обняла Морганну, Руа же поприветствовала Верховную жрицу красных ведьм кивком. Сестра не знала Морганну так, как Руа. Возможно, она все еще верила в ее пророческие бредни – как и ее теплому, спокойному лицу. Оно было привлекательным для того, кто не знал Морганну. Но Руа-то знала, что за ним нет ничего: пытаться найти в этой ведьме настоящие эмоции – все равно что стараться удержать в ладони клочок тумана.
Верховная жрица выглядела точно так же, как и всегда. Ее глаза напоминали две бронзовые медали, кожа была того же светло-коричневого оттенка, что и у Руа. Волосы их тоже были похожи – у обеих лежали волнами, только вот у Морганны они побелели. Морщины у губ свидетельствовали о том, что на лице Бабы частенько мелькала счастливая улыбка – но в детстве на Руа смотрело вовсе не счастливое лицо. Улыбки ничего не значат, если ее криков никто не слышал. Красные ведьмы спокойно принимали только доброту или ярость. А печаль для них была лишь свидетельством слабости, и ее игнорировали. И Руа до сих пор стыдилась того, что не могла контролировать свои эмоции так же хорошо, как другие. Красные ведьмы были суровыми, мудрыми, храбрыми и даже смертельно опасными, когда вступали в бой. Но они никогда не показывали своей печали. Руа вспомнила ночь в Друнехане, когда Баба Морганна раскидывала солдат Севера, с ног до головы закованных в броню, по комнате: казалось, что перед ней – тряпичные куклы. Верховная жрица была чрезвычайно сильна и при этом сохраняла невероятное самообладание. Руа частенько задавалась вопросом: может, ведьмы просто не способны испытывать такие же глубокие эмоции, как она? Может, это с ней что-то не так, раз она все ощущала гораздо острее, чем окружающие ее красные ведьмы? Как бы то ни было, Руа дозволялось быть счастливой, а если она была несчастна, то об этом нужно было умолчать. Поэтому большую часть детства Руа провела наедине с собой.
Как только она, Реми и Анерин ступили на территорию храма Ексшира, их окутал аромат цветов. Сопровождавшие стражники остались ждать у подножия храма. Это было святилище ведьм, и солдатам фейри там нечего было делать. Стоило Руа ступить в коридор, ее рука тут же скользнула на рукоять Бессмертного клинка. Они прошли вдоль выгнутых стен направо и оказались в молитвенном зале. Там вдоль стен были расставлены длинные столы с букетами засушенных цветов. Зал пересекал проход и вел к окну – на голубом стекле были изображены фазы луны. Простое убранство довершали ряды деревенных скамеек, расставленных у прохода.
Со второго этажа до Руа доносились чьи-то голоса, и они с Реми и Анерин пошли наверх. Ступени украшали белые свечи, отбрасывающие свет на такой же белый камень лестницы. Дверь открылась, и за ней оказался зал для неофициальных собраний, заполненный толпой красных ведьм. Чтобы вместить всех, пришлось сдвинуть столы и стулья к стенам.
Ведьмы приветствовали гостей, но, когда вошла Руа, вся комната на мгновение замерла, а взгляды устремились на нее. Точнее, на Бессмертный клинок, чья магия пульсировала, словно свет маяка, и влекла к себе ведьм ничуть не хуже. Чары клинка наконец начали ослабевать, ведьмы потихоньку отмерли, но Руа понимала, что теперь-то ее точно никто не забудет.
Она приналась рассматривать толпу и многих узнавала. Но были тут и ведьмы, что не жили и не росли с ней в селении. Может, это были красные ведьмы, бежавшие за пределы Ексшира? Каждые несколько месяцев в их селениях появлялась новая красная ведьма. Баба Морганна не могла использовать свое Видение, чтобы отыскивать их напрямую, но она могла обнаружить фейри, которые встречали ведьм. Верховная жрица заставляла Руа общаться через Огонь фейри с Берном в течение многих лет, не зная, что он был суженым Раффиела. Он помогал переправлять красных ведьм в ее селение столько, сколько Руа себя помнила. И количество найденных и спасенных уменьшалось с каждым годом. К тому времени, когда Руа была подростком, она думала, что их больше не осталось. Но вот перед ней стояла толпа красных ведьм – вдвое больше, чем жило в селении. Как им удавалось прятаться в течение четырнадцати лет? Руа восхищалась ими.
Реми, казалось, была готова терпеть восторженные взгляды присутствующих, но Руа они раздражали. В итоге Реми сама отправилась общаться с ними, а к Руа и Анерин подошли две красные ведьмы. Они были на несколько лет старше Руа, их звали Бригетта и Талия. Они всегда издевались над Руа и шутили за ее спиной, а теперь подскочили к ней с фальшивыми улыбочками во все лицо. За эти улыбки их часто хвалили в детстве.
– Руа! – воскликнули они, и Руа почувствовала, как Анерин придвинулась к ней ближе.
– То есть, Ваше Высочество, – добавила Талия, отвесив быстрый поклон. Ее русые волосы упали на глаза. – Как ты?
– В порядке, – отрезала Руа, хмуро глядя на них. – А вы?
– О, все чудесно! – Бригетта хихикнула. Руа подняла подбородок и заглянула в ледяные голубые глаза Бригетты. Какая бы улыбка ни играла на лице ведьмы, они всегда оставались холодными – Руа помнила об этом. – Храм такой огромный, да ведь? У каждого есть своя комната! Это так странно, что нам больше не нужно жить в палатках посреди леса!
Бригетта жила в селении с отцом, Талия, сирота, приехала с Берном, когда Руа было десять лет. Обе провели большую часть жизни под открытым небом. Руа могла представить, каково им теперь было в каменном храме.
Талия опустила глаза на Бессмертный клинок и восторженно прошелестела:
– Меч силы.
– Я чувствую его магию отсюда, меня аж колотит! – сказала Бригетта. – По ощущениям он очень похож на амулет твоей сестры.
Руа оглянулась и нашла Реми в кругу старших ведьм – та широко улыбалась и сплетничала с ними, потирая амулет на шее.
– Можно его потрогать? – спросила Талия.
– Нет! – в один голос отрезали Руа и Анерин. И красные ведьмы перевели взгляд на подругу Руа. Ах, вот и оно – то самое отвращение, с которым они всю жизнь смотрели на Руа.
– Так ты синяя ведьма? – Бригетта наклонилась к Анерин. – Ты не похожа на других синих ведьм.
Талия хмыкнула.
– Для начала, у нее хотя бы есть глаза и волосы.
Прозвучало это, словно хорошая шутка, – как будто Анерин должна посмеяться над собственными воспоминаниями о пытках, которым подверглись почти все ведьмы ее ковена!
– Не могу поверить, что ты выросла с ними. Они – чудовища, – не моргнув глазом, сказала Анерин. Руа хмыкнула, а Бригетта с Талией
