– Оставь его, – неожиданно спокойно попросила рабирийка. – Он ни в чем не виноват. Убей меня, если хочешь.
– Совсем рехнулась?! – взревел Альмарик – больше от незаслуженной обиды, чем от гнева. – Что тут творится, демон всех вас задери?! Взрослые в деревне есть?
– Пророчество сбылось, – буднично, как о чем-то совершенно обыденном, пояснила девчонка. – Мы оказались не готовы… Кто постарше, умирают… Зачем вы здесь?
– Помощь, – хмуро буркнул десятник. – Нам сказали, у вас моровое поветрие или вроде того… Ребенок плакал, понимаешь… Чем ты меня, ножом?
Гулька покачала головой. Подняла окровавленную ладонь, присогнула пальцы. Альмарик знал, что сейчас увидит, но оказалось иначе. Медленно, неохотно показались острые, янтарно-желтые когти на указательном пальце, на среднем. И все. Девчонка повернула ладонь к себе, крепко прихватила коготь на указательном пальце и с небольшим усилием выдернула, как дергают расшатанный молочный зуб. Затем взглянула на человека и бледно улыбнулась, показав отсутствующие клыки.
– Да-а, – только и нашелся десятник. – Дела…
Неосознанным жестом он прижал на груди амулет. Тот оставался теплым и безучастным.
Лишь спустя четверть колокола он налился могильным холодом.
* * *На другом конце деревни воин Эйвар по прозвищу Медведь и его приятель, который охотно отзывался на кличку «Рыбий Глаз», выполняя наказ командира, обходили дом за домом. Никого, кому можно было бы задать пару вопросов, Эйвар и Рыбий Глаз пока не нашли, зато у обоих в карманах, поясах и за голенищами сапог завалялось довольно много красивых и дорогих безделушек.
Приятели действовали по одному и тому же нехитрому распорядку: наскоро обшарив очередное жилище и убедившись, что хозяева не в состоянии им помешать, совершали второй обход, куда более вдумчивый.
Эйвар до поступления на службу подрабатывал починкой замков, а Рыбий Глаз, служивший прежде в Сыскной Управе, обладал сверхъестественным нюхом на тайники, так что дело у них шло – на заглядение. Собственно, уже теперь оба могли, вернувшись в Пуантен, безбедно прожить лет двести и оставить кое-что наследникам на обзаведение хозяйством.
– Не хватит ли с нас, братец? – осведомился Рыбий Глаз, утирая со лба трудовой пот и пристраивая за пазухой драгоценную диадему, которая так и норовила выскользнуть в дорожную пыль. – Еще немного, и я на коня не залезу без двух помощников. Проклятье, я сам себе напоминаю ходячую гномскую казну!
Он разразился смехом, немного нервным, поскольку в последнем доме с хозяином получилось неловко. Тот пришел в себя достаточно, чтобы заговорить, но не настолько, чтобы благоразумно промолчать. Впрочем, Эйвар, всегда слывший краснобаем, в два счета доказал: сокровища – вампирские, значит, неправедные. Теперь справедливость восстановлена – барахло досталось людям. Кроме того, вокруг столько мертвецов, что еще одна свернутая шея не вызовет ровно никаких подозрений.
Рыбий Глаз, почти состоявшийся богач, легко с ним согласился. Весь этот сумасшедший поселок с полудохлыми обитателями действовал нормальному человеку на нервы. Право, рассудил Рыбий Глаз, если б гули стали совсем дохлыми, было бы гораздо спокойнее.
– Значит, ты взял себе больше, чем я, экая жадина, – невозмутимо отвечал Эйвар, человек могучего сложения и гигантской силы. Как-то раз, во время усмирения крестьян в забытом богами захолустье, он на спор ударом кулака убил лошадь, а потом и посмевшего возмутиться владельца. – Ладно, довольно. Вон туда заглянем, и по коням.
