«Дурная кровь».
«Занятия? Может быть, потом, иди собери древесину».
«Наставник сказал, что у тебя нет права голоса».
«Сюда разрешено входить только амеванам».
После целой вечности бега Имва упал на колени, пытаясь отдышаться. Грудь словно разрывали изнутри острые когти, а в голове продолжали вспыхивать воспоминания с родины. Все эти лица, равнодушные взгляды. Он зажмурился с такой силой, что решил, что пойдет кровь. Он так не хотел их видеть!
Когда Имва решился открыть глаза, то увидел лишь собственное лицо. Растрепанные волосы, дрожащие губы. Да, вот он – тот, кто не мог постоять за себя, от кого отвернулся народ. Он так же сидел долгие часы, наблюдая за собственным отражением. Прятался в зарослях, когда шли занятия, будто шпион. Избегал чужих взглядов. Слабый. Глупый. Неудачник. Ничего не поменялось с тех пор, как он сбежал из леса. Он только все портит!
– Ну почему? Почему ничего не получается? Почему ты всегда все делаешь хуже? – отражение молчало, глупо хлопая глазами. Жалкий полукровка даже разобраться в себе не мог.
– Почему? Почему?! Почему?! – орал он, ударяя кулаками по воде, желая разбить ненавистное лицо. Потом запустил пыльцы в волосы, выдирая их. Он должен был заплатить за свою слабость.
Наконец устав, он сжался на земле, обхватив себя руками, и завыл. Злобно, отчаянно. Что-то в животе противилось, рвалось наружу, царапалось, и только тут он заметил, что Навнат все это время был рядом. Отшвырнув от себя птицу, он злобно прошипел:
– Чего тебе еще надо?! Если бы ты молчал, они бы не нашли нас… Да… Мерзкая птица! Это ты во всем виноват! Слышишь? Не приближайся ко мне! Ты все испортил!
Имва отбросил петуха ногой в сторону, не обращая внимания на недовольное кудахтанье, и прижался к ледяным камням. Только их холод мог приглушить боль.
Время шло, вокруг становилось все светлее, где-то рядом послышался людской шум, и это вывело его из оцепенения. Имва приподнялся, оглядываясь по сторонам. Тело ломило, начиная потряхивать. Петуха нигде не было видно. Наверное, он обиделся.
«Я же не сильно его ударил?»
Имва с трудом поднялся, оглядываясь вокруг. Пора было уходить вон из страшного города, но сперва надо было извиниться. В конце концов, Навнат вел себя лишь как птица. Не его вина, что Имва повсюду решил таскать его с собой.
– Навнат? – позвал он чуть громче, но никто не отзывался.
Сердце неприятно сжалось. И он пошел дальше.
«Я не мог сильно его ударить. Не мог же?»
Улица была заполнена мусором, река медленно текла вдоль канала, выбираясь из черного чрева с решеткой, но нигде не было и следа петуха. Имва зашел в другой проход, третий. Вернулся на прежнее место. Петуха нигде не было. Имва побежал, хромая, туда, откуда он вроде бы пришел. И там ничего. Теперь он точно остался один. Внутри все похолодело. Где его друг?
– Навнат, вернись! Прости меня!
Но человеческие стены лишь глухо возвышались над ним. Им было все равно, а он навредил единственному существу, которое все это время поддерживало его. Кого он мог назвать своим другом.
– Навна-а-а-ат!
Глава 19
Три корня
Когда они вернулись домой, Гуго издал что-то вроде булькающего звука и чуть не упал со стула, пытаясь встать. Что не помешало ему ухватиться за изукрашенный, несуразный бокал.
– Вы как?
Виктория не знала, что вообще можно ответить. Как можно описать кошмар, в который превратилась ее жизнь? Потайные ходы, беготня, постоянное нервное напряжение. Постоянное ощущение, что она может умереть в любой момент. Даже сейчас, в яркой комнате, темнело в глазах. О том, что за ночь она несколько раз впадала в забытье, и вспоминать не стоило.
Возможно, Антар тоже не хотел все это вспоминать, потому что вместо ответа глухо спросил:
– Ты надрался?
– Фу, как грубо. Я нашел чем занять вечер. Или ночь. Который час? Ты же не думал, что я буду ждать тут, как заботливая женушка? У меня свои дела найдутся! Между прочим, я встретил графиню Соро с дочкой. Боги, какая же на них была безвкусица! Меня просто стошнило. Буквально. На платья. Но так им даже лучше. Кстати, а где амеван?
