— Только после вас, — хмыкнул в ответ Будищев, забираясь в тачанку.
— Глядите не отставайте, — ухмылка таманца стала жесткой как наждак.
— Не отстанем, — пообещал прапорщик, устраиваясь поудобнее, рядом со Шматовым.
Федька сегодня выглядел особенно импозантно. На перепоясанной крест на крест пулеметными лентами груди георгиевский крест, из воротника выглядывает ворот чистой рубахи, на поясе револьвер, а в руках винчестер, подаренный в свое время доктором Студитским. Дмитрий даже хотел одолжить у какого-нибудь матроса бескозырку для полноты образа, но денщик, никогда не видевший фильмов о Гражданской войне, решительно воспротивился этому.
— Ну что, махновцы, погнали? — усмехнулся Будищев, обведя взглядом свое воинство.
— Слушаю, ваше благородие, — равнодушно воспринял новую кличку Егорыч, давно привыкший к закидонам своего прапорщика и легонько тронул вожжи.
Двигаться позади шедшей на рысях казачьей сотни было удовольствием ниже среднего, уж больно много пыли поднимали копыта коней. В другое время Дмитрий, недолго думая, приказал бы выйти вперед, но сегодня он отчего-то скромничал. Их маленький отряд уже обошел Янги-кала, когда забухала русская артиллерия и раздался противный вой падающих снарядов.
Сегодня четвертую батарею против обыкновения не раздергали на отдельные взводы, а дали работать в полном составе и подчиненные подполковника Мамацева не подвели. Причесав для начала всю территорию текинской крепости шрапнелью, они вскоре стали сосредотачивать огонь на отдельных участках, быстро превращая их в груды развалин. Покончив с одним опорным пунктом, артиллеристы тут же брались за другой, смешивая и его с землей.
— Красота! — подкрутил усы, наблюдавший за этим Коханюк.
— Не случилось бы перелета, — поежился Бриллинг. — Как раз по нам прилетит!
— Было бы неприятственно, — согласился с ним есаул, с хитринкой посмотрев на своего субалтерна.
Два этих офицера являли собой две крайние противоположности, и только такое предприятие как война могла свести их вместе. Уроженец Тамани Артемий Семенович Коханюк начинал службу рядовым казаком, затем поступил в Ставропольское юнкерское училище, которое окончил по первому разряду. Как и большинству выслужившихся из нижних чинов ему приходилось долго и упорно карабкаться на каждую новую ступень служебной лестницы.
Его подчиненный, напротив, вырос, что называется, с серебряной ложкой во рту. Не слишком усердствуя в учебе, прошел курс военной гимназии и Николаевского училища. Благодаря фамильному состоянию смог поступить в один из самых блестящих лейб-гвардейских полков.[5] Был непременным участником всех веселых пирушек и других проказ золотой молодежи, за что, в конце концов, и поплатился, вылетев из гвардии на войну.
— Как располагаете, прапорщик, могут артиллеристы взять неверный прицел, да и накрыть нас? — поинтересовался есаул у моряка.
— Снаряд как пуля, виноватого найдет, — с философским видом ответил ему Будищев из тачанки.
— Отож, — перешел на кубанский диалект Коханюк, при этом хищно раздув ноздри, как почуявший добычу хищник.
Надо сказать, что ему как природному казаку претили люди, отправляющиеся в бой не верхом, а на коляске. Но увидев своими глазами действие картечниц по текинской коннице, сотенный командир проникся нешуточным уважением к новому виду оружия и его изобретателю. К тому же, Дмитрий, как и он, начинал службу нижним чином, да еще заслужив при этом полный бант знаков отличия военного ордена. Рядовых за просто так не награждают, это таманец знал по себе.
— Что-то текинцев не видно, — буркнул заметно нервничающий Бриллинг, снова против своей воли покосившийся на тачанку.
— Вон они, — усмехнулся Будищев и показал рукой в сторону ближайшего бархана. — Шапки сняли, оттого не так заметны!
— От бiсовы дiты! — выругался есаул и хотел было отдать приказ казакам, отогнать соглядатаев, но остановился, заметив как Дмитрий достает из футляра свою винтовку.
— Дивись якая цаца! — восторженно воскликнул сотенный, разглядывая диковинное оружие.
