В следующий миг из-под стены долетел даже не вой, но пронзительный крик некогда разумного создания, разучившегося говорить и сходящего с ума от невозможности высказать нужную мысль. Тонкий, рвущий сердце вопль издавало существо, похожее на овчарку или волка с короткой шерстью на удивление красивого светло-золотистого цвета с белыми подпалинами. Шерсть испещряли темные пятна грязи или крови, создание металось из стороны в сторону, не переставая голосить. Если бы имелась возможность, одержимый зверь немедля вскарабкался бы на стену, чему препятствовал широченный ошейник и две тонкие цепи. Их концы с явным усилием тянули на себя две здоровенных кабаноголовых твари, удерживая извивающееся, брызгающее слюной и рвущееся существо на растяжках.
Прочие скогры шарахались от псины рыжей масти в стороны, словно боялись быть укушенными, но человек беспечно приблизился и даже погладил бьющуюся в припадке судорог тварь по загривку. От прикосновения она слегка успокоилась, замолчала и села, вывалив длинный лиловый язык. Ее стражи ослабили привязь, не сводя с подопечной глаз.
Утихомирив одержимую, предводитель заклятых оглянулся через плечо и размашисто кивнул, подавая кому-то знак.
На пыльную площадку, всю в высохших черных кляксах крови, одного за другим начали выталкивать или – если они не могли идти сами – вытаскивать людей, мужчин и женщин. Среди прочих вывели некую сухопарую особу, высоко державшую голову с растрепанными седыми волосами. Увидев ее, аквилонская королева, не удержавшись, с отчаянием выкрикнула в полный голос:
– Мианта!..
Гофмейстерина Тарантийского двора, прищурившись, глянула на уходившую ввысь башню. Одновременно госпожа Тилинг умудрялась поддерживать мертвой хваткой вцепившегося в ее рукав молодого человека – если доверять обрывкам формы, еще минувшим утром числившегося среди младших офицеров Черных Драконов. С другой стороны раненый опирался на грузного мужчину преклонных лет, в съехавшем набок тюрбане, повязанном на туранский манер, и долгополом бархатном халате пронзительного зеленого цвета, вычурные жемчужные узоры на коем безвозвратно осыпались и, должно быть, раскатились по всем улицам от Торгового поля до замка короны.
* * *
Убедившись, что осажденные как следует рассмотрели тех, кто стоит на краю рва – и, возможно, признали среди пленников еще кого-нибудь знакомого – распоряжавшийся среди скогров человек заговорил. Удивительно, но ему совершенно не требовалось повышать голос: произносимые им слова отчетливо слышал каждый, находящий на надвратной башне, примыкавших к ней участках стен и, как потом выяснилось, толпившиеся в нижнем дворе крепости горожане.
– Что ж, собрались именно те, кого я надеялся увидеть, – безмятежно заявил Рэф из Ильгорта, некогда дознаватель в Восходном квартале столицы Пограничья, отныне (и, как он твердо верил, навсегда) ставший во главе нарождавшейся Стаи. – В первых рядах, само собой, торчит неустрашимый Аквилонец, и рядом – его надежда и опора, госпожа Йенна… Эртель, надо полагать, скучает в темнице? Мое почтение святому брату. Никак не разберу, что там блестит: его всесокрушающий талисман или лысая макушка?
Брат Бомбах начал наливаться дурной кровью, но смолчал.
– Думаю, за прошедшую ночь у вас составилось не самое лучшее мнение о нашем роде, – продолжал Рэф. – Впрочем, это не имеет никакого значения. Мы существуем и вам придется смириться… Кто там столь рьяно подскакивает? Достопочтенный Озимандия? И что он желает нам сказать? Поведать о том, что его прославленная ученость на деле оказалась… скажем так, слегка преувеличенной? Или покаяться в своей нерасторопности? Молчали бы лучше, господин чародей. Вся ваша магия больше ничего не стоит. Доказать или поверите на слово? Не нужно?..
Тогда продолжим нашу поучительную беседу. У нас тут по случайности затесались ваши невезучие собратья. Да-да, именно эти, – он махнул рукой в сторону группы пленных. – Зато в вашем замке осталось кое-что, по праву принадлежащее нам и более никому. Конечно, мы могли бы применить силу, но зачем? Вы отдадите это сами. Добровольно. Можете убираться потом на восемь сторон света – все, кто трясется от страха за крепостными стенами, затаился в подвалах и хоронится за крепкими дверями. Мы даже не станем требовать виры за наших убитых сородичей.
Он прервался, чтобы погладить рыжего волка, вновь беспокойно заметавшегося в своих оковах. Зверь натягивал цепи, скреб когтями по булыжникам и надрывно скулил.
– Да, чуть не забыл, – фальшиво спохватился Рэф. – Вас наверняка интересует, что именно нам нужно. Очень немногое. Мы хотим получить обратно Эртеля Эклинга и его пасынка. Он был и остается правителем нашего края – хоть в людском образе, хоть в каком другом. Во-вторых… – он остановился перевести дыхание, и тогда вразнобой заголосила Стая, словно откликаясь на призыв беспокойного заклятого, языком пламени стелившегося над землей. Рэф дождался тишины, и завершил свое требование, прозвучавшее с оттенком вынужденного почтения: – Во-вторых, мы с нетерпением ожидаем деву, которая должна присоединиться к нам.
– Какую еще деву? – очень спокойно и ровно осведомился правитель Аквилонии. – У нее есть имя?
– Само собой! – откликнулись снизу. – Кстати, тебе отлично известно, о ком я говорю. Ее зовут Ричильдис. Диса, принцесса из Тарантии. Если она там, на башне, то пусть услышит, – долетавший наверх голос стал вкрадчивым, требовательным: – Веление пророчицы собрало нас, дабы ожидать под стенами, а мое решение гласит, что мы будем проявлять терпение только до завтрашнего рассвета. Если с первыми лучами солнца принцесса и Эртель Эклинг не выйдут к нам, мы придем за ними – и неважно, кто попытается преградить нам путь.
Дослушав невероятное заявление, Лаэг от изумления потряс головой. При чем здесь Диса? Зачем своре одержимых жаждой убийства полузверей понадобилась его младшая сестренка?
Мальчик не сразу понял, что кто-то настойчиво теребит его за рукав. Посмотрев вниз, он узрел причину спора – Ричильдис, злую, как голодной демон, и больше не витавшую в своих таинственных размышлениях.
– Подсади меня, – потребовала девочка. Забравшись в проем между зубцами стены, она наклонилась и звонко, с вызовом прокричала:
– Сначала отпусти людей, Волк! И немедленно сними ошейник с… с этой женщины! Ей и без того плохо!
– Это для ее же пользы, – возразил Рэф. – Иначе она покалечит себя или кого-нибудь другого. Так ты идешь? Мы договорились?
– Нет, нет, нет! – выкрик принадлежал Зенобии Канах, пустынным ураганом налетевшей на своих детей. Лаэг даже не успел понять, как это матушка умудрилась одной рукой отпихнуть его, а другой – сдернуть Дису со стены. Девочка потеряла равновесие и шлепнулась на каменные плиты, болезненно ойкнув.
