уже стоит на другом краю главного острова, у скалы, на пляже.
Грим все еще сжимает ее руку.
Грим…
Он причина, по которой она осталась жива. Но как же…
– Мой дар, – пояснил Грим, заметив, должно быть, ее ошарашенный вид.
Его дар. Так вот каков он.
Опасная сила. Айсла думала, что Грим просто умеет становиться невидимым. Она и представить не могла, что он способен пересечь остров за один вздох.
И тут Айсла вспомнила его слова, произнесенные тогда на пляже:
«Я мог бы сей миг забрать тебя с собой в земли сумрачных».
Знают ли об этом остальные правители? Или решили, что он просто-напросто сделал Айслу невидимой?
Ясно было одно: ради нее Грим рискнул выдать свой дар.
– Спасибо, – пробормотала Айсла, и в уголках ее глаз выступили слезы. – Я…
Грим внимательно за ней наблюдал. Его взгляд был полон тревоги.
Ну конечно. Ведь Грим узнал ее секрет.
Разочарован ли он?
Айсла отступила на шаг.
Сожалеет ли он, что для ее спасения наверняка выдал свой дар?
Ей стало стыдно. Она чувствовала себя слабой. Глупой.
– Я знал, – мягко произнес Грим.
Секунда. Еще одна.
– Знал что?
Он подошел ближе. Вплотную к Айсле. Прижал к ее груди два пальца. Толкнул. Айсла поежилась.
– Я знал, что ты не связана проклятиями. И что ты никогда не обладала силой.
Мир перед глазами Айслы расплылся, уходя из-под ног.
Грим знал.
– Что? – Собственные эмоции казались Айсле приливными волнами страха, стыда, изумления, гнетущей боли, что хлестали друг о друга.
– Сумрачные… наши силы связаны с проклятиями. Я чувствую всех остальных. И с первого же мгновения знал, что ты с ними не связана.
Айсла вспомнила, как Грим ее спас, не дал съесть остаток сердца и потребовал, чтобы его отнесли к ней в комнату во время первого ужина. Уже тогда сумрачный все знал.
Он все знал с самого начала.
– Я не представляю для тебя опасности, Айсла, – произнес Грим твердо, и его взгляд был ясен. – Я бы никогда не причинил тебе вреда. И не раскрыл бы твой секрет.
– Почему? – спросила она, неспособная вдохнуть.
Почему Грим ничего не рассказал остальным? Почему не выдал ее, едва ощутил, что она не связана проклятиями?
Тогда Грим ухмыльнулся. Вид его при этом выбивал Айслу из колеи, даже в нынешнем ее положении, заставлял внутренности сжиматься.
– Потому что мы чудовища, Сердцеедка, – произнес Грим. – Ну, или они так считают. – Его ухмылка стала шире. – А чудовища держатся вместе.
«Я чудовище».
Фрагменты мозаики начали складываться. То, что Грим немедленно увлекся Айслой. Как преследовал, не страшась ее проклятия.
Часть сознания, что трепетала от страха, теперь успокоилась. Но в остальном Айсла чувствовала себя перед Гримом нагой, изломанной. Ущербной. Бессильной.
И все же она выдохнула с облегчением. Грим знал ее секрет. И никому не выдал.
Раньше Айсла подозревала, что во время турнира он ее использовал. Но нет. Все их общение было искренним.
У Айслы задрожали губы. И даже мысленный приказ прекратить их не остановил.
Грим был совсем близко, он чувствовал ее всю. Печаль дикой. Затяжную ненависть к себе. Грим сощурился в замешательстве, затем провел костяшками пальцев по щеке Айслы. Смахнул слезу, которую она даже не заметила.
– Грим… – произнесла Айсла дрогнувшим голосом. – Что со мной не так?
Рожденная без власти правительница подобна устрице без жемчужины.
Глаза Грима вспыхнули гневом.
– Все с тобой в полном, абсолютном порядке, Сердце.
И он заключил ее в объятия. Она не воспротивилась, дрожа всем телом.
– Я думала, они меня убьют, – прошептала Айсла и подняла взгляд.
Грим удивил ее улыбкой. И ласково приложил к щеке Айслы ладонь.
– Если кто-нибудь попытается причинить тебе вред, я их уничтожу – вместе со всем их народом. – Его пальцы скользнули вниз, к ее шее, мягко потянули за подвеску. – Используй – и я примчусь.
