— Ты мог не заступаться. Я действительно сам виноват.
Антэрн пожал плечами.
— А разве теперь это имеет значение?
Мальчик резко помотал головой.
— Для меня — имеет.
Антэрн вновь пожал плечами и прикрыл глаза, давая понять, что хочет провести несколько минут в покое и его не следует отвлекать. Но северянин оказался настойчивым.
— Слушай, будь осторожен, этот тип опасен. Не удивлюсь, если он затеет грязную игру.
Антэрн открыл глаза и пристально воззрился на своего собеседника.
— Не волнуйся, — сказал он, наконец. — Если получится, я тоже буду мухлевать.
Глаза того расширились, затем он резко зажал рот руками, удерживая рвущийся наружу хохот. Смеяться со сломанной челюстью мог бы только полный дурак. Успокоившись, мальчик протянул Антэрну руку и представился:
— Хис-Тир.
«Кажется, он не отвяжется просто так. Ладно».
Антэрн ответил на рукопожатие и произнес:
— Антэрн. А тебе пора идти, скоро придут церковники.
Он оказался прав — не прошло и пяти минут, как появились два копьеносца, облаченные в ослепительно-белые одежды воинов церкви. Они сопроводили его на дуэльную площадку. В одном из монастырских дворов монахи насыпали свежего желтого песка и поставили трибуны, на которых и разместились все желающие. В центре ристалища замерли трое — монах, Килэрн и, как догадался Антэрн, глава школы Клинка, дробящего камни.
Мужчины о чем-то тихо переговорили, затем, пожав друг другу руки, разошлись каждый к своему ученику. Килэрн торжественно передал Антэрну дуэльный меч — простой, с двусторонней заточкой, длинной в два-два с половиной фута.
Ни парного клинка, ни щита, ни, конечно же, доспехов, не полагалось.
— Помни, что я говорил, — произнес наставник и неожиданно поцеловал Антэрна в лоб. После этого он отступил и застыл, точно статуя, скрестив руки на груди.
Сказать, что Антэрн был поражен, означало не сказать ничего. Действия учителя буквально выбили его из колеи, а потому юноше понадобилось несколько глубоких вдохов для того, чтобы успокоиться и сосредоточиться. Восстановив душевное равновесие, он вступил на песок и неторопливо двинулся вперед.
С противником они сошлись возле священника. Парень, измордовавший Хис-Тира, был высок, широкоплеч, явно умел — об этом говорило то, как он двигался. На смазливом лице, обрамленным прекрасными светлыми локонами, застыло выражение столь ярко выраженного презрения, что, казалось, его можно соскабливать и расфасовывать по баночкам, точно снадобье.
«А ну подходи, налетай, кому немножко высокомерия»! — эта забавная мысль вызвала у Антэна улыбку.
Это не укрылось от белобрысого и тот, дождавшись, пока священник договорит ритуальные слова и чуть отстранится, тотчас же выхватил меч, и прошипел:
— Сейчас я сотру эту ухмылку с твоей рожи, недомерок.
Антэрн ничего не ответил — какой смысл в том, чтобы чесать языком во время боя. Вместо этого он принялся осторожно прощупывать оборону своего противника, прикидывая, как лучше вести с ним бой. Один осторожный выпад, еще один, и еще.
Блондин, кажется, решил, что подросток его боится, потому что он гнусно ухмыльнулся и пошел в атаку. Быстро, решительно, напористо, и совершенно безоглядно. Это так сильно отличалось от всего, что вбивали все последние годы в Антэрна, что тот удивленно моргнул и перевел первый же мощный рубящий удар в сторону, отчего бок его оппонента оголился.
Соблазн чиркнуть по нему мечом был велик, но юноша пересилил себя. Что бы там ни говорил мастер, а обойтись одной лишь первой кровью он не собирался. После разговора с наставником Антэрн решил, что получать наслаждение от чужой смерти он не будет. Он пообещал самому себе, что постарается драться спокойно, без эмоций, подходя к сражению как к работе. Он не будет играть со слабым, точно кошка с мышкой, и перестанет задабривать своих демонов свежей кровью, пока это еще не успело войти в привычку. Но и оставлять могущественного врага в живых Антэрн тоже не собирался.
«Хватит с меня и Дракона», — подумал он. — «Незачем плодить врагов».
А это означало лишь одно — его оппонент должен умереть.
Еще одна атака приоткрыла ноги блондина. Еще одна — его левую подмышку. Парень был неплох, исправлял недочеты почти сразу же и, наверное, даже не догадывался, что мог уже получить три ранения различной степени тяжести. Но вот его учитель-то все понимал прекрасно — Антэн краем глаза заметил, как изменилось лицо мастера школы Клинка, дробящего камни. Не будь по краям поля охранников с копьями и не сдай все зрители оружие, тот бы уже бросился на подмогу.
Собственно говоря, именно потому, что такие случаи не были редкостью, церковники пользовались такой популярностью, как посредники.
Еще атака. Антэрн крутился вокруг своего оппонента, выискивая подходящий момент. Этот бой, схватка, которую он ждал последние дни, которую так жаждал, в которой надеялся узнать столь многое, успела наскучить ему. Он понял и выяснил все, что хотел,
«Да, у меня есть шанс достать Дракона»!
Вот и все, что имеет значение. Только месть.
А всякие напыщенные идиоты — лишь препятствия, которые следует устранять. Спокойно, хладнокровно, без эмоций.
И вот, момент, наконец, настал — блондин, видимо, посчитав себя самым умным, поддел немного песка и, бросив его Антэрну в лицо, атаковал резким колющим выпадом. Антэрн был готов к этому еще в тот момент, когда противник только начал погружать мысок своего сапога, а потому он совершил полуоборот и с размаху ударил по руке. Дуэльные мечи были специально сделаны так, чтобы ими нельзя было рубить руки и ноги, а потому Антэрн не бил со всей силы, иначе лезвие просто застряло бы в кости. Меч рассек сухожилия и вену, а Антэрн, выдернув свое оружие из раны и повернув кисть, коротко чиркнул, проведя глубокую полосу через глазницы своего врага.
Тот взвыл так, что, казалось, еще немного и с веток попадают птицы.
И это тоже не имело значения — Антэрн не испытывал радости. Он не чувствовал грусти. Он вообще ничего не ощущал. Простая работа, которую следует сделать наилучшим образом.
А потому он перевел центр тяжести на другую ногу, обхватил яблоко на рукоятке своего меча левой ладонью и нанес поверженному и истекающему кровью врагу страшный рубящий удар, погрузивший лезвие почти наполовину в его шею.
После этого подросток отступил на шаг и замер, глядя на то, как к умирающему спешит учитель и два монаха. Лицо его было непроницаемым.
* * *
Тишайя не хотела ничего говорить Антэрну, и у нее была веская причина для этого. Свой небольшой отряд, устроивший засаду, она наняла через одного скользкого типа по имени Гаал, с которым и раньше имела дела. Сами воины не знали о ней ничего: встретились в условленном месте, сделали обговоренное, получили свои деньги полновесным золотом и так быстро, как только могли, разбежались — люди они были опытные и понимали, во что ввязываются.
