Текинцы, заметив это, возблагодарили Аллаха за данную им возможность поквитаться с ненавистными для них «белыми рубахами» и бросились в бой. Первую атаку удалось отбить слаженными залпами, но из глубины Янги-кала прибывали все новые и новые толпы защитников и скоро им удалось потеснить своего врага.
— Что там творится? — недоуменно спросил Майер, настороженно прислушиваясь к звукам боя.
— Кажись, наших бьют, — севшим голосом предположил Нечипоренко.
— Типун тебе на язык! — прикрикнул на унтера гардемарин.
— Так точно, ваше благородие! — гаркнул тот вытянувшись, а затем тихо добавил в сторону, — только нашим все одно худо!
— Что же делать?! — с досадой воскликнул моряк и с надеждой посмотрел на саперов. — Братцы, постарайтесь быстрее!
— Мы делаем все возможное! — сухо отозвался командовавший теми офицер, но затем и сам стал понукать подчиненных, не выдержав ожидания.
— Вашбродь, — неожиданно обратился к Майеру один из матросов, — дозвольте обратиться?
— Что тебе? — недовольно отозвался гардемарин, не отрываясь смотревший в ту сторону, где гремел бой.
— Что если мы наши пулеметы, то есть, как их, картечницы на руках перенесем?
— Ты это серьезно? — опешил от подобного предложения командир.
— А чего? Мне Будищев, то есть, их благородие господин прапорщик сказывали, что картечницы сразу сделаны как эти… горно-навьюченные, вот!
— Горно-вьючные?
— А я как сказал? Их можно на легкие части разобрать и перетащить, коли надобность случится. Или на ишаков каких навьючить. Так нешто мы — русские матросы слабее будем?
— Ох и брешешь ты, Макарка! — вперил в матроса недоверчивый взгляд Нечипоренко. — С каких таких делов господин прапорщик стал бы с тобой разговоры за пулеметы весть, когда от тебя пользы никакой. Разве только водки можешь вылакать столько, что нормальному человеку и не вообразить.
— Вот тебе крест, господин унтер! — размашисто перекрестился рационализатор. — Если вру, то пусть меня гром разразит. Пусть меня первый же текинец застрелит…
— Погоди, — прервал его Майер. — Пожалуй, в его словах что-то есть!
Скоро выяснилось, что матрос не ошибался. Увесистая картечница легко разобралась на несколько частей, каждую из которых вполне мог тащить один крепкий человек. Конечно, спустить ее вниз на дно оврага, а затем поднять наверх, оказалось не столь простой задачей, но все-таки решаемой. Не прошло и четверти часа, как первая из пулеметных установок была собрана на другом берегу и полностью готова к бою.
— Ай да мы! — весело воскликнул Макар, едва не пройдясь вприсядку от радости.
— Прикажете и прочие разбирать, вашбродь? — шумно выдохнул Нечипоренко, вытирая вспотевший лоб рукавом.
— Конечно, — кивнул ему гардемарин, лихорадочно думая как поступить.
— А может, пойдем к своим на выручку? — с надеждой в голосе спросил матрос.
— И то верно, — тряхнул головой Майер и приказал расчету катить митральезу на шум боя.
Как выяснилось позднее, что моряки подоспели в самый критический момент. Пошедшие в отчаянную атаку текинцы уже почти достигли стрелковых цепей русской пехоты. Казалось, еще немного и противоборствующие стороны сойдутся грудь в грудь, штык против сабли. И одному богу известно, чем бы это могло кончиться, если бы гардемарин и его люди немного запоздали.
Безжалостная машина смерти, глухо зарокотав, решительно перекрыла суматошную пальбу, яростные крики сражающихся, жалобные стоны раненных и прочие звуки боя. Валивший клубами густой пороховой дым затянул все вокруг картечницы, но смертоносные рои пуль продолжали косить атакующих текинцев. Многие из них уже были знакомы с действием пулеметов, а потому при первых же звуках не сговариваясь, повернули назад и бросились бежать. Как это часто бывает в бою, паника, возникшая в одном месте, мгновенно передалась дальше и вскоре только что рвавшиеся в бой текинцы, как по мановению волшебной палочки принялись удирать.