Айсла верила Гриму.
Она верила лишь ему одному.
Предательство Оро глубоко засело в груди Айслы осколком льда. Она ему доверилась. Они прошли сквозь шквал испытаний и препятствий. Вместе.
Разве это ничего не значило?
Айсла помогала Оро неделями, и теперь все это время оказалось потрачено впустую.
Единственным, что смягчало боль, был Грим. Он заполнил сны Айслы, а затем и дни.
Дикая знала, что они сочтены – причем не только потому, что рушился остров. Клео и Оро близки к тому, чтобы найти Сердце… а может, уже даже его нашли. И когда они им овладеют, останется исполнить последнюю часть пророчества – убить одного правителя и весь его народ.
Совсем скоро Айсла будет мертва. Она никогда не обретет силу дикой. Терра погибнет.
И Айсла ничего не могла с этим поделать.
Целую неделю дикая думала лишь о выживании.
С помощью Грима она перебралась в Зеркальный дворец на острове Диких. Если верить Джуниперу, там действовала лишь сила ее народа и никакая больше. Единственное место, где Айсла и Клео, или даже Оро, могли бы сразиться на равных, если правителям вздумается напасть. Здесь ее клинки не бесполезны.
Айсла заняла одну заброшенную комнату наверху.
Каждое утро она гадала, не станет ли оно последним. Закрывала дверь на замок и подпирала ее мебелью, понимая, что баррикада послужит в лучшем случае предупреждением. Айсла старалась бодрствовать по ночам, каждый шорох заставлял ее подпрыгивать, но в конце концов тело погружалось в сон.
Кинжал всегда оставался под рукой.
Элла рисковала жизнью, пробираясь через смертоносный лес к острову Диких, чтобы доставлять Айсле все, что той было необходимо. Пищу. Воду. Как-то раз во время такого визита Айсла отдала Элле большую часть бриллиантов и других драгоценных камней, которые привезла на Лайтларк.
– Найми целителя, – сказала дикая.
И задалась вопросом, появится ли стелларианка вновь после того, как получила желаемое. Но та вернулась. Она возвращалась каждый день.
Селеста тоже.
Сразу после предательства она обозвала Айслу дурой за то, что та доверилась королю. А потом заключила ее в объятия, и они вместе расплакались.
Не настал ли момент, когда Селеста наконец ее бросит, гадала Айсла. Подруге хватало забот с собственной жизнью и народом. Поддерживать Айслу в таких обстоятельствах было бы глупо.
Однако Селеста продолжала верить, что им поможет Разрушитель уз.
– Я в поисках, – сказала она. – Есть успехи.
Почти все время Айсла рисовала звездные лужи и вглядывалась в них, пока при виде Терры у нее не скрутило нутро от вины. Вся правая сторона тела опекунши слилась с землей. Терра едва могла говорить.
Однажды Айсла задумалась, не поступает ли эгоистично, прячась. Если Оро и Клео действительно обнаружили Сердце Лайтларка, использовали его, исполнили почти все пророчество, разве не логично обречь на гибель именно диких?
Ее новоземье и народ почти исчезли. Айсла лишена сил. Что они способны предложить острову? Ничего.
Может, так и правда лучше для всех…
Когда Айсла заикнулась об этом Селесте, та чуть не влепила ей оплеуху.
– Нам нужны дикие, – сказала подруга. – Чтобы восстановиться. Чтобы расти. Ты и твой народ куда важнее, чем ты думаешь.
Той ночью Айсла бродила по Зеркальному дворцу, останавливалась у резных изображений своего народа, безуспешно пыталась открыть хранилище.
Селеста права. Когда-то дикие были великими. Неотъемлемой частью острова.
Какой позор, что их правительница – такая слабачка, думала Айсла, глядя на зверей, что вольно здесь бродили, на чудесные растения, которые тысячи диких когда-то выращивали, на оружие, которым они владели до того, как все их внимание сосредоточилось на сердцах и крови.
То, как подходит к концу глава их жизни, – такая трагедия.
Следующим утром Айсла обнаружила у своей двери в Зеркальном дворце Селесту.
– Хватит с тебя хандры, – произнесла подруга.
Айсла удивленно заморгала. Хандры? Вообще-то она тут пытается выжить.
– Ты и правда полная
