Коридор закончился темным тупиком. Из сумрака, который не могли развеять слабые лучи света, на пришельцев смотрели огромные ярко-желтые глаза с вертикальными зрачками. Пальцы княгини стиснули руку Сахемоти.
— Страж сокровищницы. В детстве мне казалось, что он вот-вот бросится на меня…
Сахемоти с интересом рассматривал росписи. Морские мотивы сменились горами. Два высоких черных холма — по обе стороны двери, — и над каждым восходит полная луна. Но ярче лун светились глаза дракона-вани, оскаленная морда которого украшала дверь в княжескую сокровищницу. Сахемоти, усмехнувшись, подумал, что он сам бы испугался, наткнись в темноте без предупреждения на такую дверь.
Мысли Касимы были, между тем, далеки и от вани, стража дверей, и от сокровища, которое он охранял. Она стояла, прижавшись плечом к локтю Сахемоти, и ей казалось, что она может простоять так вечно.
«Что же это? В первый раз в жизни я робею перед мужчиной! Всё должно быть наоборот! Кто я, а кто — он… Но всё же есть в нем нечто, вызывающее почтение… Странное, противоестественное желание не приказывать, а смиренно просить…»
Замка́ на двери не было. Вместо него зеленела княжеская печать. Касима отпустила руку своего спутника и подтолкнула его вперед.
— Откройте эту дверь, мастер Звезда. Дракон тут ни при чем — боюсь, у меня просто не хватит сил сдвинуть ее с места.
— А то, что дверь опечатана — это ничего?
— Ах, не беспокойтесь. Это моя собственная печать. Поставлю новую.
Дверь тяжело пошла вбок, словно крышка древнего сундука. Печать с хрустом переломилась на две половинки. Касима и Сахемоти вошли внутрь.
Сокровищница была не так уж мала, но казалась тесной из-за загромоздивших ее ларей и сундуков. Они стояли в глубоких нишах, на помостах вдоль стен и просто на полу. И лица… Казалось, что низкая зала полна народу. Здесь не было театральных масок, но куда ни глянь, отовсюду смотрели лазуритовые, яшмовые, агатовые глаза драгоценных бронзовых статуэток. Со стен и потолка на вошедших смотрели мужчины, женщины, звери и удивительные небывалые существа. Всё пространство стен, не занятое их фигурами, было сплошь испещрено символами древнекиримского алфавита.
Прямо напротив двери на стене были нарисованы три фигуры в старинных многоцветных одеяниях, с буйными длинными волосами. Высокая, царственная женщина в центре держала в руках золотое зеркало. Справа мужчина со свирепым уродливым лицом заносил меч, словно для атаки. Слева стоял беловолосый копьеносец, чье безмятежное лицо контрастировало с угрожающей позой. Сахемоти взглянул на троицу, и его бросило в жар. «Сестра-Солнце. Брат-Ветер. И первое реальное свидетельство, что я — не моя же собственная выдумка… Ну, здравствуйте… родственники».
Сахемоти склонил голову перед росписью, как перед алтарем. Касима хмуро поглядывала на него сбоку.
«Разве он красив? Ничуть! Он и на мужчину-то не похож. Эти седые космы, повисшие вдоль лица, придают ему сходство с горной ведьмой. А глаза, бесцветные и неподвижные, как зимние озера… Долговязый, тощий, руки паучьи… правда, не скажешь, что он неловок, — Касима с замиранием сердца вспомнила танец между двух костров. — Не мужчина и не женщина, не старый и не молодой… Неужели ему всё равно, как он выглядит в глазах людей? Вот именно — всё равно, — поняла вдруг она. — Ему не нужны внешние признаки мужественности — мастер Терновая Звезда может позволить себе быть каким хочет. Наверно, это и есть самое привлекательное в мужчине. Сила и тайна — вот они, корни власти…»
— Где же зеркало? — спросил Сахемоти, поворачиваясь к ней.
Касима вздохнула, прошла в глубину зала, осмотрелась, наклонилась — и с трудом вытащила из ниши объемистый сверток. Сахемоти поспешил к ней. Вместе они развернули ткань. Шелк на сгибах был твердый, как кожа.
Перед ними лежал диск из полированной рыжей яшмы с золотыми искрами, скользкий и тяжелый. По краю диска были вырезаны необычные символы, похожие на многоногих раздавленных жуков. Полированная поверхность вбирала свет и превращала его в скопление бликов и теней.
— Оно?
— Кажется, да. Я ведь только слышал о нем…
Сахемоти осторожно провел пальцами по полированной поверхности, по шершавому краю.
— Здесь знаки языка, которым никогда не пользовались в этом мире…
— Такого каменного зеркала больше нет ни у одного рода, — с гордостью сказала Касима. — Скорее всего, на островах Кирим оно единственное. Разве что в каком-нибудь монастыре… или в императорской сокровищнице…
— Если это то зеркало, которое я ищу, то второго такого нет нигде в Среднем мире, — пробормотал Сахемоти. — Взгляните, княгиня.
Он взял диск и медленно повернул его против света. Касима с удивлением поняла, что зеркало меняет цвет в зависимости от угла наклона. Только что оно было блестяще-золотистым; потом приобрело цвет и прозрачность темного гречишного меда; в камне словно проросли моховые прожилки; проступили красные кровеносные сосуды; вспыхнули золотые искры…
— Это священная яшма, — тихо сказал Сахемоти. — Ее волокна содержат в себе все элементы видимого и невидимого мира. Видите, ее структура напоминает клубок ниток. Потяни за любую — что вытянешь, неизвестно…
Сахемоти поставил зеркало на край ближайшего ларя и опустился перед ним на колени.
— Неужели такое зеркало было в каждом древнем театре? — недоверчиво спросила Касима.
— Театр был всего один, при дворе правителя. Зеркало передавалось по наследству, из поколения в поколение… но однажды линия была прервана. Я очень надеялся, что князья Касима сохранили зеркало, хотя бы просто как памятник старины или семейную реликвию. И может быть, к лучшему, что они забыли о его предназначении.
— А в чем его предназначение?
— Я уже говорил. Зеркало — сердце театра, источник превращений. Оно изменяет того, кто в него смотрит. Вытаскивает на свет его сущность. Если в него смотрит актер в маске, оно оживляет маску… Так говорят предания, — уточнил Сахемоти.
— А без маски в него смотреться нельзя?
— Не думаю, чтобы вы увидели там что-то занимательное.
Княгиня упрямо вздернула подбородок, села на пол рядом с Сахемоти и уставилась в полированную поверхность.
— Да уж, мудрено в нем что-то увидеть, — со смехом сказала она через мгновение. — Даже свое отражение. Сплошь мелькание и туман. Лучше уж смотреться в лужу…
Сахемоти, не обращая внимания на болтовню княгини, всматривался в мутно-блестящую поверхность. В переплетении пестрых линий перед ним маячили их расплывчатые лица, одинаково смутные. Он думал, что почти не покривил душой перед Касимой — действительно он раньше не видел яшмового зеркала. О свойствах этого зеркала он знал немало, но далеко не всё. То была вещь не для людей, а для богов. Подобно оружию, она была почти бесполезна в руках профана, а неосторожному и самонадеянному могла принести серьезный вред.
