себя Никесс.
– Но отчего же? – подыграла Юлья.
– Зубов на вас не напасёшься!
Уже много позже заката, когда мальваре крепко спали на верхнем этаже красного дома Старика, я вышла во двор, завернувшись в стёганое одеяло. Такого звёздного неба, как на нагорье, наверное, нет нигде. Я, конечно, могу судить только о нижнем Тайссери и Нуулакше, но ведь многие говорят, что нагорье – ближе всего к звёздам.
А ещё говорят, что первые боги спустились именно сюда. Самые первые, от которых уже ни следа не осталось, а их замки рассыпались в пыль и стали песком долин.
Невозможно смотреть на живое, не знающее покоя, ночное небо и не думать всегда о чём-то большем. Думаю, и Старик не просто так поселился здесь: нельзя для отшельника придумать места лучше.
– Не спишь опять, – слегка шаркающие его шаги я услышала давно, но не оглядывалась, не в силах оторваться от созерцания неба.
– Да как всегда. Хотя я тут предпоследнюю ночь в Нуулакше крепко спала! Прям с вечера уснула и проспала до позднего утра. Теперь буду расплачиваться.
– И как ты собираешься идти дальше без сна?
– Как всегда, пополнила сегодня свои запасы.
– Ты из раза в раз спишь всё меньше, Ноди.
– Может быть… – мне очень не хотелось вновь поднимать этот неприятный разговор, и я свернула на другую тему: – Скажи мне лучше, Старик, не происходит ли чего здесь, о чём мне следует знать? Или почему мне не стоит здесь находиться? Или, может, я могу кому-то помешать?
– Откуда такие вопросы?
– Вчера пара незнакомцев в переулке пытались убедить меня, что мне здесь делать нечего. И здесь, и в Нуулакше.
– Сильно убеждали?
– Достаточно.
– Не чтобы я мог тебе что-то конкретное рассказать, но тут кое-кто спрашивал о тебе…
– Мм?
– Лаурсс приходил.
– Да ладно?! А чего приходил?
– Говорю же, о тебе спрашивал.
– Прям для этого и приходил?
– А чёрт его разберёт. Пришёл, Свору свою внизу оставил, сам завалился с целой оленьей тушей. Сказал, мол, зашёл проведать старого друга. Как же, друг я ему.
– А куда ушёл, не говорил?
Старик внимательно посмотрел на меня. В блестящих живых глазах отражались бессчётные звёзды.
– Ноди, брось ты этого Лаурсса, не надоест тебе за ним туда-сюда таскаться!
– Оставь, Старик. Во-первых, я не за ним таскаюсь.
– Мне-то могла бы и не врать. А что у тебя во-вторых?
– Во-вторых, не мешай мне исполнять древний женский обряд страдания по конченой скотине.
Старик вздохнул:
– Ну, как знаешь…
Мы помолчали.
– Тебе ещё стоит знать: много новых людей сейчас.
– А вот здесь поподробнее.
– Ты же знаешь, через меня много кто ходит. И все в один голос твердят, что даже на самом севере много чужаков объявилось. Мол, прут с запада прямо через горы, поднимаются у водопадов. Здорово дела нашим портят.
– С запада? Что это вдруг им сюда понадобилось? Через Нуулакшу не больше прежнего народу проходит, но там же законы драконовские: захочешь – не пройдёшь.
– А надо им чего? – неожиданно раздался голос Дарла.
– Не спится?
– Уснул было как младенец, а потом вдруг как от удара подскочил – и ни в какую! Вот вас услышал…
– А я вот тут Ноди предупреждаю, что многовато чужаков на нагорье с запада пришло.
– А мы вроде никого не встретили…
– Да нет, Дарл, не здесь. Самая безлюдная часть пустоши – в дне пути от Нуулакши. Я потому здесь и живу, в тишине. А дальше на север жизнь кипит – завтра всё сами увидите.
– Старик, а что за чужаки, зачем пришли, насколько опасны? – мне позарез нужно было вытянуть как можно больше сведений, чтобы понимать, что ждёт нас впереди.
– Лаурсс говорил, мол, беженцы.
– Чушь какая! – не то чтобы Лаурссу нельзя было верить, то тут он явно ляпнул глупость. – Беженцы всегда идут в нижний Тайссери, а не в пустошь! Да и откуда?
– А вот этого не знаю.
– Зато я знаю, – подал голос Дарл.
– Поделишься?
– Из Вольных городов, наверняка. Больше неоткуда.
Я конечно, в жизни слышала о Вольных городах и примерно представляла, что они лежат где-то на западе, в долинах, но на этом мои знания заканчивались. Старик, видимо, знал больше, поэтому дальше я только слушала их разговор.
– Дарл, расскажи подробнее, почему оттуда люди бегут в пустошь?
– До вас тут новости доходят совсем плохо, да? Отгородились ото всех… С полгода назад то ли князь из Речных земель, то ли банда наёмников, то ли они вместе – чёрт их разберёт – напали на сам Иссен и захватили его, и готовы были оставить его себе! Невероятное преступление! Чудовищное богохульство!.. Но в конфликт неожиданно для всех вмешался Орден Светлячка и навёл порядок. Справедливость восторжествовала, князёк ни с чем отправился восвояси, хотя кое-кто утверждает, что он всё-таки обогатился на этом предприятии. Наёмников кого перебили, а кого в карьер. Но многие сбежали, к сожалению. А так как вокруг каждого из Вольных городов вертелась не одна банда, а Орден взялся разогнать всех, бежало из долин много разного сброда.
– А почему именно сюда, а не на север от Вольных городов, например? Или в тот же нижний Тайссери?
– Так потому что Орден весьма силён и там и там. Эти люди бегут именно от него, поэтому оказываются в тех местах, где нет рыцарей-светлячков.
– Дарл, а почему, – я всё-таки решилась вмешаться в разговор о совершенно непонятных мне событиях, – почему захват города – это преступление и богохульство?
Даже в темноте я почувствовала на себе его полный возмущения взгляд. Что же такого я сморозила?
– Да это же сам Иссен!
Я молчала. Спрошу ещё что-нибудь – ещё глупее покажусь.
– Иссен – древнейший город нашего мира! Это сердце Вольных городов и родина всех мальвар. Он очень небольшой, но история его уходит так далеко в глубь времён, что никто не знает времени его основания. И за всё это время никто никогда не посмел его захватить! Не потому что не могли, а потому что боялись гнева богов.
Дарл замолчал. Видимо, его действительно ранила эта история.
– И теперь у нас есть шанс встретить этих шакалов. Я думаю, Нодья, мы не зря взяли с собой много оружия.
Я ничего не ответила.
А совсем скоро мы разошлись спать. Точнее, кто спать, а кто вертеться с боку на бок до рассвета.
Добрую половину моего завтрака составили листья тимина, без которого я существовала с трудом. Бодрящие его свойства помогали мне не быть тухлым окороком. И многие дни я держалась только на них. К сожалению, Старик был прав – с каждым походом я сплю всё
