— Откуда такие сведения? — подал голос Кану. — Алые Стражи воевали с сыновьями Верховного Зверя?
— Нет, — покачал головой Келкор. — Я слышал о них от одного грондарца. Он попал в плен к «танцующим львам», но сбежал, успев узнать много полезного.
— Получается, чем сильнее враг, тем легче дикарь его одолеет. Он ведь использует чужую силу, — удивленно проговорил Кулл.
— Да, — согласился командир Алых Стражей. — Было бы интересно посмотреть на парня вблизи.
Королю понравилась идея Келкора, и он попросил Ту после очередного боя пригласить юношу в ложу. До сей поры Кулл не придавал особого значения тому, как люди борются и какие приемы при этом используют. Природа одарила атланта совершенным телом, мгновенной реакцией и железной хваткой — этого казалось достаточно. Но от того, что Кулл только что увидел, захватывало дух, и король с все возрастающим интересом принялся наблюдать за боями.
Пары борцов непрерывно сменяли друг друга на огороженных канатами площадках. Отовсюду сквозь неумолчный гомон то восторгающейся, то негодующей публики доносились вопли и стоны атлетов, но не боль вызывала их, а радость победы или горечь поражения. Одни поединки заканчивались быстро, другие растягивались надолго и отличались необыкновенным упорством.
Поначалу Кулл ничего необычного не увидел. Однако, перехватив пристальный взгляд Келкора, он обратил внимание на коренастого атлета в зеленой шелковой маске. Издревле участникам Больших Боев разрешалось скрывать свое лицо. Одни считали, что подобным образом обходили запрет на участие военачальники и — если верить слухам — сами правители королевства. Другие находили более простое объяснение, утверждая, что маски используют те, кто заранее смирился с поражением и надеется избежать публичного позора. Как бы то ни было, выступать в маске никто не только не запрещал, но и не считал зазорным.
Атлет в зеленой маске — судьи прозвали его Воином-тайной — боролся так, как борется любой, не обделенный силой мужчина: он старался либо сразить противника прямыми и боковыми ударами в грудь и в голову, либо обхватить в ближнем бою и сбить с ног при помощи подсечки или рывка руками. Но короля, равно как и Келкора, поразила необычайная целеустремленность и напористость Воина-тайны. Он не давал сопернику — судя по выправке, пехотинцу — ни мига на передышку. Несколько раз тому удалось высвободиться из могучих рук нападавшего, но Воин-тайна наседал на него вновь и вновь, дополняя натиск мощными ударами. Наконец, в очередной раз обхватив торс неприятеля, Воин-тайна сумел оторвать его от земли и, высоко подняв над собою, швырнул к ногам судьи. Затем он протянул сопернику руку, желая помочь подняться и продолжить бой. Однако поверженный пехотинец счел за благо прекратить поединок, и судья провозгласил Воина-тайну победителем.
Его бесхитростная манера борьбы вкупе с достойным поведением нравились Куллу больше, чем уловки светловолосого юноши. Но, поразмыслив, атлант отдал должное им обоим: мир многообразен, и ничто не может считаться лучшим, пока существует нечто другое, не хуже. «Пожалуй, Брул был прав: состязания нужны, — опять пришло Куллу в голову. — Они заставляют людей встряхнуться, учат их совершенствоваться… Наверняка Келкор уже присмотрел с десяток новых Алых Стражей».
Как раз в эту минуту в ложу привели Парафта. Узнав, как зовут юношу и откуда он родом, Кулл поинтересовался, был ли тот в Грондаре.
— Я бывал в разных местах, — уклончиво ответил молодой атлет. — Много путешествую.
— Зачем скрывать правду? — В голосе короля зазвучал металл, взгляд посуровел. — Ты борешься, как грондарец. Значит, ты был там. Так и скажи. В этом нет ничего плохого.
Многие, столкнувшись с недовольством Кулла, страшно пугались и начинали оправдываться. Парафт же остался спокоен, он только помедлил с ответом, чтобы найти наиболее точные слова:
— Я не скрываю правду, Ваше Величество. Я ненадолго заезжал в Грондар, но боевому искусству «танцующих львов» учился в другом месте. И моим наставником был не грондарец, а туранийский жрец.
— Вот как? — встрепенулся Ту, почуявший возможность оправдаться в глазах короля. После недавнего конфуза он испытывал неприязнь к молодому человеку. — Твои путешествия подозрительны — посещаешь Грондар, якшаешься с туранийцами. В этих странах у Валузии друзей нет. С какой целью ты прибыл в Хрустальный город?
Юноша вдруг звонко, с подкупающей искренностью, рассмеялся:
— Главный советник глубоко заблуждается. Друзья у человека могут найтись в любом месте. Да, я учился у жреца из Турании, более того — он очень не любит Валузию, но ведь мы с ним были в плену у фарсунцев, и нам предстояло вместе бежать оттуда… А в Хрустальный город я прибыл для того, чтобы выиграть Большие Бои.
Советник озадаченно взглянул на юношу и покачал седой головой:
— Так уж и выиграть… Ты хоть представляешь, о чем говоришь?
— Представляю, — твердо ответил Парафт. — Выиграть Большие Бои трудно. Но другого выхода у меня нет. Если я проиграю, я никогда больше не увижу свою возлюбленную. Такое условие передо мной поставил ее отец. Значит, я выиграю.
— Что за чушь? — изумился Кулл. — Кто этот деспот? Назови имя — и я научу его ставить условия женихам!
— Это только наше дело, — спокойно ответил юноша. — Не твое.
В ложе наступила полная тишина. Ее нарушил лишь аппетитно хрустнувший яблоком Ка-ну.
— Ты говоришь дерзко, но достойно, — после паузы произнес король. — И борешься, как настоящий мужчина. Желаю тебе выиграть… хотя это будет нелегко.
«Если он будет биться так же смело, как беседует с королем, — подумал атлант, когда, почтительно поклонившись, Парафт покинул ложу, — то… кто знает, может, и выиграет. Надо посмотреть, как он владеет мечом… Нет, ему не победить — слишком молод. А жаль».
— Ты бы взял его в Алые Стражи? — спросил Кулл Келкора, когда они возвращались с Арены во дворец. Тот утвердительно кивнул, даже не став уточнять, о ком говорит король, — о Парафте или о Воине-тайне. Видимо, Келкору понравились оба.
Сказочная феерия открытия Больших Боев, торжественные звуки фанфар, буйство красок и новизна впечатлений очаровали горожан — от самого нищего бродяги до величайшего из правителей Валузии. Ничто не предвещало драматических и едва ли не роковых событий, которые произошли на следующий день, поставив под угрозу мир и благополучие в королевстве. В исторических хрониках говорится: «Случилась смута в народе; возроптали подданные против единодержца своего, упрекали короля и двор в бесчестии и клятвоотступничестве, говорили, что запятнали варвары валузийский трон, — и лилась хула отовсюду…» А вот что случилось на самом деле.
