– Шесть лун назад.
– Хм-м. Как, говоришь, твое имя?
– Имва.
– Вот что, Имва. Сияющий лес болен. Новые побеги гибнут, вода тухнет, а народ страдает. Сильнее, чем прежде. Кто-то изменник.
Имва с трудом расслышал последние слова. В ушах начало стучать. Когда он уходил, болезнь поразила лишь нескольких. Их отделили от остальных и даже установили защитные чары. Но выходит, что пока он болтался по людским территориям, амеваны начали гибнуть. Вместе… с лесом.
Сама мысль, что лес может быть болен, не умещалась в голове. То ли бред, то ли кощунство. Но вот он, другой амеван, стоит тут и говорит, что лес болен. Извечный дом, что дает им укрытие и надежду. И кто-то делает хуже? Кто-то предал их? Но за что?
– Как… как это возможно?
– Это мы и должны были выяснить, – бледное лицо охотника было похоже на маску, неизвестно насколько он ему доверял. – Мы напали на след и разделились. Я преследовал их аж до этой вонючей клоаки. Но поутру меня схватили.
– И им помогает кто-то из нас?!
– Да, один из нас, – охотник выпрямился, подойдя очень близко к краю крыши. Возвышаясь на целую голову над Имвой, он снова вцепился в него глазами. На этот раз Имва нашел в себе силы ответить на взгляд. Может, его и не принимают за своего, зато он не считает себя чужим. Ему нечего бояться. Возможно, почувствовав это, охотник сделал шаг в сторону. Хотя по его лицу ничего нельзя было сказать. Он даже не скрывал пренебрежения, произнося «нас» так, будто Имва не входил в этот список. Амеваны сотрудничали с гоблинами лишь по необходимости и даже в дни спокойствия не считали тех ровней.
– Кто-то помогает людям. Болезнь – не единственная напасть. У людей в руках оказались направляющие камни.
– Кощунство! – не выдержал Имва, чувствуя, как задыхается. – Кто посмел? Лес останется без защиты!
– Давай поторопимся, Имва из Восточного предела. Где ты видел сок жизни?
Имва растеряно огляделся, пытаясь с высоты крыш понять, где они находятся. Этим путем они с Рантаром прошли только раз, а все людские дома похожи один на другой. Из головы не шли мысли о предательстве. Дыхание все никак не могло восстановиться. Слишком ужасающей была глубина предательства. Ни один из самых страшных кошмаров в жизни еще так не пугал Имву. Кто-то из амеванов не просто связался с людьми – он изменил самой их природе, образу жизни. Отказался от гармонии, приторговывая самыми святыми артефактами.
Имва впал в оцепенение и заметил это лишь тогда, когда охотник принялся тормошить его. Придя в себя, Имва ткнул в единственное направление вдоль темнеющего канала, которое напоминало прежний путь. Охотник молча двинулся вперед, а Имва, вынужденный придерживать петуха, еле поспевал за ним.
Охотники славились своей силой и стойкостью, ибо в священном ремесле охоты не было места магии, лишь ловкость и инстинкты. В охотники брали лишь самых крепких, они казались ближе всех к тем, кого Имва мог знать как героев, пусть и не были похожи на героев из людских преданий. Вот и сейчас, даже несмотря на долгое заключение и раны, охотник двигался мягкой тенью среди людских жилищ. Даже хромота не была для него преградой. Откуда он умудряется брать столько сил, оставалось только догадываться. И вот сейчас Имва несся вперед вместе с ним, как настоящий охотник, как герой своего народа, который должен предотвратить страшные события. Именно этого момента он так долго ждал!
С облегчением Имва заметил, что они движутся в правильном направлении, ровно так он все и помнил. А запах стал даже хуже. Приходилось двигаться, прячась в тени, потому что не все из людей спали. В одном доме ярко горели огни и слышались взрывы зверского хохота.
В голове продолжали стучать тревожные мысли. Кто-то решил уничтожить его родину и этот кто-то был внутри леса. Его не волновали ни заветы предков, ни даже священные законы жизни. Кто-то разворовывал лес, покушался на саму суть их жизни. Ни в одной истории из тех, что они рассказывали друг другу, не было ничего похожего. Никто за всю историю народа амеванов не предавал саму природу. Исчезновение сока жизни и направляющих камней могло быть делом рук только того, кто жил в лесу. Кого-то, кому они доверяли.
