Он спросил неверяще:
– Это в пещеру, где тот… старый бог?
Он спрашивал у Черева, но ответил важно Щажард:
– Да. От входа пройти совсем немного. Придон сказал дрогнувшим голосом:
– И вы… вместо того, чтобы забрать один алтарь… притащили сюда все?
Щажард усмехнулся, смолчал. Черево кивнул, на пухлом лице тцаредворца проступила откровенная гордость.
– Мы могли бы и весь горный хребет приволочь. Если уж куявы за что-то берутся, доводят до конца!
– Ну-ну, – сказал Придон. Настроение испортилось, артане на такую работу просто не способны. – Это все от страха, чтобы чужого бога не побеспокоить!
– А зачем беспокоить? – удивился Черево. – Куявы дерутся… даже ссорятся только по необходимости. Мы все, что нам нужно, стараемся поиметь без войны и стычек. И совсем не от страха.
– А почему же?
– А зачем? – снова удивился Черево. – Главное, получить то, что хотели. Это как на базаре, когда что-то покупаешь: стараешься заплатить поменьше, так ведь?
– Так, – согласился Придон. – Но разве пойти войной – не дешевле всего?
Гора приблизилась, темный вход зиял пугающе, словно распахнутая пасть неведомого зверя. На каменном полу слой пыли и песка, на стенах обрывки старой паутины. Придону подали горящий факел, он ощутил, что все смотрят на него, как на идущего на смерть.
По коже пробежал холодок, будто потянуло сильным сквозняком. Мог бы подумать, что только у него такое странное ощущение, все-таки геройски обнажен до пояса, но куявы в их пышных одеждах ежатся тоже, неуверенно посматривают друг на друга, с испугом – на темный вход.
Он сделал несколько шагов в темноту, освещая факелом дорогу. Оранжевый свет выхватил из тьмы массивную дверь, изъеденную временем, ямочек так много, что вся дверь в металлической коросте. Придон взглядом начал искать запоры, как вдруг металлическая преграда с легким подрагиванием поднялась вверх. Он невольно проследил за ней взглядом: из щели там наверху выглядывает только самый краешек.
Он задержал дыхание, будь что будет, сделал шаг, переступил черту. Ничего не случилось, оглянулся: в светлом круге темные фигуры колышутся, как стебли грязных трав под свежим ветром.
– Дверь открыта! – крикнул он. – Кто-то пойдет со мной?
Там было явное замешательство, потом донесся слабый голос старого мага:
– Я не пойду… но постою у двери… с этой стороны.
– И я, – раздался другой голос, Придон узнал Черево. – Вдруг да увижу, как тебя, наглеца, раздерут на части!
Послышались шаги, в круге света появились их бледные лица, но с места никто не сдвинулся. Зато появились двое молодых жрецов. Один протянул Придону горящий факел, тут же попятился. Придон повернулся, сделал шаг, ноги задрожали сильнее.
Зал куявы вырубили немаленький, стены странно синие, как и пол, даже багровый свет факела не может бросить живой солнечный свет. Страх холодил тело, коснулся сердца. Мрачный зал синий от пола до потолка, а слева у стены темно-синие мраморные плиты, алтарь неведомого бога. Прямо из стены выступает, нависая над алтарем, каменное изваяние. У Придона ноги стали такими же каменными, он невольно за-. медлил шаг, глаза не отрывались от чудовищного бога.
Внизу под изваянием полыхает огонь. Углей Придон не рассмотрел, языки пламени и багровый свет подсвечивают снизу чудовищную морду, делая ее еще страшнее и зловещее. На плече древнего бога такой же каменный зверек. Он, Придон не поверил глазам, повернул голову и уставился на чужака. В широко расставленных глазах вспыхнули красные угольки.
Огромный бог все еще пребывал в неподвижности, затем каменная голова шелохнулась. Мертвые глаза вспыхнули красным, как и у зверька, только ярче, мощнее. Придон поспешно напомнил себе, что там, в глазах статуи, всего лишь рубины, это свет от огня, от его факела, блики.
– Кто ты, дерзкий? – прогремел голос. – Как посмел… Кто прислал?
Слова были на незнакомом языке, но странным образом Придон понял, да и что еще можно было спросить, он собрался с силами и выкрикнул:
– Меня зовут Придон! Я пришел по своей воле. Страшная голова выросла в размерах, но это бог всего лишь чуть выдвинулся из стены. Выпуклые, как у большой ящерицы, глаза цепко держали Придона.
– Придон? – проревел страшный голос, от которого Придону захотелось стать муравьем и забиться в щель между плитами. – Но ведь ты уже взял у меня амулет?.. Что ты хочешь, Придон?
Придон растерялся, мысли заметались, как те муравьи, на пень которых он однажды сел в детстве. В голосе чужого бога нет угрозы. Говорит так, словно с давно знакомым. Принимает за кого-то другого?
Внезапно фигурка демона на плече бога шевельнулась, скрипучий голос сказал подобострастно:
– Мой господин, этот не Придон… Бог прорычал:
– Не Придон?.. Но он – Придон!
– Я – Придон, – выкрикнул Придон поспешно. – Я могу поклясться небесами, подземным миром и всем сущим!
Демон сказал поспешно:
– Мой господин, он Придон… и не Придон. Я чую в нем нечто чужое! Мой господин, ты ценил меня за то, что единственное, в чем я превосхожу тебя, это в чутье!.. Как пес превосходит человека в чутье, что не умаляет величие человека перед псом, так и я чую лучше… это не тот Придон, которому ты дал амулет, вручил Меч Низвержения и позволил пройти Врата Шестого Мира! Это не тот Придон, который сокрушил несметные рати убозергов, построил Темный Мост и низверг гордых демонов хвостатых звезд в преисподнюю.
От голоса этого мелкого с виду зверька начал дрожать воздух, постанывали древние камни. Придон стискивал челюсти, чтобы не закричать. Кровь уже кипит в черепе, вот-вот прорвет слабые преграды и горячими струями брызнет наружу.
– Кто ты? – спросил бог. – Если ты Придон, то почему и не Придон?.. Теперь это чую и я. Но ни один смертный не смог бы войти в этот древний храм… помимо потомков славного и гордого рода солнечных хермонцев. Никто из живущих, помимо потомков рода Азазеля, не может слышать мой голос и оставаться на ногах. А ты даже не пал на колени!.. Кто ты?.. Как звали твою мать?
Придон открыл уже рот, но вспомнил в странном озарении, что отец однажды, когда думал, что их с матерью никто не слышит, назвал ее странным именем Шатания.
– Шатанья, – ответил он. – Ее зовут Шатанья. Демон заметно вздрогнул. Бог пребывал в раздумье, наконец голос его прогрохотал как близкий гром:
– Шатаньи давно нет в живых. Уже много тысяч лет. Придон сказал дерзко, чувствуя, что сейчас надо быть дерзким, надо спорить, иначе погибнет:
– Всего не могут знать даже боги! Почему ты так решил?
– На моих землях, – прогремел нечеловеческий голос, Придону в нем послышалась печаль, – на моих землях… которым я покровительствую, Шатаньи нет в живых. Ты соврал, смертный. Сейчас ты умрешь.
