Кажется, остальные разделяли мои недоумение и не-восторг.
Дахху, не увидев в нас должного вдохновения, поспешил дополнить иллюзию глобуса.
Повинуясь его воле, материк Лайонассы скукожился, став в несколько раз меньше. Над ним заблестел, переливаясь на несуществующем солнышке, почти прозрачный купол. Синее море за его пределами вдруг разрисовалось зелеными и желтыми, неизвестными землями.
— Вот как-то так это выглядит на самом деле, — удовлетворенно кивнул Смеющийся.
Снова воцарилась пауза.
— Мелисандр, Дахху, друзья мои, — Полынь потыкал кочергой в весело трещащие поленья, и его интонация ясно дала понять, что никакие они не друзья, — Предположим, вы правы. Вокруг Лайонассы есть некий купол.
— На самом деле, куда правильнее называть его кроменом, я просто не успел это сказать — торопливо вставил Дахху.
— Кромен, — послушно поправился Полынь.
Полынь знает, что сумасшедших лучше не перебивать:
— Итак, за кроменом продолжается мир. Вероятный, дикий.
— Уже нет, две тысячи лет прошло! — снова влез Дахху.
Ловчий сощурился на него и эдак небрежно коснулся пальцами раны на голове… Мол, ты меня уже разозлил, парень, неужели продолжишь? Дахху умолк.
Полынь вздохнул:
— Вопрос следующий. Что, собственно, дальше? Ваши предложения? Хотите организовать новую веру?
Дахху замахал руками.
Мел лениво потянулся:
— Неее, ни в коем разе. Мы с господином Дахху вам все это рассказали с чисто практической точки зрения. Ваш Карл ведь что сделал? Уничтожил наш вход в Междумирье, так?
Я закивала.
Дахху торопливо стал объяснять:
— Если мы задумаемся о сущности Междумирья, то поймем, что оно представляет собой разновидность портала. То есть устойчивый волшебный путь. В случае Междумирья — путь откуда угодно, и куда угодно, с тысячью условных дверей. Однако дверь в Лайонассу Карл взорвал. И с помощью магии к нам теперь не проберешься. Но, как говорится, не магией единой…
Я вдруг поняла, к чему они с Мелом ведут.
Вскочила на ноги, подпрыгнула к макету глобуса и щелкнула пальцем по крохотульке-куполу. Иллюзия, не выдержав чужого прикосновения, чуть не развалилась.
— Но купол! Купол-то настоящий, материальный! Как миска для хлопьев! — выдохнула я. — И путь через него — вполне физический. Значит, мы можем сквозь него выйти наружу, в другой мир. И там уже докричаться до Карла, верно?
Дахху быстренько подправил мигающий глобус и удовлетворенно кивнул:
— Да, я думаю, ты сможешь призвать Карла. Ведь тебе удалось сделать это в Святилище во время первой встречи со звериными приспешниками.
— Ага, — припомнила я. — С помощью банального амулета из магической лавки Бундруми.
Все дружно уставились на макет глобуса, обдумывая свежеполученную информацию.
— Круто-о кааааак! — Кадия неожиданно захлопала в ладоши. — Мы отправляемся изучать новый мир! Обалдеть просто!
Полынь был не столь оптимистичен:
— Всю свою жизнь я прожил под стеклянной миской для хлопьев, — куратор цокнул языком. — Ну приплыли.
— А это вообще не опасно? — спохватилась я. — Если мы проделаем вход наружу — вдруг туда сразу набегут приспешники Зверя?
— Не дрейфь, Ти! — беззаботно отмахнулся Мелисандр.
Дахху успокоил меня куда более вразумительно:
— Сразу точно не набегут. Зверю неоткуда узнать об этом входе. Вспомни, как он впервые нашел Лайонассу? Только по запаху Карла. Вернее, по запаху карловой магии. Если бы ты не применила ее в Святилище, Зверь бы так и не узнал о нашем существовании. Он не всеведущ.
— Ну спасибо, утешил, — буркнула я, раздосадованная.
Мда.
Неприятно осознавать, что ты — один из главных виновников звериного пришествия…
— Зверь не всеведущ, — задумчиво сощурился Полынь, снизу-доверху оглядывая Дахху и Мелисандр. — А уж вы вдвоем — тем более. Как же вы собираетесь открыть купол, который, если я правильно понял, специально создали для того, чтобы мы не вышли наружу?