Без направляющих камней силы жизни, что пронизывали лес, оказались бы подчинены хаосу. Форма леса станет такой же, как в мире людей. От них нельзя будет защититься. Порядок пошатнется, и ничто не сможет сдержать вырвавшуюся на свободу силу. Имва невольно обернулся и глянул на башню. Он продолжал ощущать жар и рев пламени от холодных камней.
«Я не должен был уходить, если бы я остался, я бы… я…» В груди засвербело. Остался бы, и что? Презрительные взгляды, кислые усмешки. Шепот за спиной. И пустота, съедающая изнутри. Пустота, от которой нужно бежать, потому что, если остановишься, – она тебя поглотит.
Имва вздрогнул и покачал головой. Нет, именно поэтому он и ушел. Зато сможет вернуться теперь. Когда в руках окажется сок жизни и он станет тем, кто его вернет, никто больше не будет так на него смотреть. Никто не станет смеяться.
Цветок возник перед внутренним взором, небесные лепестки мерцали тайным огнем – светом, который обещал надежду на новую жизнь.
От резкого вскрика Имва чуть не упал. Навнат прокричал, вырывая его из задумчивого оцепенения. Имва прижал птицу к себе, хотя та сопротивлялась, царапая его лапами. Похоже, петух устал сидеть за пазухой. Или просто выражал неодобрение.
В темноте было видно, как сверкнули глаза охотника. Парой легких шагов он оказался рядом. Имва прижал петуха к себе.
– Птица шумит, мешает.
Имва поймал себя на мысли, что не ощущает и тени чувств охотника. Ни сейчас, ни даже тогда, когда тот выбрался из клетки. Лишь по незначительной интонации или блеску глаз можно было догадаться о том, что тот испытывает. Ночной воздух стал заметно прохладнее.
– Он всегда со мной, мы связаны одним корнем. Он будет вести себя хорошо.
Последнюю фразу Имва сказал громче, чем собирался. Навнат должен был его услышать. Возможно, это действительно сработало или подействовала аура охотника, но петух перестал брыкаться и замолчал. Имва выдохнул, наблюдая за тем, как жилистая фигура охотника уносится дальше. Мышц на нем почти не осталось, а бледную кожу украшали многочисленные рубцы и синяки. Возможно, он провел в заточении не один месяц. Оставалось только восхищаться его выносливостью. Имва закусил губу и помчался следом, но на этот раз не так резво: он все время придерживал Навната, чтобы тот не подумал кричать.
Тошнотворный запах бил в нос все чаще и, посмотрев вниз, Имва заметил знакомый мост. Сердце застучало в груди сильнее. Имва прыгнул к охотнику, который устроился на самом краю дома, ухватившись будто птица за ветку.
– Это здесь, брат. Под тем мостом человеческий торговец держит сок жизни. Возможно, и не только его.
Охотник коротко кивнул и в следующее мгновение, сделав несколько прыжков, оказался внизу. Имва медлил, проверяя высоту. Он мог бы ухватиться за тот же выступ, но одной рукой приходилось придерживать Навната. Петух мог пострадать.
Охотник испытующе глядел на него из темноты – ждать больше было нельзя. Имва сглотнул, сделал шаг назад, а потом прыгнул вперед, хватаясь за уступ. Получилось! Но радость мгновенно сменилась резкой болью. Он слишком неловко спрыгнул, ударившись ногой. Боль понемногу отступила, хотя Имва заметил, что начал слегка хромать, а охотник только покачал головой. Так часто делали в деревне, глядя на него. Но так ли это важно? Цель была уже в двух шагах от них.
Дверь оказалась куда массивнее, чем Имва помнил. И, конечно, была плотно закрыта. Даже вдвоем они не смогли бы вышибить ее. Охотник провел ладонью по древу.
– Я чувствовал, что пару солнечных кругов назад кто-то в городе менял форму мира. Это был ты?
– Эм-м, наверное.
Имва поежился, вспоминая, как здание складывается на глазах в несколько раз. Разливающаяся мощь потеряла форму и начала уносить его вместе с собой. Даже от воспоминания захватывало дух.
