то же самое.
– Давай проверим? – предложил он. – Наверняка это знак судьбы, что мы оказались именно в этом месте.
– А если ловушка?
– Тогда тем более стоит проверить, чтобы в нее не попался кто-нибудь из сельчан.
Хизаши закатил глаза, но что делать – в этом весь Куматани Кента.
Они пошли по остаткам битого камня, пока среди зарослей молодых кленов не показалось крохотное святилище ками, даже не храм, а маленький домик с крышей и крыльцом, над которым болтались истрепанные концы порванной симэнавы. Святилище стояло на почерневшем валуне возле тропы, наверняка отмечая приближение к человеческому жилью, но святости в нем совсем не осталось, как и самого ками.
– Такие ставят перед входом в поселение. Обычные места поклонения горным ками выглядят куда проще. Но это и не полноценный храм. – Кента приблизился и прикоснулся к валуну. – Так странно.
– Если на горе и была деревня, то вряд ли большая. – Хизаши вид заброшенного и разоренного святилища угнетал. – Но лично я не припоминаю, чтобы поблизости от Янаги были другие поселения.
– Я тоже. Но взгляни на это.
Кента ногтем соскреб с камня слой старой копоти.
Они продолжили путь, и Хизаши начал ощущать давящую ауру этого места. Воздух сгустился, потяжелел и пропитался запахом застарелой крови. Не в реальности, конечно, но так и тянуло прикрыть нос рукавом.
Кента шел с серьезным лицом, и чем больше они углублялись, тем строже оно становилось, пока перед ними не предстали руины, поросшие тонкими кленами, распростершими над бывшими домами лиственные объятия. Несмотря на минувшее время, смрад пожарища не смыли дожди и не выдули ветра. Хизаши сразу почувствовал, что это плохое, очень плохое место, и пусть оно не было проклятым, печать зла ощущалась кожей – как если бы на нее налипала противная паутина. Сбросить бы, да не получается.
– Жители этого селения погибли, – заявил Кента. Он все чаще прислушивался к своему чутью и потому делал неожиданные вроде бы, но верные выводы. Хизаши чувствовал то же самое. Люди здесь умерли быстро, массово, оставив в земле отголоски своих страданий. И никто эту землю не очищал, будто все отвернулись и сделали вид, что ничего не было.
– Давай осмотримся, – предложил Кента и побрел между развалившихся построек, стянутых сорной травой, но упорно торчащих вверх черными досками-костями. Он пытался прощупать местность своей внутренней ки, но если что и видел, то оно не пришлось ему по душе. Хизаши уперся взглядом в белую фигуру женщины в начале тропы, она смотрела в сторону святилища, а потом растаяла, как дым.
Эта змея его дразнила, издевалась. Хизаши знал, что Увабами постоянно где-то поблизости, но не мог понять, чего конкретно она добивалась? Неужели думала, он действительно плюнет на гордость и отправится на поклон в Такамагахару? Да он даже попасть туда в своем нынешнем состоянии не сможет.
– Хизаши! Хизаши-кун!
Он поспешил на зов и обнаружил Кенту возле пересохшего колодца, выглядывающего из зарослей на окраине поселения. Кента указывал на него, и, заглянув на дно, Хизаши увидел детские кости. Должно быть, кто-то пытался спрятать свое дитя от огня.
– Что же здесь приключилось? – спросил Кента, сжимая кулаки. – Почему нам вообще не сказали, что прямо по соседству с Янаги была другая деревня?
Хизаши долго смотрел на колодец, а потом понял, что все время казалось ему странным, но вместе с тем смутно знакомым.
– Я знаю это место, – сказал он, и Кента удивленно вскинул брови. – Точнее, я знаю, что здесь случилось, но мне неизвестны причины. Лет пятьдесят назад из деревни Токкай, это дальше по дороге на юго-восток, пришло донесение о голубом пламени, охватившем гору. Когда экзорцисты Дзисин явились, все люди в горной деревне были мертвы, кроме одного мальчика, а источник напасти, как говорят, то самое святилище на входе.
– Откуда тебе все это известно?
– Во время дежурства в архиве весной мне на глаза попался отчет Ниихары, но я не успел прочитать его полностью.
– Отчет? Из какой стопки он был?
– Из третьей категории.
К ней относились дела, которым не нашлось объяснения даже у оммёдзи, и Хизаши начинал понимать, почему.
Куматани ему сразу поверил и обратил взор на безоблачное небо, раскинувшееся над местом былой трагедии.
– И никто, получается, так и не узнал, за что и как погибли все эти несчастные, – тихо сказал он. – Какая печальная судьба.
Говорят, есть люди, которые тонко чувствуют мир мертвых, почти как шаманки итако, умеющие впускать души в свое тело и говорить их голосами. Хизаши лично таких не встречал, ведь, по его опыту, большинство людей не способно услышать даже живых. Но отчего-то, глядя сейчас на Кенту, он готов был поверить, что, обладай он подобным даром, смог бы дать покойным утешение, которого им наверняка так не хватало.
– Если я прав, – сказал он, – и это та самая гора и то самое поселение, может ли это быть простым совпадением?
Кента снова окинул взглядом обгоревшие руины.
– Нет. Это не совпадение. Хизаши, ты один верил в то, что события в Янаги связаны с Акиямой. Я все еще не понимаю как, но ты был прав, а мы зря не прислушивались к тебе.
– Я заставлю Учиду повторить эти слова позже, – усмехнулся Хизаши.
Кента слабо улыбнулся в ответ.
– Надеюсь, он получит необходимые подтверждения в доме Тору или в любом другом. Без них мы мало что сможем сделать.
– Для начала мы можем проверить еще кое-что, – сказал Хизаши и честно признался: – Не спрашивай откуда, но я вдруг вспомнил одну занятную историю. Сдается мне, она повествует о том, как у Янаги появились эти целебные горячие источники.
Кента распахнул глаза, а потом вдруг улыбнулся со словами:
– Когда мне кажется, что ты уже не сможешь удивить меня больше, ты снова делаешь невозможное. Ну же, расскажи, что за история?
– Давай только уйдем отсюда, хотя бы недалеко.
Казалось, сама земля выпивает силы, по чуть-чуть, как маленькая пиявка в пруду высасывает кровь по капле. Они с Кентой прошли руины насквозь и оказались на уступе, продуваемом горячим ветром. Воздух тут был наполнен громким шелестом листвы и стрекотанием насекомых, небо было таким нереально близким, а под ногами раскинулся пологий склон, поросший кленами, плавно сползающими вниз, до самой, почти невидимой отсюда, дороги. Хизаши казалось, он видит, как она описывает полукруг и проходит мимо (старых ворот тории, отмечающих тропку к Иваанабуру.
Кента сел на траву и вытянул ноги. Ветер ласкал его лицо и играл с волосами, как старый добрый друг. Хизаши не мог не замечать своеобразной, немного дикой красоты этого места, быть может, поэтому люди когда-то выбрали жить здесь, вдали от других, но здесь же и нашли свой конец. Оттого и прелесть свежей листвы, пряный запах травы, ослепительная лазурь неба – все это хранило отпечаток тех событий.
