— Может, и ничего. Но достаточно, чтобы будь у нас Его память, зарыть ее подальше от ваших загребущих рук. А теперь открой машину, я заберу ребят, и валите отсюда нахрен.
— Нет памяти — нет ребят. Ян?
Джен рассчитывал на защиту забора, но кирпичная стена песком осыпается на подмерзшую землю, открывает взгляду конструктора внедорожник.
— Только тронь! — Джен бросается к Татьяне, хватает ее за горло, мешая повернуть голову.
— С кого начать? — выплевывает она Джену в лицо.
Тонкая спица, собранная чуть выше плеча, пикирует вниз, пробивает острым носом куртку инквизитора. В руке Татьяны нож — одно лезвие без рукояти, Джен хватает ее за запястье, выворачивает, заставив закричать.
Рядом выстрел. Джа прячет пистолет в кармане, стреляет через куртку. Пуля входит в собранный на ее пути белесый куб, он пролетает мимо Татьяны, не задев Медную. Вторую пулю Ян отбивает в стену дома как ракеткой собранным в руке бруском. Ухмыляется самодовольно, неуязвимый сукин сын.
Над Дженом дождь, мелкая острая дробь сыпется на голову, за воротник, царапает шею. Татьяна вырывается, и дождь становится гуще, будто само небо рассыпается осколками. Не закрыться.
— Может, хватит строить из себя героя?
Рванув кнопки, Джен расстегивает куртку, натягивает на голову. У Джа закончились патроны, Ян победно подкидывает в руке орудие и, метнув его в пророка, едва не задевает голову, Джа чудом успел отпрыгнуть. Дернув из многоножен сюрикен, Джен запускает его в руку Татьяны, не убить — отвлечь, выиграть мгновение. Но сюрикен ссыпается на бетон под взглядом Яна.
Конструктор быстр, у Джена не хватает скорости переключать внимание, чтобы пустить в ход свои зачаточные навыки конструкта, а Ян успевает защищать Татьяну с обеих сторон, пока она нападает. Идеальный тандем. Непобедимый.
В поле зрения сквозь дыру в заборе мелькает внедорожник. Внутри заперта Рита, девчонка, которую Джен спас однажды, но уберег ли? Или наоборот, втянул в свою войну? Стоит ли победа ее долгой счастливой жизни? В чем вообще победа, если на весах призрачное всеобщее благо против жизни его — Джена — семьи?
Инквизитор вытягивает руку, собираясь крикнуть «хватит» и тут же падает на одно колено, хватаясь за бедро, в которое наполовину зашло лезвие Татьяны.
— Сссука, — шипит Джен.
Медная со скоростью жонглера собирает в руках мелкие острые диски и метает их сюрикенами, не особо целясь. Один пропарывает Джену щеку, прежде чем инквизитор подставляет защищенную курткой спину. Выхватив из многоножен клинок, Джен разворачивается, чтобы прицелиться, но Татьяна оседает на бетон, устремив невидящий взгляд поверх дженова плеча. В ее зрачках — знакомый зум. На крыльце, привалившись спиной к перилам, забился в угол пророк.
Дотянувшись до одного из брошенных Татьяной дисков, Ян замахивается, чтобы пустить его в Джа, но Джен успевает выбить диск из его рук. Ян пытается встать. Рвется к крыльцу. Схватив конструктора за полу куртки, Джен рывком бросает его на бетон снова и снова. Уже возле ступенек ему удается прижать Яна коленом, как жука, перевернутого на спину.
— Вот что вам… неймется… ссуки, — с каждым словом кулак инквизитора впечатывается в лицо Яна, смешивая его кровь со своей на костяшках. — Отключайся… давай…
По груди стекает то ли пот, то ли кровь от пробитого плеча. Не убивать, не убивать, не убивать, — повторяет про себя Джен как мантру, чтоб не выпустить берсерка. Ян дергается, выхватывает из-под куртки Джена стилет, метит в ребра, но промахивается, режет по предплечью. Взвыв, Джен хватает с крыльца что-то холодное и очень тяжелое, замахивается, чтобы вырубить сознание конструктора последним ударом.
— А ну хватит!
Резкий голос встряхивает, рассеивает кровавый туман в глазах. Джен опускает руку, которую свинцовой тяжестью наливает пепельница из бара Косы. У нее действительно удобный хват.
— Джен, оставь его, не надо марать руки.
