Красота в печали и печаль в красоте.
Это так по-человечески.
– Будто весь мир на ладони, правда? – спросил Кента, запрокинув голову. Его ресницы дрожали, ловя солнечные лучи, и казалось, что ничего страшного и странного вокруг не происходит, есть только мир и покой. К сожалению, это лишь еще одна красивая иллюзия.
– Мы не так уж поднялись над землей, не преувеличивай, – проворчал Хизаши, нависая над ним тонкой длинной тенью.
– Хорошо, как скажешь. Так что там за историю ты вдруг вспомнил?
Хизаши вкратце поведал об услышанном от посланницы богов. Будь на месте Кенты кто-то другой, он бы непременно задался вопросом, откуда Хизаши это может быть известно, не слишком ли вовремя память подкинула ему этот эпизод и насколько ему вообще можно доверять?
Но это был Куматани Кента и он только уточнил:
– Так ты считаешь, та заблудившаяся женщина с горы попала в пещеру с горячим источником?
– Если история не лжет, то да. И это возможно, только если она нашла тоннель, ведущий сквозь толщу камня прямиком к той пещере.
– Похоже на правду, – согласился Кента и, встав, отряхнул ладони друг о друга. – Надо его найти.
– Справишься? – подначил Хизаши. Кента весело сверкнул глазами.
– Заодно проверю, насколько стал хорош в ощущении пространства.
– Определенно лучше Мадоки. Он сносит стены, даже если просто ночью идет по нужде.
Кента засмеялся, а потом снова сел поудобнее и развел руки в стороны, раскрыв ладони. Эта базовая техника, но многие незаслуженно пренебрегали ее изучением, тогда как для некоторых умение видеть с закрытыми глазами было практически врожденным. Кента учился ей с тем же энтузиазмом, что и всему остальному, чему только его могли научить. Хизаши отошел в сторону и для той же цели использовал змеиный правый глаз. Окружение почти не изменилось, но теперь Хизаши видел клены багряными, будто окрашенными киноварью. Среди деревьев мелькали тени мертвых, заблудившихся между мирами и не нашедших покоя после смерти. Хизаши видел их, не будучи человеком от природы, но не мог заговорить с ними и услышать их. Впрочем, его интересовали не тени и не клены, а то, что таилось в недрах горы. Но едва он опустил взгляд, как земля превратилась в черный густой дым, из него тянулись костлявые руки, попытались схватить его, утащить за собой, и Хизаши встрепенулся, сбрасывая их и возвращаясь в реальность.
Куматани уже закончил.
– Кажется, ты снова угадал, – сказал он без тени зависти или досады. – Я почувствовал пустоты в камне, одна из них выходит на поверхность совсем недалеко отсюда, но надо немного спуститься.
Он будто не заметил испуга на лице Хизаши или сделал вид, отвернулся и повел за собой по лабиринту деревьев, все ниже и ниже, пока не нашел под поросшим мхом камнем узкую нору.
– Это здесь, – сообщил он и присел на корточки. – Беременной женщине было непросто. Наверное, придется ползти.
Он первым нырнул в темную дыру, Хизаши не успел ни словом, ни жестом его остановить. Заглянул следом и обнаружил, что продвигаться вперед действительно можно только на четвереньках. Темнота и теснота сжали со всех сторон, и даже зрение, доставшееся от нечеловеческой половины, не давало никакого преимущества – смотреть попросту было не на что, только на медленно ползущего Кенту, чей зад мелькал перед самым лицом.
– Будь осторожнее, – услышал он предупреждение, – не поранься о камешки. Их тут полно.
Хизаши как раз напоролся на один особо острый и стиснул зубы, чтобы не охнуть от боли. Тоннель неуклонно вел вниз, но недостаточно резко, чтобы они оба покатились кубарем, напротив, Хизаши стало казаться, что ход петляет, скрадывая ощущение спуска в бездну, но и удлиняя путь, а меж тем начали побаливать колени, да и спина онемела от невозможности выпрямиться.
– Вижу конец, – сообщил Кента, неловко обернувшись через плечо.
Хизаши промолчал, просто молясь, чтобы он не останавливался и поскорее вывел их туда, где можно распрямить конечности. Ползать удобно, когда ты змея, люди для этого плохо приспособлены.
Он уже сомневался, что когда-нибудь сможет стоять прямо, и вот наконец оказался на твердой и относительно ровной поверхности. Кента рядом отряхивался, причем весьма бодро, вызывая тем самым глухую зависть.
– Хорошо быть молодым, – пробурчал он.
– А?
Хизаши махнул рукой и прошел немного вперед от камня, который Кента повернул, чтобы выбраться наружу. Темнота не была кромешной, и вскоре стало понятно почему: они двое очутились в маленькой пещерке – из нее дверь вела к онсэну, – выйдя из арки с ками, отодвинув часть стены с его постаментом и фигуркой.
– Воистину божественная помощь, – изумился Кента. А Хизаши подумал о том, сколько они проползли и как, чтобы очутиться в этой точке. Выходит, сгорело бы не меньше трех палочек благовоний [64], если не больше. Поясницу тут же прихватило.
Они вернули ками на место, закрыв проход, и едва закончили, как почувствовали приближение Учиды Юдая. А вскоре показался и он сам.
Фусинец окинул их мрачным взглядом, ничуть не удивившись их запыхавшемуся, потному и грязному виду. Его одолевали какие-то другие, тяжкие мысли.
– Отец Тору умер от этой болезни, – сказал он без предисловий.
– Достойная причина, чтобы искать отмщения у школ оммёдо, – заметил Кента.
– Но когда я спросил его, почему именно Дзисин, он ничего не смог ответить. У меня сложилось впечатление, что он или притворяется вашим заказчиком, или действовал по указке.
– По указке? – зацепился Хизаши за эту мысль. – Кто-то отправил его подать заявление именно в управление Дзисин?
Странно, но у него не возникло сомнений, наверное, потому что ему и самому не верилось до конца, что безграмотный крестьянский мальчишка отправится искать конкретное управление во много ри отсюда, особенно если гораздо ближе есть управление Фусин. Но кучу деталей никак не получалось сложить в нужном порядке, и Хизаши тонул под грузом предположений, не желавших увязываться между собой. Ему требовалось хотя бы немного покоя, чтобы разобраться, но когда на душе творилось невесть что, о каком покое речь?
– Я не знаю, – честно ответил Юдай, – но отец Тору скончался в безумии в конце весны, с тех пор его дед стал впадать в слабоумие. Но что еще более интересно, прошлой ночью мать Тору уходила из дома. Обычно в это время Тору спит, но тут ему не спалось, и он видел, как она взяла фонарь и ушла со двора. Преследовать ее он не решился.
– Это наверняка важно, ты молодец, Юдайсан! – похвалил Кента и, бросив на Хизаши быстрый взгляд, поведал об их приключениях. И пусть Хизаши было неприятно пускать постороннего в их дела, он рассчитывал на помощь фусинца.
– Это очень непростая история, – помрачнел Учида. – Боюсь, беда вовсе даже не в источнике. Зараза могла зародиться на месте старой массовой гибели людей. Я бы взглянул на руины деревни.
Кента был аккуратен в своем рассказе,
