все, чтобы увеличить ментальную атаку здесь, к тому же в этот раз я вошла сюда человеком. Мои силы, независимо от того, насколько сильно я желала бороться, таяли на глазах. Я готова была сдаться… умереть или сойти с ума, все что угодно, лишь бы избавиться от страданий.
– Старайся усерднее, – яростно пробормотал Уорик, – лишь благодаря тебе я живу. – Он коснулся моего лба, в его голосе звучала уязвимость. – Помни, что мы не придерживаемся обычных правил игры. Мы решаем сами. – От ощущения его кожи, волос и дыхания я закрыла глаза, его голос гремел как гром. Боль ослабла, кошмар терял свою силу, пока он был рядом со мной. – Прямо сейчас борись… так мы выживаем. Ты и я. Так мы преодолеваем трудности и продолжаем ходить по этой земле, sotet démonom.
Я кивнула и наклонилась к своему миражу, впуская покой, что он мне подарил. Хотя я понимала, что хожу по краю.
Прошло совсем немного времени, прежде чем я прекратила цепляться за мираж. Голоса перестали кружить в моей голове, спасая меня от пыток. Я лежала на боку, свернувшись калачиком, и смотрела в никуда.
Безжизненно.
Словно под наркозом.
Я даже не дернулась, когда открылась дверь. Мои чувства словно онемели, разум не понимал, что реально, а что нет.
– Итак, как прошло твое пребывание здесь? – Коренастый Бойд стоял в проеме. – Наверное, понравилось, в этот раз ты пробыла здесь на две ночи больше.
Где-то в глубине души я осознавала, что находилась здесь пять дней. За эти дни меня только пять раз вытаскивали пописать и давали полстакана воды, затем швыряли обратно. Момент, когда меня освобождали от цепей, чтобы дать сходить в туалет, был еще мучительней – когда они меня снова запирали, тело кричало в агонии от боли в мышцах. А момент блаженной тишины вновь обрывался.
Я услышала стук ботинок Бойда – он направлялся ко мне.
– Смотри-ка, ты не спешишь выйти. Хочешь остаться? – Он наклонился, чтобы снять цепи, приковывающие мои руки к лодыжкам. – Внесу пометку в твое досье, чтобы в следующий раз тебя продержали здесь дольше. Не хочу, чтобы тебе было неуютно.
Следующего раза не будет.
Подошли еще несколько мужчин и подняли меня.
– От тебя несет дерьмом и мочой. – Бойд помахал рукой у своего носа. – Бросьте ее в душ. Сучка испачкалась.
Я вздрогнула от прикосновения охранников, двое мужчин потащили меня по лестнице – чувства оказались настолько обострены, что я не могла ничего уловить. Даже когда меня бросили в душевую и сорвали с меня грязную форму, сунув под ледяную воду, и кричали, чтобы я оттиралась, я ничего не чувствовала.
Лишь оцепенело передвигалась, пока они ругались и насмехались надо мной. Мое молчание лишь раззадоривало их. Они хотели почувствовать мой страх, унижение, увидеть мое подчинение, чтобы потешить их хрупкое эго.
Я не дала им такой возможности.
Люди считали «сломленного» слабым. Я не согласна. Перелом позволял придать форму чему-то иному. Может, на мне и полно шрамов и травм, но что бы они ни делали, подчинить себе меня у них не выйдет. Они заставили меня стать сильнее. Титаном. Я сломалась, но не согнулась. Огрызнулась, а не поклонилась. Они не скрутили меня и не превратили во что-то другое. Я смогу собрать свои разорванные части воедино. И стать еще мощнее.
– Идем! – крикнул один из охраны, бросив мне чистую форму. Я оделась и пошла за ними. Ноги дрожали, но я заставила себя идти самостоятельно.
Камеры были заполнены, но большинство не спали – они выглядели грязными и изможденными, значит, уже поздний вечер, а не утро. Сидели в камерах после долгого рабочего дня на заводе.
Когда охранники отвели меня в мою клетку, я ощутила покалывание в затылке. Я повернула голову в сторону и уловила движение этажом выше.
У меня перехватило дыхание, искра жизни пробилась сквозь холод внутри.
Уорик.
Мы сразу же встретились взглядами, словно знали точно, где каждый из нас находится. Я увидела его впервые за неделю вживую, но его мираж был вместе со мной в той яме, и казалось, мы не расставались.
Его волосы были мокрыми, ему выдали чистую синюю форму. Исцелен, но выглядел усталым со слегка изможденным лицом. Я, наверное, выглядела хуже скелета, ребра торчали.
Охранники засунули его в камеру, как и меня, – его камера была прямо напротив моей, только на уровень выше.
Вот она, жестокость Иштвана во всей красе. Отделил нас, но оставил возможность видеть друг друга. Издалека мы могли наблюдать, что происходит с другим, и ничего не смогли бы сделать. Избиения, пытки… изнасилование.
Наши двери с лязгом захлопнулись, охранники ушли, а мы так и смотрели друг на друга. Мой рассудок все еще сомневался – казалось, я чувствую мужчину сзади, его присутствие успокаивало меня.
– Выключите свет! – крикнул охранник, и помещение погрузилось в темноту. Лишь несколько лампочек освещали некоторые участки, но я могла видеть очертания Уорика, чувствовать его взгляд и прикосновения.
– Мы выберемся отсюда, принцесса.
Может, я уже сошла с ума, или Уорик мог общаться со мной и без связи.
Уорик отошел от решетки и исчез в своей камере.
– Мы справимся, Фаркас. И убьем их всех, – пробормотала я себе под нос и забралась на свое одеяло. Меня не волновал голод. Я вышла за пределы обычной ненависти и ярости.
Это чувство бурлило внутри, жар сваривал мои разорванные части воедино.
Я готовилась к бою, который не просто маячил на горизонте или шептал в темноте.
А уже надвигался.
* * *
– Она что, стала мертвой рыбкой? – разбудил меня чей-то голос.
Писк!
– Да, проверь, дышит ли она.
Нос защекотало, я хотела чихнуть. Это ощущение отнимало единственный покой, который у меня был за последнюю неделю. Я уснула сразу, тело оказалось слишком измучено, но сны не давали мне спать – они были наполнены пронзительными звуками и голосами зовущих меня. Тревога не давала мне расслабиться, и каждый раз, когда я закрывала глаза, всплывали картинки моей пытки.
Писк!
– Уверена? – Мне что-то ткнули в щеку, отчего я застонала. – Да, ты права. Оно живое.
Писк.
– Ты не всегда права. Кто узнал, как проникнуть сюда?
Писк!
– Ну ладно, ты… но кто именно провел нас сюда?
Писк!
– Ладно, тоже ты… но кто создал для нас эти сказочные наряды?
Писк.
– Верно. Не забывай об этом.
Голова раскалывалась, мои ресницы затрепетали. Меня тошнило, и я мечтала снова заснуть, чтобы ничего не чувствовать, но осознание, что здесь мои друзья, выдернуло меня из дремы, и я улыбнулась.
– Опи, –
