– Представь: вожак оборотней внезапно гибнет на глазах своих дружков. Кто тогда сумеет удержать их на поводке? – иронично вопросил колдун. – Это существо производит впечатление разумного, чего нельзя сказать о его четвероногих приятелях. Но вот со своим условием он явно перегнул палку. У Аквилонца достанет решимости либо и дальше приводить в исполнение собственный замысел всеобщей вылазки, либо свести весь гарнизон в могилу, только бы не отдавать ненаглядное дитя вкупе с давним приятелем. И не надо делать отсутствующее лицо, словно ты не понимаешь, о чем идет речь. Готов поспорить, ты не упустила ни единого слова – ни днем, на этом, с позволения сказать, военном совете, ни сейчас. А, Ренисенб? С какой стати скогры вдруг воспылали привязанностью к пигалице десяти лет от роду? Могу поспорить, они не собираются приносить ее в жертву и торжественно поедать всем скопом. Тогда зачем?
– В ней что-то есть, – сделав над собой усилие, произнесла госпожа эш'Шарвин. Она до сих пор словно бродила в густом тумане, слегка развеявшемся при донесшихся из-за стены звуках голоса предводителя оборотней. Стигийка пошла в направлении этих звуков, вызвавших у нее приступ ненависти, и наткнулась на открытое окно. Там она и стояла, медленно приходя в себя. В другое время Крэган Гипербореец не показался бы ей лучшим собеседником, но сейчас для Ренисенб не имело значения, с кем и о чем говорить, только бы не вспоминать о недавнем прошлом.
– Как уже проклюнувшееся, но еще не распустившееся семя… Она слишком молода и неопытна, чтобы выступать на чьей-либо стороне.
– Хотелось бы знать, что думает о случившемся сама девочка, – рассеянно проронил Крэган и внезапно сменил предмет беседы: – Ты очень скверно выглядишь. Я говорю это потому, что беспокоюсь за тебя… хотя ты явно не хочешь в это верить. Однако для защиты крепости у нас осталось всего три магика. Достопочтенный Озимандия, ты да я. Мой давний друг Эгарнейд мертв, дряхлый аквилонский прихвостень выдыхается, я еще держусь, но и у моих возможностей есть предел. Согласна ты или нет, тебе придется идти на стены. Дай-ка глянуть, – он бесцеремонно сгреб правую кисть волшебницы. Повертел из стороны в сторону, как некую занимательную вещь, поскреб ногтем черный ободок кольца, и вынес решение: – Знаешь, твое положение отнюдь не безнадежно, как я сперва подумал. Хочешь добрый совет? Как можно скорее забудь нелепую идею, будто колдовство невозможно без связки амулетов. Сразу почувствуешь себя лучше.
Ренисенб молча отдернула руку, но с места не двинулась, исподлобья глядя на гиперборейца и слушая его рассуждения, вроде бы обращенные к себе самому.
– Покойный Эгарнейд, кстати, тоже изо всех сил цеплялся за эту вредную мыслишку. Стоило ему лишиться кольца – и он превратился в убогое создание, справиться с которым мог кто угодно. Я оказался удачливее, но долго ли это продлится? Сегодня мы еще живы, но что будет завтра? Особенно если вожак безумцев выполнит свои угрозы… в чем я не сомневаюсь. Ему нужны девочка, Эртель Эклинг и его приемыш – неважно, зачем и ради чего – и завтра утром они окажутся у него в руках. К тому времени мы все наверняка превратимся в обильный завтрак для скогров.
– Ты хочешь вернуть свое кольцо? – высказала неуверенную догадку стигийка.
– Больше всего я хочу убраться отсюда, – откровенно признался Крэган. – С принадлежащим мне талисманом или без него. Но, видишь ли… Я до чрезвычайности желаю узнать подоплеку нынешних увлекательных событий. Поэтому и надзираю за вашими метаниями и борениями, между прочим, рискуя шкурой. Есть у меня такое странное чувство, что ныне в Вольфгарде мы встретили нечто совершенно небывалое, и к чему оно в итоге приведет – кто знает? То ли к концу старого мира, то ли к началу нового… Так что я досмотрю зрелище до конца и отправлюсь со своими поразительными известиями в Халогу. Можно узнать, что намерена делать ты? Торчать тут до последнего вздоха? Кстати, твоего сердечного друга уже бросили в уютную могилку? Или не успели? В общей суматохе не мудрено позабыть о такой мелочи.
– Тебя это не касается, – отрезала Ренисенб. Медленно просыпающееся сознание магички твердило, что она не имеет никакого представления о дальнейшей участи ширрифа Вольфгарда. Ее увели из подвала, а Грайтис остался там – неподвижная фигура на холодном каменном полу, лишенная малейших признаков жизни.
– Я просто пытаюсь тебе помочь, – с оскорбленным видом заявил гипербореец и даже сделал крохотный шажок назад. – Мы оба могли бы сделать друг для друга кое-что полезное, но ты ничего не желаешь слушать. Что ж, не стану навязывать тебе свое общество и удаляюсь.
– Ты? Помочь?! – несмотря на жаркий летний день, колдунья поплотнее завернулась в свою шаль. Из глубин темно-красной шерсти донесся истерический, отдающий горьким привкусом безумия смешок. – Только не предлагай испробовать столь любезное вашему Кругу Последнее Прощание, ладно? Не думаю, чтобы ширрифу пришлась по душе такая жизнь… или, точнее, не-жизнь.
– Рени, Рени, – укоризненно протянул Крэган. – Не разочаровывай меня. Я считал тебя куда умнее. Ты не раз убедительно подтверждала мое мнение, а теперь корчишь из себя вульгарную сплетницу с базара. При чем тут Последнее Прощание? Это всего лишь развлечение для скучающих умников наподобие Унтамо и Эгарнейда. Думали, будто способны обмануть смерть, а сами путались в простейших заклинаниях! Каков итог их усилий? Один разорван на кусочки толпой простецов, второму перегрыз горло спятивший оборотень…
– Ну да, а ты способен заключить договор лично с Нергалом. И Грайтиса немедленно отпустят с Серых Равнин, – закивала стигийка, устало попросив: – Почему бы тебе в самом деле не оставить меня в покое? Я не верю ни единому твоему слову… и в любой миг могу кликнуть стражу. Тебя выставят за дверь, а то и прогонят из замка – прямо в пасть к оборотням.
– Изволь, – магик ордена Белой Руки отступил еще на пару шагов. – Хотя, заметь, пока я, не предложил ничего дурного. Проклятье! Я вообще ничего еще толком не предложил, а ты уже угрожаешь мне стражей, которую я, по правде, не слишком-то и боюсь. Позволю себе заметить – хныканьем и попытками остаться в стороне ты ничего не добьешься. Сперва ты благополучно потеряла человека, который всецело доверял тебе. Теперь упускаешь возможность отомстить.
– Что-что? – дернула плечом госпожа эш'Шарвин, словно против воли заинтересовавшись.
– Месть, – терпеливо повторил Крэган. – Неужели ты способна простить отродье, которое шатается под стенами, и позволить ему уйти безнаказанным? О твоих соотечественниках ходят совсем иные слухи. Поговаривают, якобы у вас даже косой взгляд почитается за оскорбление, смываемое исключительно кровью обидчика. Или ты – несчастливое исключение? Поэтому ты оставила родные края и перебралась сюда, в такую глушь?
