проваливались в гнилое дерево, новые ботинки покрывались царапинами. В воздухе летала пыль, густая и сыпучая, которая пленкой оседала на лице и в волосах. А следы шли наверх, уже на третий этаж, минуя второй, на котором, казалось, прошла сезонная распродажа. Распродали все: на огромном пустом этаже не осталось ни одной межкомнатной стены, даже пол кое-где разобрали. Лишь одинокий стул стоял у темного окна, словно дух дома все еще сидел там и смотрел на кошмар, который окружил его. На третьем этаже чернела в темноте единственная не сломанная дверь. Вокруг нее будто бы даже прибрано, пыль сметена в стороны. Вильгельм на цыпочках подошел к двери тихо постучал. С той стороны послышался кашель, странный, незнакомый Почитателю лязг и быстрые шаги. Дверь распахнуло нечто, на первый взгляд непохожее на человека.
– Добрый день, Господин, проходите, пожалуйста, я Вас ждал, – прохрипело существо, поклонилось.
– Ты? Как тебя… Что ты здесь забыл? – спросил Вильгельм, проходя в комнатку и оглядываясь.
На столике мерцал медный подсвечник, на креслах были разбросаны листки с какими-то схемами и списками, чернильницы без чернил и чернильные капли на подлокотниках, на диване лежала бутылка спирта. Везде горели свечи, а у кресел потрескивал поленьями камин. Пахло палью и чернилами.
– Вы называли меня Джузеппе, Господин, – учтиво сообщил уродец и прошаркал мимо Вильгельма.
– Я тебя называл? А как тебя на самом деле зовут? – спросил Вильгельм, прошел мимо кресла и посмотрел в окно. Улица все та же, люди уже вышли из домов и расходились так, словно позабыли о карете, недавно проехавшей мимо, и потеряли всякий интерес к незнакомцу, исчезнувшему в старом доме.
– Они его не замечают, Господин.
– Кого не замечают, Джузеппе? – Вильгельм отвернулся от окна и задернул пыльные, проеденные молью шторы.
– Дом, Господин, не замечают, – сообщил Джузеппе, наклонился, открыл ящик стоявшей в дальнем углу тумбочки и вытащил две чашки. – Я сделал так, чтобы они никогда не заходили внутрь.
– Это ты умно сделал, – сказал Вильгельм и еще раз оглядел комнату. Он чувствовал, что не заметил что-то важное, что-то, что могло бы помочь вспомнить Джузеппе и эту часть города. – Скажи, к тебе приходил кто-то из моих коллег?
– Ваших коллег, Господин? Других Почитателей здесь быть не может, – ответил Джузеппе, прошаркал к камину и вытащил откуда-то кипящий чайник. – Вы чай будете? Наверное, издалека приехали.
– Нет, нет никакого чая мне не надо. Ты… – Вильгельм перевел дыхание. Странное чувство, прежде редко просыпавшееся, вдруг вспыхнуло. Почитателю вдруг стало жарко. – А Ванрав или Годрик? Такие, тоже высокие, на меня похожие. Не приходили?
– Ванрав? Годрик? Я знаю эти имена, Вы рассказывали о них, – сказал Джузеппе, налил в чашку воды и громко хлебнул кипятка. – Но нет, ко мне не приходили Ваши подчиненные.
Джузеппе казался Вильгельму знакомым. Одна нога человечка короче другой, ростом он был ниже обыкновенного мужчины, но выше Нуда, из-за чего карликом его не назвать. Издалека его можно принять за скрючившегося старичка, согнувшегося, подметавшего рукавами пол. Маленькие глаза, острый, чуть загнутый к кончику нос и длинные, как у лемура, пальцы, которыми, наверное, удобно залезать в бутылки. На носу у него очки, а на пояске штанов прицеплен огромный свиток с чернильницей и голубиным перышком. Джузеппе, казалось, готовился к его приходу, убрался, даже поставил чайник.
Вильгельм сделал шаг назад.
«Надо пересмотреть состав формулы. Нельзя больше этот укол помощникам делать, слишком они становятся похожи на грызунов», – подумал Вильгельм и смог выдавить тихое:
– Ты отправил мне письмо?
– Я посредник. Мне прислали письмо, я ответил. А Вам, наверное, отправили следующее. Присаживайтесь, Господин, Вы выглядите уставшим, – будничным тоном проговорил Джузеппе.
Почитатель сделал еще несколько шагов назад, аккуратных, маленьких, и когда почувствовал, что ногой коснулся кресла, плюхнулся в него, даже не поглядев, что кресло не пустое. Вильгельм приподнялся, вытащил из-под себя чертежи.
– Это на топку, Господин. Давайте, я у Вас приму, – сказал Джузеппе, спрыгнул с кресла и протянул Вильгельму руку. Пальцы, казалось, похожи на длинные щипцы.
Вильгельм, мельком взглянув на схемы, протянул листы Джузеппе.
«Зачем ему схемы строительства космического корабля? Мои помощники не видят кораблей, на них действуют те же иллюзии, что и на людей. Они не видят даже многих моих гостей, никогда не встречаются с ними. Куда уж им до чертежей?» – пронеслось в голове Почитателя, но он мысленно дал себе пощечину. Он же ничего почти не помнил об этой части жизни. Кто знает, может когда-то он сам притащил схемы и разбросал их по комнате, а Джузеппе просто не решился убраться.
– Человек, который приходил ко мне с письмом, сказал, что должен готовиться к какому-то балу. Вы, кажется, тоже туда пойдете, – сказал Джузеппе, убрал чертежи под подушку на кресле, наклонился и попытался вытащить что-то из ящика рядом. На ногах он держался не очень уверенно.
– Да, это так похоже на Ванрава. Только он не человек, не путай. А то так и напишем в докладе, что мне важные письма люди пишут, – протянул Почитатель, оглянулся и заметил бутылку, стоявшую на столике у его кресла. – А потом будет говорить, что это он со мной встречался, а не ты. – Вильгельм взял бутылку, прочитал этикетку при свете свечи. Вино, почти такое же, какое он пару раз пил у себя в поместье.
Джузеппе дернулся, будто бы споткнулся о собственную ногу. Пламя свечей резко наклонилось, будто из-за дуновения несуществующего ветра.
– Вот, возьмите, Господин. Это передавал Ванрав, – вдруг сказал Джузеппе, вырвав Вильгельма из тумана мыслей. В руках он держал небольшой сверток и письмо, скомканное так, будто помощник нес его за щекой.
– Он не говорил, что там? – спросил Вильгельм и отложил бутылку. Что-то, завернутое в бумагу, потеплело.
– Нет, Господин. Говорил только, что Вы знаете, – ответил Джузеппе, застегивая куртку на все пуговки, хотя в помещении жарко.
Вильгельм легонько сжал сверток в руках – что-то маленькое и объемное было в нем, что горячо приветствовало Почитателя. Будто второй медальон лежал в тряпочке, отвечая жаром на каждое прикосновение.
– Хорошо, посмотрим, что он приготовил, – сказал Вильгельм сам себе, не обращая внимания на Джузеппе, который сидел в уголке у комода и не сводил глаз с Хозяина. Что-то мелькнуло в его глазах, одном желтом и другом – белом и мутном.
Письмо было и в самом деле написано Ванравом – его кривой и странный почерк, и язык, очень отдаленно напоминающий русский, скорее его смесь с их, родным. Все важные письма за Ванрава всегда писал его помощник, или же он просто печатал их на специальной Академской