Антар засопел и развернулся к выходу.
– Гуго, присмотри за ней.
– Да? А кто присмотрит за мной?
– Вот уж нет! – Виктория наполнилась жаром от кончиков пальцев до корней волос, голос чуть не срывался. – Кто за кем еще должен присматривать! Это была худшая ночь в моей жизни! Ну… кроме той, в тюрьме. А ты вот так просто разворачиваешься и куда-то уходишь? Посмотри на себя, ты же весь в крови! И наверняка ранен.
– Этот гад Бартес хотел обхитрить меня. В тоннелях были его люди.
– И что? Ты просто придешь туда? Мы всю ночь искали Имву, Бартес уже точно все знает. Он будет ждать тебя!
– Надеюсь, – ей совсем не понравилось, с каким выражением Антар это сказал. – С проблемами надо разбираться сразу. Будьте здесь на случай, если амеван вернется.
Больше он ничего не сказал, затопав по лестнице. Виктория сжала до дрожи кулаки да бросила вслед несколько воображаемых молний. Несносные мужчины, вечно думают, что понимают все лучше тебя.
– Лаетесь как кошка с собакой.
– А тебя никто не спрашивал! Думаешь, самый умный?
– Нет-нет-нет, вы все время напоминаете мне, что я пустое место, – Гуго вперил в нее свой длинный палец.
Виктория только закатила глаза, еще не хватало тратить время на препирательство с пьяным портным. Почему она не может сделать какую-нибудь глупость? Почему вечно ей приходится думать о том, как сделать что-то аккуратнее или правильнее? Почему нельзя просто взять и сделать что-то и ни о чем не думать, как будто вместо головы у нее ночной горшок?!
Она с силой упала в потертое кресло, которое жалобно заскрипело под ее весом. Вряд ли кто-то чистил его с конца прошлого века. Она ударила по нему кулаком. Только вот в лицо поднялась туча пыли, и она закашлялась.
– Проклятье!
– Так что, амеван, в конце концов вас облапошил?
– Замолчи! Как вы меня все бесите! Один машет топорами почем зря, убивает нашу проводницу, и мы плутаем в мрачных подземельях. Другой исчезает невесть куда, а потом выясняется, что освободил своего приятеля прямо с Расколотой башни.
– Он… что он сделал?..
– А потом от него же нас спас. А теперь этот… этот… чурбан считает, что он знает все лучше остальных, а на самом деле ввязывается в очередные неприятности!
– О, это он всегда делает. Так где амеван?
– Оставь меня в покое, – зарычала Виктория, убирая с лица мешающую прядь.
Гуго что-то забубнил под нос, но хотя бы перестал приставать и, спотыкаясь, ушел в другую комнату. Но лучше от этого ей не стало. Комната крутилась перед глазами, в голове вспыхивали яркие воспоминания, а желудок так и норовил выползти наверх. Виктория закрыла глаза и тяжело задышала. Возможно, она сама виновата в том кошмаре, который случился. Ей следовало внимательнее следить за Имвой, лучше контролировать Антара. Но она же не нянька, в конце концов! А теперь этот дурак поперся сводить с врагами счеты, рискуя жизнью.
Проклятый накрененный пол только усиливал тошноту. Того и гляди вывалишься прямо на улицу. Всего-то и надо было, что лет пять назад поставить опоры в нескольких местах.
Чтобы избавиться от дурацких ощущений, Виктория впилась ногтями в кожу и попыталась думать о чем-то другом. Например, о том, как можно было провести в порядок все эти трухлявые пни, которые называли домами. Лучше всего было их просто снести и построить нормальные каменные дома!
Желудок потихоньку успокаивался, и голова меньше кружилась. Руки слегка дрожали, нужно было срочно себя занять. Виктория связала волосы лентой, чтобы они не мешали, и окинула взглядом комнату. Она уже проводила уборку, но слишком короткую. В доме были кучи хлама, платьев, застарелые сервизы, которые не мыл никто лет двести. Так больше продолжаться не могло.
Она взялась за обрезки ткани и переложила их на другую часть стола, одежду складывала на кресле, собирая по всей комнате. Сюртук под креслом лежал там, наверное, не меньше месяца. Виктория громко чихнула и швырнула его к остальным вещам.