— Ура! — заорал Макар, подкидывая от полноты чувств свою бескозырку в воздух.
— Ура! — подхватили его крик солдаты, — молодцы флотские!
— А вы вовремя, гардемарин, — устало бросил подошедший к ним подполковник, — только помнится, прежде у вас было больше митральез?
— Остальные сейчас будут, — козырнул Майер. — А где его превосходительство?
— Генерал Анненков погиб [6], - хмуро ответил ему офицер. — Принял командование я — подполковник Козелков.
— Слушаю…
— Приказываю, немедленно доставить сюда все картечницы!
— Есть!
Заметив, что колонна генерала Анненкова замешкалась, Куропаткин быстро перегруппировал свои силы, и повел их на помощь. Пока три пехотных роты при поддержке орудий подвижной батареи продолжали выкуривать текинцев из предместий Янги-калы, казаки вместе с моряками обошли крепость по кругу и ударили по противнику с другой стороны. Оказавшись между двух огней, текинцы не выдержали напора и бросились по направлению к Геок-тепе, надеясь найти защиту за его стенами. Но едва их толпы показались на открытой местности, как по ним ударили пулеметы Будищева. Как оказалось, он предвидел подобное развитие событий и заранее приготовил и замаскировал позиции.
— А не обмишулишься, прапорщик? — только и спросил есаул, когда услышал предложение Дмитрия. — Ить не успеешь уйти, коли нужда припрет!
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — пожал плечами Дмитрий.
— Да ну его, — засмеялся казак, — в нос шибает, а удовольствия никакого! Ладно, коли выгорит, я тебя настоящей кизляркой [7] угощу. Будешь?
— Як шо людына не пье, вона або хвора, або падлюка, — припомнил поговорку Будищев, вызвав одобрительный смех у Коханюка.
— А где твой субалтерн? — как бы про между прочим поинтересовался моряк, снимая вместе с Федором пулемет с тачанки.
— Та бic его знает! — пожал плечами сотенный командир. — За кем тось погнався с казачками, та пропал.
— Ну-ну, — хмыкнул прапорщик, одновременно показывая подчиненным, как правильно замаскировать огневую точку
— Та нi, — правильно понял его есаул. — Вiн рубака добрый, даром что из Петербурга. Только дюже себе на уме. Уж больно хочет в гвардию вернуться.
— Бог в помощь, — отозвался Будищев и тут же сменил тему. — Запомни хорошенько нашу позицию. Выводи на нее текинцев, а остальное — дело техники. Главное сам не напорись.
— Тю! Я что дурный?
Первые одиночные беглецы из Янги-кала показались, когда еще в самом селении бушевал бой. Пулеметчики их проигнорировали, зато таманцы гонялись за ними с таким воодушевлением, как будто дорвались до любимого занятия. Но спустя немного времени из обреченной крепости повалили целые толпы ее неудачливых защитников. Одни яростно нахлестывали своих коней, другие бежали держась за их стремена или даже хвосты, третьи и вовсе на своих двоих. Многие были ранены, кое-кто даже потерял оружие, но все они как один стремились в Геок-тепе, в тщетной надежде спасти свои жизни за его укреплениями.
Поначалу Коханюк и его люди пытались преградить им путь, стреляя по бегущим из винтовок, но их жидкая цепь не могла служить надежным препятствием для такого потока людей. Поняв это казаки прекратили огонь и не жалея лошадей понеслись прочь.
Несколько конных групп пронеслась мимо засевших в засаде моряков, не вызвав их интереса. Но за всадниками чернело целое море бегущих и когда они оказались совсем рядом, Дмитрий приказал откинуть маскировавшие их ветки саксаула с наваленным на них сухим бурьяном.
— Держись, братцы! — успел сказать он, до крови закусив губу, и нажал на гашетку.
Застывшие в ожидании пулеметы, подобно живым существам встрепенулись, и гулко загрохотали, подпрыгивая от возбуждения на месте. Две свинцовые струи почти одновременно ударили по толпе, раздирая тела отступающих. Текинцам нигде не было спасения. Сзади, наступая на пятки бегущим, двигалась неумолимая как гнев Аллаха цепь «белых рубах» и они бежали, толкая друг друга вперед, даже не подозревая, что там уже снимают кровавую жатву картечницы.
