лишь одно – убей или умри. И сегодня я бы не погибла.
Я потянулась за ее оружием, но Зуз подставила мне подножку. С глухим стуком я упала лицом в грязь, откинув заколку подальше от нас.
Миллисекунда. Мы посмотрели друг на друга, а затем на заколку. Царапая и нанося друг дружке удары, мы пытались добраться до заколки.
– Нет! – прорычала Зуз, пытаясь отобрать у меня оружие, но я повернулась к ней лицом. Она быстро осознала свою ошибку.
Острая часть заколки впилась ей в легкое, лопнувшее как воздушный шарик.
Зуз застыла, ее глаза расширились. Она посмотрела на заколку в ее груди, затем на меня с недоверием и ужасом.
Оттолкнув ее тело от себя, я вырвала заколку и поднялась на ноги. Ладонью она прикрывала дыру в груди, тело сотрясалось при каждом вдохе. Зуз все еще смотрел на рану, словно не могла поверить в то, что произошло. Так было, пока не прошел шок, – ее хриплое дыхание стало влажным.
– Убей! Убей! Убей! – скандировала толпа.
Зуз едва дышала, у нее осталось одно легкое. В этом крике толпы она поняла, кто сегодня умрет. Она гортанно застонала и попыталась от меня отползти.
Меня затошнило от того, что мне необходимо было сделать. Казалось, словно умереть предстояло мне. Подбородок дрожал, я подошла к Зуз, наблюдая, как она ловит ртом воздух. Она все равно умрет, но легче мне не становилось.
– Убей! Убей!
Я отгородилась от всех. Я не могла показать свою слабость. Это место охотилось на таких и высасывало все до остатка.
Так долго я прятала воспоминания об Играх, отворачивалась и игнорировала правду о себе. Только так я могла пережить день. Но теперь я снова встретилась со всем этим лицом к лицу и погрузилась в реальность. Сомкнула когти ужаса и смерти, снова превратившись в монстра.
С силой я обрушилась на Зуз – острая заколка вошла в ее грудь, погрузившись во второе легкое, и затем я выдернула свое оружие.
Она открыла рот в хриплом крике, воздух покинул ее легкие. Она боролась с невидимой силой, отнимающей ее жизнь, пытаясь судорожно глотнуть воздух. Изо рта шла кровь. Зуз хрипела. Но вскоре она прекратила свою борьбу. По моей щеке скатилась слеза – Зуз перестала двигаться, в ее глазах застыла пустота.
Зуз умерла.
Ярость и горе обрушились на меня, ноздри раздувались. Меня заставили убить товарища ради развлечения, выполнив за них грязную работу.
Я медленно повернула голову к Иштвану и посмотрела на него безжалостным взглядом. Покрытая запекшейся кровью, грязью и потом, я сжала заколку, с которой капала кровь на землю. Этим должны были убить меня. Я щелкнула челюстью и склонила голову так, чтобы он понял мой вызов. Девушка, из которой он готовил солдата…
Стала воином.
И она не остановится, пока не уничтожит его.
Иштван подошел к перилам. Его высокомерие пульсировало, зловоние от его эго было сильнее, чем от крови на арене.
– Браво, моя дорогая, – сказал Иштван, толпа ахнула, когда его голос прогремел. Все устремили взгляды на короля Верхазы. – Всегда знал, что ты прекрасный боец, лучшая в своем классе, если я не ошибаюсь. Но захватывающе смотреть, как ты убиваешь фейри. – Смерть Зуз определенно вскружила ему голову. – При моем режиме у тебя еще есть надежда.
Тошнота подкатила к горлу. Это выживание. Я поняла это еще в первый раз. Зуз убила бы меня. Тут либо я, либо она. Хотя с каждой отнятой жизнью я чувствовала, что становлюсь именно тем, кем он всегда желал меня видеть.
Бездушным монстром.
Но он не дождется этого.
– Нет. – Я усмехнулась.
Иштван наклонил голову. Он смотрел на меня взглядом, который я привыкла видеть – когда мы с Кейденом подрывали его авторитет, – говоря, что накажет меня позже. Насилие Иштвана носило психологический характер. Маркос заставлял выбирать нас между причинением боли себе или другому. Выбор мы делали сами, но в любом случае это ментально воздействовало на другого.
Иштван любил игры.
– Смею предположить, что ты передумаешь. – Он ухмыльнулся мне.
К Иштвану кто-то подошел – женщина взяла его за руку, а я приметила массивное бриллиантовое обручальное кольцо, поблескивающее в свете ламп. Изящная, с длинными темными волосами и мягкими чертами лица. Она поджала губы, глядя на меня сверху вниз, как на мусор, а затем с обожанием улыбнулась Иштвану.
Я содрогнулась, наблюдая за тем, как он поворачивается и смотрит на нее. У него была безэмоциональная улыбка, но он поцеловал ее.
Это не Ребекка, а Елена – принцесса Украины.
Женщина, помолвленная с Кейденом. Ну или так должно было быть.
Что, черт возьми, происходит? Где Ребекка?
Грудь сжало в тиски, когда Елена прижалась к Иштвану и что-то прошептала ему на ухо, как влюбленная, – на ее лице так и читалось жестокое превосходство над всеми.
Иштван кивнул ей, его улыбка стала более искренной, и он погладил ее руку.
– Моей невесте так понравилось представление, что она захотела продолжения, – объявил Иштван, кивая на ворота, – выводите следующего.
«Невеста?»
«Следующего?»
– Это будет интересно. – Он приподнял бровь и рассеянно погладил ее руку.
Я повернула голову туда, куда указывал Иштван. Бойд направлялся к воротам с той же злобной усмешкой, которую я запомнила по одному из боев в Играх. Когда он испытал восторг, заставив меня сражаться сразу с двумя. А одного выбрал специально для меня: Арона.
Меня скрутило в узел, когда я смотрела на того, кого тащили по туннелю. На голову человеку нацепили мешок, но я разглядела женщину, пинающую охранников. Она сопротивлялась.
Бойд открыл ворота, визг металла раздался в воздухе. Вкус адреналина – острый и металлический – осел на моем языке.
Сердце бешено билось. Охранники толкнули женщину вперед, и она упала на землю. Бойд протянул руку и сорвал мешок с ее головы.
«Нет… о боги, нет», – услышала я в своей голове крик, слезы жгли глаза, я ощущала агонию от того, что творил Иштван. От его жестокости.
– Не-е-е-е-ет! – разнесся женский вопль с трибун, горе и страдание, звучащие в материнском крике, пронзили меня насквозь.
Ханна Мольнар, моя подруга, товарищ с самого детства. Я сражалась бы за нее до смерти, чтобы защитить… теперь мне придется ее убить.
Я наблюдала, как она поднимается на ноги, ее голубые глаза встретились с моими – в них читались замешательство и страх, но у Ханны была огромная сила, на которую многие претендовали.
Девушка отличалась от той, с которой я сражалась в классе. Она изменилась. Время, проведенное с армией Саркиса, что-то в ней пробудило.
