Мама выглядывает из кухни, ее радостный вид уверяет Кая в том, что он чему-то помешал, она произносит:
— К тебе гости. Так необычно, я думала, ты с одними девочками дружишь.
Кай уже разулся и преодолел половину коридора до кухни, но замирает, уже зная, кто пришел. Акросс появляется в дверях, у плеча улыбающейся мамы.
— Ну да, представляете. Два года знакомы, и он про меня ни разу не упоминал. Привет, Саша. Ты не отвечал на телефон, а твоя мама пригласила подождать тут.
В первые секунды Кай пытается понять — узнала ли мама Виктора. Она улыбается, одета по-прежнему в строгую блузку и юбку, даже волосы не расплела. Как отреагирует Акросс, если сейчас сказать: «Мам, обернись. Это же Виктор». И в то же время Кай чувствует и ревность — Акросс ее родной сын, а Кай — взятый на замену и удачно прижившийся.
— С тобой все в порядке? — улыбка сползает с лица матери. — Саш? Что-то случилось? Снова что-то у ваших котят?
— Все в порядке, — даже не стараясь притворяться, врет Кай.
— Ладно, — бесчувственно обрывает Акросс, взглянув на часы. — Ты обещал мне помочь. Поехали скорее, еще успеем до десяти тебя вернуть.
— Я не поеду, — не подумав, выпаливает Кай, и мама беспокоится сильнее — подходит вплотную, кладет на лоб руку, словно у сына температура. И теперь факел ревности переходит к Акроссу, он очень внимательно наблюдает за такими знакомыми и родными движениями. Кая едва не передергивает от этого, и он начинает играть лучше — улыбается, убирает руку матери со лба.
— Все в порядке. Я просто устал. Мы можем отложить это на другой день, Виктор?
Снова быстрый взгляд проверить — но мама и думать забыла о том, что когда-то так же звали ее первого сына. Акросс тоже это замечает, улыбка его становится недоброй. Нельзя сказать смерти: «Я не могу сегодня, почему не завтра?». Акросс может атаковать тут же, при матери, и Кай готов идти за ним только для того, чтобы мама не волновалась.
— Не получится в другой день, — Виктор все еще улыбается, пользуясь тем, что лицом к нему только Кай. — Это срочно.
— Виктор все рассказал, — объясняет мама. — Идите. Если задержишься — позвонишь. Но Виктор обещал, что привезет тебя обратно, так что я не волнуюсь.
У Акросса лицо непроницаемое, спокойное, даже улыбка гаснет. Он знает противника так, будто это он был в его голове, и теперь уверен — Кай пойдет с ним. Сложнее всего под этим взглядом делать вид, что все в порядке.
— Хорошо, — кивает Кай и возвращается к порогу обуваться, только чтобы спрятать лицо.
— Вы еще зайдете? — обращаясь к Акроссу, спрашивает мама.
— Если Саша не против — конечно, — врет тот, перейдя к двери. — Спасибо за чай.
Кай не оборачивается, когда выходит из квартиры вслед за Акроссом — послушный, тихий.
— Она наверняка будет смотреть, в какую машину ты сел, — на этаж ниже безразлично и едва слышно напоминает Акросс. Ему не нужно связывать или угрожать, он своим визитом добился послушания. — Ты плохой актер. Она что-то подозревает.
— Я и не старался, — в полный голос отвечает Кай. Акросс прав — мама будет смотреть в окно. Даже если бы все было в порядке, если бы за Каем зашел кто-то из прежних друзей — она присматривала бы за тем, с кем он уехал. Это значит, что и на улице сбежать — не вариант. Надо ждать, когда машину наконец остановят и попробуют вытащить из нее Кая. А для этого нужно ехать куда-то, возвращаться оттуда самостоятельно… Возможно, мама все равно будет волноваться.
— Ты такой домашний, — стоя у двери на улицу, Акросс снова улыбается, словно прочитал его мысли. — Прямо как я в твоем возрасте.
Когда Акросс открывает дверь и утопает в хлынувшем из нее солнечном свете, он на секунду для Кая становится тем самым Легионом, в то время как сам Кай, замерший на последней ступеньке, на миг превращается в Виктора.
Мама стоит у кухонного окошка и с улыбкой машет ему рукой. Кай отвечает тем же, и мерзкая, липкая мысль не дает покоя — это может быть ее последним воспоминанием о втором сыне.
Один из близнецов выбирается с заднего сидения, чтобы Кай сел посередине, зажатый между братьями. Но за рулем — Мей. Отсутствие Гранита дает ему призрачную надежду на побег. И увозят его куда-то за город, по пустынной трассе, проложенной через лес. Странно, но весь этот недолгий путь близнецы ведут себя как примерные ученики и сидят, сложив руки на коленях. Зажатый между ними Кай не может даже дрожать, не хочет показывать своей слабости. Он отчего-то верит, что справится. Возможно потому, что не сомневается — Акросс не станет его убивать, только припугнет.
Будто в начале какого-то фильма ужасов, посреди их полосы дороги появляется девушка в светлом летнем сарафане. При торможении Кая так кидает вперед, что он падает между двумя сидениями. И все же — эта заминка, пусть и столь жуткая, радует его, как отсрочка перед казнью.
Акросс матерится сквозь зубы, выбирается из машины, но остается рядом, облокотившись о дверцу.
— Чего тебе надо? — устало спрашивает он. Вега упрямо стоит на месте, не позволяет проехать, прячет сжатые кулаки в складках подола.
— Выпусти Кая, — требует она. — Я пока еще создатель этого мира.
— Как думаешь, Кай знает, что его не существует? Что он такой же картонный и выдуманный, как все те миры, в которых он играл? — Акросс косится в салон машины, проверить реакцию, но Кай спокоен, насколько можно быть спокойным находясь в заложниках.
— Как и ты, — не теряется Вега. — Поэтому, будь добр, отдай мне моего Кая, — она протягивает руку, будто требует с Акросса вещь.
— Ты хорошо устроилась, — продолжает Акросс, качнувшись. Я все думал — ну зачем умирающей девушке все это. Команда, в которой одни парни. И парни эти должны справиться со своим страхом, сражаться и умирать. Иногда в муках.
— На что ты намекаешь? — Вега теряется, спрашивает так, словно знает ответ.
— С начала был я. Я видел их всех — парней, которые появлялись в команде. И уходили. Потом ты выбрала троих самых по твоему мнению интересных — я, Барс и Тим.
Вега уже не такая прямая, у нее подрагивают губы, она еще пытается возразить, но голос дрожит, и не понять от чего — от того, что Акросс такого ужасного мнения о ней, или потому, что он прав.
— Тим, конечно, у нас звезда. Но вот промашка — ты создала его таким, что он вряд ли смог бы с кем-то ужиться. Иногда мне кажется, что ты переписала его в девушку назло, за то, что он никогда бы не был с тобой. Барса правда жаль. Если бы ты показала ему, что он тебе интересен, думаю, он бы обрадовался и с готовностью ответил. Но ты сделала выбор, — Акросс разводит руками, как бы обращаясь к зрителям. — И это, вот кошмар, был я. Потому что я тебе всегда был симпатичен, мог ответить. Уж не знаю, почему еще. Но тут появилась проблема — куда же нам деть Тима и Барса? — Акросс каждое слово произносит громче, чем предыдущее. Он и в самом деле играет для невидимой публики. После этого вопроса ударяет кулак о ладонь, изобразив: «Придумал». — Точно. А почему бы нам не убить Тима и Барса?
