— Это было давно, — отмахнулась Малика, не обращая внимания на яростные взгляды, бросаемые ее братцем. — Тогда король был ого-го, а сейчас что? Тьфу, плюнуть и растереть.
Она действительно сплюнула себе под ноги и наступила на слюну сапогом.
— Мы решили, что братцу было бы неплохо жениться на королевской дочке, но не просить ее руки, а требовать, как сильному.
— Мы? — удивился дипломат.
— Ну да, семья наша, отец…
— Разве его светлость герцог не покинул этот мир много лет назад?
Только теперь разошедшаяся Малика поняла, что ляпнула лишнего.
— Ой, я оговорилась, — неловко попыталась отбрехаться воительница. — Я говорила о родне.
Хис-Тир наморщил лоб.
— А разве у вашего батюшки были родные? Насколько я помню, почти весь его род был уничтожен во время войны, а сам он получил титул именно за великие подвиги и самопожертвование во славу короны.
— Ну, он любил налево сходить, — промямлила Малика, осознавшая всю глубину своей ошибки.
— А-а-а, так у вас есть еще родные, как я сразу не догадался! — радостно хлопнул в ладоши имперец.
— Ну да, пара человек помимо нас.
— Наверное, столь же прекрасные внешне и опасные в бою? — предположил Хис-Тир.
Малика затравленно посмотрела на Олтирна, не зная, что и сказать
— Сестра сгущает краски, — брат, пытавшийся сохранить на лице спокойной выражение, пришел к ней на помощь. — Конечно же, его величество в последние годы не показывает всей своей силы, и поговаривают даже, что он начал сдавать, а тут еще единственная наследница престола без мужа…
— О да, то, что принцесса не нашла человека, с которым она могла бы связать свою судьбу, действительно трагедия, — поддакнул Хис-Тир. — Ты полагаешь господин, что демонстрация воинской доблести и рыцарской чести может помочь тебе в деле грядущей помолвки?
— Помешать уж точно не сможет, — усмехнулся Олтирн, и, заметив сомнение во взгляде собеседника, продолжил. — Сильные всегда правы.
Посол склонил голову в знак согласия.
— Глубокая мысль, господин. От себя замечу, что мой повелитель, да будет править он вечно, всегда придерживался точно таких же взглядов. Приятно осознавать, что на юге хватает столь же разумных, как и он людей.
— И я тоже желаю императору править столько, сколько не живут простые смертные, — льстиво ответил Олтирн, которму все больше и больше нравилось расположение знатного северянина.
И Малика поняла, что братец, точно так же, как и она пару секунд назад, готов к небольшой откровенности. Скорее всего, он счел Хис-Тира совершенно неслучайным человеком, озвучивающим заинтересованность императора.
— Да, его величество сейчас уже не тот, — заговорил тот. — Но я — верный его подданный, не замышляющий ничего против своего сюзерена, тут моя сестра ошибается. В Гримте я просто восстанавливал попранную честь и очень надеюсь на то, что его величество все правильно поймет и сделает нужные выводы, осознает, кто его друг, а кто — враг. Я также уверен, что когда встречу ее высочество, то смогу убедить принцессу в том, что брак со мной будет наилучшим для нее выходом. И я буду очень признателен, если при встрече с его величеством ты, господин, сможешь передать ему мои слова вместе с самыми наилучшими пожеланиями.
— Обязательно так и сделаю, — заверил его Хис-Тир. — И напишу тебе, господин, сразу же, как только смогу.
Малика смотрела на все это, и поражалась увиденному. Посол добился того, чего хотел — завязал контакты и выяснил намерения герцога. Тот же получил возможность начать переговоры с императором и, быть может, получил союзника при дворе.
«Все как и говорил отец, сила чувствует силу и тянется к ней. Слабым же остается лишь ждать, когда могучие решат их судьбу. Проглотив грубое оскорбление, король и его прихвостни показали, кто они на самом деле. Вот к братцу и побежал знакомиться самый прозорливый из соседей».
Понимание этого наполнило ее практически благоговением, в очередной раз Малика убедилась в гениальности отца.
«Ничего», — подумала она. — «Даже братец не сможет испортить его дело. Даже он»!
Попасть в финал турнира оказалось не так просто, как Антэрн полагал с самого начала. На поле собрались действительно хорошие бойцы, и каждый из них мечтал, чтобы могучий герцог обратил на него свой благосклонный взор. Из-за этого самой легкой частью оказалась общая свалка, во время которой не возбранялось атаковать всех, кто подвернется под руку, чем Антэрн и воспользовался самым гнусным образом. Однако когда начались схватки один на один, слабаки кончились. Но мастер меча не жаловался — зрелищные схватки играли ему на руку, помогая реализовать задуманное. Брат теперь просто не мог не узнать его, и Антэрн был уверен, что вечером у них состоится встреча.
Но для этого оставалось перешагнуть через последнее препятсвие.
Этим припятитсвием оказался благородный — целый граф, если верить герольду. Не слишком высокий, облаченный в легкую кольчугу, поножи и наручи, граф этот производил впечатление серьезного бойца. Как и Антэрн, он не носил шлема, и был вооружен одним лишь длинным мечом.
Бойцы замерли друг напротив друга, ожидая команды. Послышался звук трубы, и граф ринулся вперед, яростно атакуя Антэрна. Он был отлично подготовлен и очень быстр, а потому мастер меча ушел в глухую оборону, парируя атаки противника и приноравливаясь к его стилю.
«Как и следовало ожидать от потомственного аристократа», — подумал Антэрн, уклоняясь от очередного удара, поворотом корпуса, и пытаясь задеть руку противника. — «Сила, навыки, опыт. Все на высшем уровне. Этот человек взял оружие в руки раньше, чем начал ходить, и все же»…
И все же графу было далеко до Олтирна, очень и очень далеко.
Приноровившись к рисунку боя своего противника, Антэрн неуловимым движением парировал его меч, после чего нанес удар в голову.
Граф рухнул, как подкошенный, а мастер меча отсалютовал поверженному противнику, отдавая дань его мастерству, после чего под восторженные крики зрителей он покинул ристалище.
И тут-то Антэрна уже поджидал слуга.
— Его светлость просит передать приглашение, господин, — склонившись в глубоком поклоне, пролепетал он.
— К какому времени я должен подойти?
— После праздничного пира.
— Хорошо, тогда мне понадобится чистая одежда и вода для умывания. Сможете добыть?
— Желание господина — закон для меня.
— Вот и хорошо. Тогда я отправлюсь к себе и передохну.
Антэрн посмотрел на солнце, стремившееся к горизонту. Скоро уже будет темно, и это тоже хорошо, скоро можно будет начинать.