Он указал на дом, стоявший чуть на отшибе, больше и роскошнее прочих, украшенный особенно затейливой резьбой. Дом вождя или вельможи, или кто там у них, у вампиров этих, подумал Рыбий Глаз.
При внимательном взгляде мотивы резного орнамента показались ему несколько зловещими – цветы с зубастыми пастями вместо бутонов, сплетающиеся в жестокой схватке, вооруженные полузвери – полулюди, нарочито примитивные изображения животных и просто повторяющиеся узоры, вроде бы ничего особенного не означающие, но наводящие смутную неодолимую тревогу. Однако Эйвар бодро толкнул створку ворот, и после мгновенного колебания Рыбий Глаз двинулся следом. В конце концов, загадочная хоромина просто набита драгоценной дрянью, сказал он себе, уж я-то чую.
Дверь, ведущая внутрь, к удивлению обоих, оказалась заперта. Эйвар переглянулся с приятелем, а затем обрушил на дубовую створку чудовищный удар, который сокрушил бы и каменную стену. Петли жалобно хрустнули, дверь рухнула внутрь. Медведь довольно ухмыльнулся.
– Если что, все так и было, – прогудел он и шагнул в пахнущую чабрецом, медом и полынью темноту.
Они обошли дом кругом, и Рыбий Глаз начал кое-что подозревать. В доме никто не жил. Это вообще был не жилой дом – нечто вроде склада или чертога собраний. В отличие от прочих, где они успели побывать, просторных и светлых, этот изобиловал узкими сумрачными коридорами, крутыми лесенками и неожиданными тесными залами с верхним светом, где в центре слабо мерцали непонятные, исчерченные чужими рунами круги, а вдоль стен стояли отполированные скамьи и свисали связки сушеных трав. Бывшего сыскаря начала бить невольная дрожь. Незрячий глаз, коему он был обязан своим прозвищем, отчаянно зудел под мокрой от пота повязкой.
– Эй, послушай, – позвал он в широкую спину приятеля. – Нет здесь никаких сокровищ. Это дом здешнего колдуна. А может, ихнее капище. Пойдем отсюда, Медведь, гори оно огнем.
– Капище – это хорошо, – бурчал Медведь, уставясь на что-то в дальнем углу комнаты под самой крышей, куда они долго карабкались по узкой винтовой лестнице. – Капище – стало быть, по нашему, храм. А храм – это всенепременно камушки и всякое прочее золотишко. Жрецы повсюду народец прижимистый и запасливый, жаба их мать… отойди ты в угол, что ли, не мешай…
Он присел на корточки над здоровенным и даже с виду неподъемным бронзовым сундуком, при виде которого Рыбий Глаз мгновенно забыл большую часть своих страхов.
– Эй, – прошептал он. – Что-то мы нашли. Медведь, там сокровище нешуточное, невиданное. Я чую. Я всегда чую. Ты побыстрее открывай…
– Не зуди, – отмахнулся Эйвар, ковыряя широким кинжальным, лезвием в замысловатом замке. Копался он довольно долго. Рыбий Глаз внимательно наблюдал, вытянув шею и приплясывая от нетерпения. Внезапно Медведь с проклятием отпрянул и с размаху хватил по замку стальным оголовьем кинжала. В воздухе разлился чистый музыкальный звон.
– Ну? – выдохнул Рыбий Глаз. Эйвар осторожно откинул крышку.
– Ну?! – проревел он. – Где оно, твое, язви его, сокровище?!
В бронзовом сундуке, выстланном изнутри неведомым бархатистым материалом цвета старого серебра, на пухлой подушечке мирно покоился гладкий, непроницаемо черный металлический шар величиной с головку сыра или с ядро для осадной катапульты. Когда сундук открылся, вокруг шара медленно, точно нехотя, распространилось теплое медовое сияние. Рыбий Глаз смотрел на него, как завороженный.
