Элека. Я позабочусь, чтобы тебя сурово наказали. – Он шагнул ближе, его мышцы напряглись, от парня разило насилием. – Один шаг, одно неверное слово – и я нарушу приказ Маркоса не убивать тебя, – выплюнул он.
Йоска занимал в моем списке место очередного хулигана, который желал «поставить меня на место», ненавидя меня просто за то, что я показала ему его место. Хотя в тот момент я осознала, что он не просто принимает таблетки – какие бы щиты Киллиан здесь ни установил, чтобы блокировать магию, это не распространялось на таблетки. А это значило, что каждый человек-охранник здесь сильнее фейри.
Щиты отнимали привычную магию. Но научные эксперименты Иштвана – созданное вещество – установленные здесь чары не распознавали.
Иштван создал идеальный мир в этой тюрьме. Наконец люди обладали большей властью, чем фейри.
– Иди на свое место, тварь. – Йоска схватил меня за руку и швырнул к столу – я ударилась об него своими и без того ушибленными ребрами. Прикусив губу, чтобы не вскрикнуть, я села на скамейку. Рози присела рядом.
– Все хорошо?
Кивнув, я огляделась вокруг и заметила, что за двумя столами для людей сидели женщины и мужчины из борделя Китти, несколько из армии Саркиса, часть из них я не знала. Нас было не так уж много.
За соседним столом находились четверо пожилых людей в серой робе, и они привлекли мое внимание. Я в шоке открыла рот, уставившись на изможденные и избитые лица.
Что. За. Гребаный. Черт?
Какими бы грязными и изнуренными они ни были, я узнала бы их всегда.
Альберт и Нора Мольнар. Родители Ханны. Из-за потрясения я встала, не отрывая от них взгляда, в голове крутились вопросы.
Нора посмотрела на меня, и ее зрачки расширились, а затем она слегка покачала головой и словно окаменела. Но не из-за меня.
– Сядь, черт возьми, на место! – Дубинка заехала сзади по моим ногам. Я застонала и отшатнулась. – Разве тебе разрешено двигаться? – Йоска схватил меня за волосы, откинув голову назад. – Мерзкая предательница, такая же, как и они. Если не хочешь, чтобы тебя выпороли в качестве утреннего развлечения, сиди смирно, пока тебе не разрешат шевелиться. – Он ударил меня головой об стол.
Сдержав ярость, я подняла взгляд на родителей Ханны. Нора казалась огорченной, но, когда ее муж что-то прошептал, она переключила внимание с меня на стол.
Какого черта они здесь делали? Они же элита Леопольда? Нора и Ребекка – лучшие подруги. Уважаемые и известные, происходившие из высшего сословия, хотя Альберт сколотил свое состояние, управляя заводами в девятом округе.
В моей голове что-то щелкнуло.
«Черт возьми».
У меня появилось предположение, и я моргнула. Альберт владел той самой фабрикой, где они пытали фейри и создавали таблетки, дающие сверхспособности. Поэтому он здесь? Он не одобрил? Хотя мне казалось, что Альберта не волновали фейри. Я что-то упускала.
Рядом с ними я наконец обратила внимание на другую пару. Ханс и Петра. Это тоже меня шокировало, но не так сильно, ведь они были либералами. Иштван постоянно жаловался на них, они стали занозой в пальце для него в вопросах политики и руководства. Но у них было отвратительно огромное состояние, и, конечно же, их приняли в элиту Леопольда. Иштван всегда их ненавидел.
Мне стало дурно, я только сейчас поняла, насколько далеко все зашло за такое короткое время и что пропагандировал Иштван. Иштван пресекал все что угодно, если это необходимо. Он даже посадил в тюрьму собственных людей, вероятно, похитив их посреди ночи, чтобы никто ничего не заметил. Но все понимали, что подобное может произойти, если вы не будете следовать правилам и соглашаться с Иштваном.
«Смерть» Киллиана дала Иштвану возможность стать диктатором. Присутствие повелителя фейри в собственной построенной тюрьме должно дать Иштвану ощущение превосходства. И если он получит нектар, мы обречены. Он станет королем. Богом. И никто не сможет его остановить.
– Новые рыбы, слушайте! – В столовую вошел Сион. – Правила для завтрака, обеда и ужина. Ведете себя хорошо, вас кормят. Нет? Голодаете… а также все из вашей группы. Все просто.
Они натравливали нас против друг друга же, заставляли убивать своих. Все страдают из-за одного. Я поняла, к чему это привело. Не нужны ни деньги, ни драгоценности. Лишь бы получить кусочек тоста, чистую воду, мыло и одеяло.
– Так что будьте хорошими мальчиками и девочками, – издевался он.
Открылись двери в задней части столовой, и дюжина работников вынесли большие кастрюли с половниками. Рядом с кастрюлями поставили бумажные миски, и больше ничего. Ни посуды, ни кофе, ни даже воды.
– О, вкуснятина. – Сион насмешливо облизнул губы. – Сегодня даже таракана не вижу. Счастливый день! – Он хлопнул в ладоши, разговаривая с нами так, словно нам по два года. – Хорошо, сегодня люди первые. Начнем с вас. Но если кто-то попытается пересечь линию, вы вернетесь на свои места и останетесь без завтрака.
Нора, Альберт, Ханс и Петра послушно направились к раздаче. Я сделала все, чтобы оказаться за ними.
– Что ты здесь делаешь?
Я прижалась к Норе как можно ближе, ее привычно золотисто-светлые волосы, как и у дочери, оказались грязными, взъерошенными и завязанными в пучок. Макияж, украшения и гламурная одежда исчезли, отчего мне было непривычно. Богатые привыкли к другому, им было неуютно в дешевой ткани, грязи, да просто находиться в обществе людей, стоящих ниже их по социальному положению, в то время как представители этого низшего класса легко вливались в обстановку. От бывшей элиты исходил запах страха и неверия.
Спина Норы напряглась, она слегка повернула голову и затрясла ею.
– Иштван упрятал вас сюда? – тихо пробормотала я, метнув взгляд на охранника.
Она не отвечала, медленно приближаясь к еде.
– Почему?
Тишина.
– Как он объяснит ваше отсутствие Ханне?
– Ханна? – Нора резко повернула голову, ее зрачки расширились.
– Мне лучше не слышать разговоров. – Йоска расхаживал взад и вперед возле нашей очереди.
Они не давали общаться в любых местах общего пользования. Было ли ошибкой, что в Халалхазе нам хотя бы разрешали разговаривать и сидеть там, где мы желали? В Халалхазе была своя обстановка: драки, потасовки между группами или с охранниками, но в некотором роде солдаты позволяли вольности заключенным. По сравнению с этим здесь свобода была в оковах. Это в разы хуже. Страх нарастал в тишине. Обвивал горло как удавка, поддерживал напряжение на немыслимом уровне. Лишая человечности. Ты ни на мгновение не мог забыть, где находишься.
И здесь нет кофе.
Нора наклонила голову вперед. Она молчала, пока нам накладывали одну ложку