Мелисандр выбрался из плена подушек и поднялся во весь рост, неуловимо напомнив мне гордую Статую Духовной Свободы. Она, пятиметровая, торчит посреди Метелочного квартала: широкоплечий дворник, задравший счастливое лицо к солнцу, наслаждающийся им и «каждой секундой бытия, несмотря и вопреки сложной ежедневной работе».
Мелисандр убедился, что снова завладел всеобщим вниманием, и потребовал:
— Дахху, убирайте глобус и демонстрируйте общественности следующий экспонат!
Дахху торопливо растворил злосчастный макет и потянулся за своей наплечной сумкой, лежащей на диване. Она сегодня была чуть объемистее, чем обычно. Что-то внутри распирало ее, мешало держать подтянутую форму приличного ученого аксессуара, не знающего ничего, кроме учебников, докладов, книг и блокнотов с заметками.
Под нашими пристальными взорами Дахху достал из сумки тряпичный сверток размером с хорошую дыню. Благоговейно подержал его пару секунд, потом начал разматывать. Раз слой, два слой, три… О да. Это действительно было долго.
Наконец, нашим изумленным глазам явилось яйцо.
— Это оно?! — не удержалась от выдоха я. — Оно уже у тебя? То самое? Драконье яйцо-самочка?
— Да, — улыбнулся Дахху и, шикнув, приложил палец к губам, как будто боялся, что я разбужу таинственного обитателя яйца.
Яйцо было раз в десять больше куриного. И в два раза больше яйца василиска. По яйцу шли презабавные трещинки, очень слабые, не сильно ветвящиеся. Копоть покрывала яйцо, и Дахху, начавший его любовно поглаживать, мгновенно перепачкался.
— Так-так-так… — протянул куратор, вытащил из складок хламиды лупу и начал пристально изучать реликт.
Видать, и впрямь скучает по работе. Дахху поглядывал на него ревниво, яйцо из рук не выпускал. Мы с Кадией тоже подошли поближе.
— Короче! — Мелисандр, кажется, обиделся, что все перестали на него смотреть. Этим зычным «Короче!» он заставил нас снова обернуться к нему, — Яйцо и амулеты Дома Страждущих — вот что нам нужно, чтобы распахнуть в куполе хорошенькую дверку!
Полынь отлепился от будущего дракончего и по-воробьиному склонил голову набок:
— Очень интересно, а откуда вы все это знаете, Мелисандр? Вы же даже не историк, как мне помнится.
— А я читал дневники ее прадеда, — саусбериец кивнул на меня. — Хинхо из Дома Страждущих. Он был главной заводилой на тему открытия купола. И — единственным выжившим в битве 1033 года. Мужичку повезло во время сражения уйти под воду, в Рамблу, чтобы договориться с блеснами о том, что те не будут препятствовать кораблям срединников. Ведь до купола надо сначала доплыть, прежде чем его открыть.
— Мой пра-пра-пра был главным заводилой? — ошарашенно переспросила я.
— Ага, — кивнул Кес. — Поэтому он и съехал с катушек, когда вылез обратно и увидел, что все его соотечественники погибли. Винил себя, жутко. Уехал жить в Шэрхенмисту, надеясь все забыть. Но вместо этого снова и снова хотел говорить о больном… Знаете, как рану ковырял. Всех достал своим нытьем на тему того, что он виноват. Вместо того, чтобы дальше жить, грыз себя снова и снова. Хинхо из Дома Рефлексирующих — так его надо было назвать, если по-хорошему.
Я почувствовала, что щеки у меня медленно заливаются краской.
Тысяча лет минула, небо голубое…
Но, кажется, тот старикан Хинхо был мне по-настоящему близок.
Мелисандр продолжил:
— В итоге мужик дал обет молчания, собрал котомку и отправился путешествовать по миру. В процессе писал мемуары и — раздаривал амулеты. Я за этими амулетами охотился. Заодно и мемуары собирал — только никак не мог расшифровать их целиком, там были больно мудреные главы. Зато Ол`Эн Шлэйла справился в два счета, головастый мужик он, если вы понимаете, о чем я! Так, уже собрав амулеты, я узнал про купол. И про назначение хинховых амулетов. Именно они и открывают кромен. А Хинхо, красавчик, их смастерил.
Продолжая неравную борьбу с яйцом за всеобщее внимание, Мелисандр Кес вытащил из-за пазухи четыре амулета на черных кожаных нитках.