Анжелика в ярко-рыжей пушистой шубке входит во двор, за ее спиной двое незнакомцев, рядом — друг, которому позволено подставить ей локоть. Она останавливается посредине, оглядывает строгим взглядом приходящую в себя четверку.
— «Константа» совсем оборзела в методах?
— У них Рита и Падре, — хрипит Джен, сплевывая кровь на бетон рядом с Яном. — В машине.
Татьяна приподнимается на локтях, моргает часто, дышит отрывисто. Она оборачивается на пророка, который, морщась от боли, трет виски.
— Что это было? — спрашивает она. Нервно дергается уголок рта.
Джа в ответ молча показывает средний палец.
Пошатываясь, Джен поднимается, напоследок придавив коленом грудную клетку Яна так, что конструктор надсадно кашляет, пытаясь перевернуться набок.
— Машину открой, — бросает инквизитор Татьяне.
Сигнализация пискнула, щелкнули блокираторы, и Джен хромает, подволакивая больную ногу, к машине. Он уже не обращает внимания, не фиксирует, где и что у него болит. Распахнув заднюю дверь внедорожника, он пытается срезать путы на руках Риты. Догадывается запоздало, что ножом интерклюд не взять, и силится разобрать чертовы стяжки, пока Ворон не отстраняет его, прислонив спиной к забрызганным грязью бортам машины.
Ножницы дрожат в руке. Пока Джен, сидя на стуле в кухне, силится разрезать штанину, Джа шарит по аптечке в поисках перекиси, попутно сам закидывается аспирином.
— Бинты не надо, — просит Джен. — Там пластыри бактерицидные должны быть. Посмотри, большие такие.
— Промывать ты тоже пластырем предлагаешь?
Лезвие так и торчит в бедре маяком, адреналин схлынул, и теперь от боли мутнеет в глазах, но инквизитор держится из последних сил, ему нельзя отключаться, пока в доме толпа конструкторов и пара непонятно чем вырубленных коматозников.
Пропитавшийся кровью хлопок поддается плохо. Отбросив ножницы, Джен хватает со стола мясной нож и вспарывает штанину, обнажая рану.
— Давайте помогу, — предлагает Анжелика, появившись в кухне. От вида окровавленных лохмотьев она морщится сочувственно.
— Спасибо, не беспокойтесь. — Джа усмехается: — Не впервой.
Вообще-то в такое мясо Джена еще не размалывало, но Джа справляется. Свернутый плотной салфеткой бинт наготове, Джа берется за торчащий из бедра Джена тупой конец лезвия и на счет «два» вынимает из раны, зажимает ее салфеткой, которая моментально багровеет, пропитывается кровью, как промокашка чернилами. Брошенное в раковину лезвие бьется о нержавейку с металлическим звоном. Джа с прытью фокусника меняет салфетку, затем вторую. Он зажимает рану сосредоточенно, и Джену отчего-то стыдно за свое состояние, за пропущенные удары, он ведь должен стоять скалой, броней, а сам рассыпался как трухлявый пень, теперь ухаживай за ним, латай со всех сторон.
Не выдержав зрелища, Анжелика поднимается и, опираясь на спинки стула, идет к Джену. Она разрезает футболку на поврежденном плече, осматривает неглубокую — почти царапина — рану с уже запекшейся кровью и, свернув из бинтов салфетку, промачивает ее перекисью.
— Вы всерьез думали, что у вас есть шансы? — Анжелика бережно обрабатывает края раны. — Они же дрессированные.
— Дрессированные, а по жопе получили, — отвечает Джа, меняя очередную салфетку. Кровь почти остановилась. Критично осмотрев рану, Джа накладывает чистую повязку и обматывает ногу Джена бинтами. — Пластырь мне, пластырь… ты вот на это пластырь предлагал налепить?
— Простите, был не прав.
Кисловатый запах перекиси щекочет ноздри. Джен старается не думать о боли и жалеет, что не умеет покидать тело астральной проекцией. Впрочем, резкая, «свежая» боль его волнует мало — перетерпеть час-другой, завалиться на диван и заснуть под «мыльную» серию телека. Джена беспокоит боль вдолгую, тягучая, ноющая, которая станет его ярмом на ближайшие недели, которая будет мешать ему работать и драться (не дай бог, придется). Даже в собственную спальню без нее Джену теперь не подняться.
— Анжелика, научите меня конструкту, — просит инквизитор.