Прапорщик тем временем сноровисто зарядил «Шарпс», затем по колебанию флажка на пике казака определил направление ветра и тщательно прицелившись спустил курок. Крупнокалиберная винтовка гулко ухнула, после чего прячущийся за барханом текинец подскочил как ужаленный и тут же рухнул на песок.
— Етить! — едва ахнул от подобной меткости казак. — Я вже думав, що обмишуліться, а воно он як!
Будищев, тем временем, не отвлекаясь на чужие восторги, скупым движением опустил рычаг, одновременно ухитрившись на лету подхватить вылетевшую из патронника гильзу. Быстро перезарядив винтовку с ловкостью заправского фокусника, он снова прицелился и выстрелил по второму лазутчику.
— Попав, ей богу попав! — загомонили внимательно наблюдавшие за офицером казаки.
— Минус два! — каким-то будничным тоном заметил Будищев, возвращая свое оружие в футляр.
— Нет вы подiвiтесь яка гарна арифметика! — хлопнул себя по ляжке Каханюк.
— Впечатляет, — нервно сглотнув, согласился с ним хорунжий.
В это время артподготовка закончилась, и русские колонны с трех разных сторон ворвались в Янги-калу. Засевшие в домах, садах и прочих укрытиях текинцы ответили им ожесточенной пальбой, но так и не смогли выдержать напора атакующих. Все-таки ружья слабые противники пушкам и картечницам.
Наибольшего успеха добился отряд полковника Куропаткина, на долю которого помимо двух митральез досталось два скорострельных орудия Барановского. Алексей Николаевич поначалу удивился подобному самоуправства Шемана, но возражать не стал, здраво рассудив, что в бою пушки лишними не бывают. Первые же выстрелы показали ему, что это было совершенно правильное решение. Под прикрытием огня картечниц легкие двух с половиной дюймовые орудия быстро перекатывались с места на место силами расчетов на прямую наводку, после чего следовал выстрел, и очередное текинское укрытие разлеталось в разные стороны. Защитники, видевшие опасность, исходившую от пушек гяуров, пытались стрелять по канонирам, однако непрерывные очереди пулеметов не давали поднять им головы.
— Какая действенная тактика, лейтенант! — восхищенно крикнул Шеману Куропаткин. — Это вас на флоте так учат?
— Так точно, господин полковник, — с достоинством отвечал ему моряк. — Мы на флоте все делаем или хорошо, или очень хорошо!
— Экие молодцы! — одобрительно отозвался полковник, внимательно оглядев стоящих перед ним навытяжку рослых матросов.
Не успел он окончить осмотр, как впереди снова загремели выстрелы и послышали исступленные вопли обороняющихся. Услышав эту какофонию Куропаткин немедля отошел с линии огня и махнул Шеману, дескать, продолжайте.
— Огонь! — приказал комендорам, правильно понявший его лейтенант.
Несколько снарядов выпущенные по дувалу, за которым засели текинцы, заставили тех спешно ретироваться, после чего полковник подал сигнал к атаке.
— Ура! — закричали солдаты и ринулись вперед, выставив перед собой штыки.
Гардемарин Майер в это время со своими подчиненными поддерживал атаку колонны атаковавшей Янги-кала с запада. Командовавший оной генерал Анненков слыл большим авторитетом в деле железнодорожного строительства и занимал должность начальника военных сообщений Закаспийского края. В частности именно под его руководством в кратчайший срок была построена дорога от Михайловского до Кизил-Арвата. Но вот зачем такого человека поставили командовать штурмом, оставалось для моряка откровенной загадкой.
Поначалу все шло более чем хорошо. Поддерживаемая артиллерией колонна бодро наступала, пока не уперлась в довольно глубокий овраг, по дну которого протекал ручей. Вызванные тут же саперы немедля принялись наводить мост, но то ли у них было плохо с материалами для постройки, то ли еще по какой причине, но работа у них не спорилась.
Увидев эту заминку, генерал Анненков к несчастью не нашел ничего лучшего, как действовать решительно, и дал команду переходить ручей вброд. Сказано-сделано, и перебравшиеся через природное препятствие пехотинцы двинулись дальше во главе со своим бравым генералом.
