Восторг Кима сменился недоумением. Он покосился на Сенная и встретил его растерянный взгляд.
— Что он там сказал насчет «проводника»?
— Он судит богов и Бессмертных? — прошептал Дон. — Кто из них запятнал себя, а кто нет? Верно ли я слышу?!
Дальнейшие слова историографа показали, что дело обстояло именно так. Текст присяги был переписан. Хваранам предлагалось поклясться в верности императору именами только тех богов, которых сочли достойными и не запятнавшими себя общением с демонами. Зато добавилась туманная фраза о «знающем, который укажет путь всем праведным».
Неожиданно Ким осознал, что вокруг стоит мертвая тишина. Чиновники умолкли. Наступила их очередь. Но хвараны топтались на месте, смущенно переглядываясь. Новая клятва кощунственна. Она оскорбляет Небесную Иерархию и унижает авторитет Бессмертных. Произнести такую клятву — значит навлечь на себя гнев богов…
Бесконечно тянулось время. Наконец Лиу выступил вперед и опустился на колено. Вслед за ним — Дон, затем сердито сопящий Мик…
Когда вперед шагнул Сеннай, по залу полетел шепот.
«Енгоны… Думали дольше всех! Принесли присягу последними — как всегда…»
За всю церемонию золотая занавеска даже не шевельнулась. И голоса императора так никто и не услышал. Да был ли он там, император?
Когда Ким выходил из зала, в дверях кто-то догнал его и остановил, положив руку на плечо. Ким вздрогнул, резко обернулся. Несколько мгновений он смотрел в упор на важного надменного чиновника императорской канцелярии… и вдруг расплылся в радостной улыбке.
— Рей! Это ты?!
Скомканная церемония присяги завершилась таким же несуразным празднованием. Хвараны попросту отправились в покои Дона, где тот приказал накрыть стол на пятерых. Впрочем, ели мало — не было настроения. Казалось, новоиспеченные воины императора никому, кроме их самих, не интересны.
— И это всё? — разочарованно спросил Сеннай. — Я-то думал, сейчас начнется что-то грандиозное…
— Что? — насмешливо спросил Лиу. — Военный парад в твою честь?
— Почему бы и нет? Хотя бы фейерверк…
— При дворе последнее время с фейерверками туго, — сообщил Мик. — Всё больше молебны.
— Разве есть повод для праздника? Еще несколько мальчишек вступили в ряды никому не нужной императорской гвардии…
— Как это «никому не нужной»?!
— Я бы и сильнее выразился, да не хочу вас расстраивать в такой день.
— Чего уж там, — возразил Дон. — Пусть знают. Братья, я вам сейчас скажу, что творится на самом деле в Небесном городе. Похоже, хвараны в самом деле больше не нужны императору. То, чем они занимаются сейчас, могла бы выполнять обычная внутренняя стража…
— Нет, дай я расскажу! — перебил его Мик.
Он отодвинул блюдо и принялся рассказывать — подробно, не стесняясь в выражениях. Дон поддакивал, дополнял и уточнял. Лиу, если не считать нескольких загадочных фраз, молчал, сидел с мрачным видом над чашкой вина и о чем-то думал.
— А всё Идущие в Рай, чтоб их разорвало! — говорил Мик. — Наверняка они прибегли к колдовству — нельзя же в здравом уме верить их проповедям! Они опутали Небесный Город своим учением, словно паутиной, и превращают его в подобие своей закрытой общины. Вы не поверите, братья — их тут уже боятся! Если раньше с ними хотя бы спорили, то теперь и не пытаются — себе дороже…
— Но нельзя же просто смотреть, как всё рушится! — возмущенно заявил Ким. — Мы просто не имеем права сидеть сложа руки. Надо что-то делать!
Лиу вышел из задумчивости и переглянулся с Доном.
— Мы рады, что ты сам пришел к этой мысли, — сказал Дон. — Мы бы не стали тебя подзуживать. Но если ты того же мнения, что и мы… Братья, есть одна идея. Тайное братство — вот что мы должны учредить! Есть Неименуемый, есть мы, его воины, — и никаких сектантов между нами. А все, кто запятнал себя общением с Идущими в Рай, могут отправляться в преисподнюю! Пока нас будет пятеро, а там… посмотрим.
— Ха, отличная идея! — обрадовался Мик. — Кто нас возглавит? Ты, Лиу?
— Нет, я не могу. Неименуемый — мой отец. Нет ничего хуже, чем сын, выступающий против отца. Такого человека никто не поддержит, и ничего у него не получится.
— Тогда пусть Ким будет главным! — предложил Сеннай.
— Еще чего! — вскинулся Лиу. — Енгон — главным?
Ким обиделся.
— Я и не претендую, — надменно сказал он. — Поговаривают, что династия Ирран может утратить Мандат Неба, но все же пока этого не произошло.
— Что ты сказал о моей династии? — угрожающе спросил Лиу.
Ким ответил ему дерзким взглядом. Неожиданно он вспомнил о том, что тоже вполне может оказаться сыном императора. Причем не отца Лиу, а его предшественника — а следовательно, еще ближе к трону!
— Впрочем, — добавил он нарочно, чтобы позлить Лиу, — если мне предложат стать главным, я отказываться не стану.
— Братья, прекратите это! Вы болтаете совершенно не о том, — с досадой сказал Дон. — Наша задача — найти, откуда растут корни зла — и вырвать их. Как секта попала в Небесный Город? Такое не могло случиться само…
— Точно! — подхватил Мик. — А когда мы найдем и вырвем эти корни с мясом, то притащим их к императору и всё ему расскажем. Раскроем ему глаза!
— Остается самый главный вопрос — как мы их найдем? — скептически произнес Лиу. — Я живу в сердце Запретного города, но до сих пор не нашел источник заразы.
— А я это выясню, — с вызовом сказал Ким. — Завтра же.
Когда Ким вернулся домой, на пороге его встретили две нарядные женщины. Хихикающая Мисук и до слез смущенная Солле в вышитом платье и парчовой шапочке, расшитой бисером.
— Вот, я привела ее в приличный вид! — похвасталась Мисук, выталкивая Солле на порог. — Загнала мыться, а монашеское тряпье забрала. Так и сказала: «Или одевайся прилично, или ходи голая!» И смотри, она совсем не так стара и уродлива, как показалась сначала.
— Сестрица, отдайте рясу…
— А я ее выкинула. Вот еще, блох разводить. — Мисук, изогнувшись, поскребла себе спину. — Видите, уже чешусь.
— В чем же я пойду дальше?
— Никуда ты не пойдешь, — весело сказал Ким, заходя внутрь. Один вид Мисук, как всегда, вернул ему хорошее настроение.
— Я не стала готовить ужин, подумала — неужели тебя во дворце не покормят? Солле, перестань прикрываться рукавом, словно девица на выданье! Вот возьмет тебя Ким второй женой, и станем мы жить как в сказке, — продолжала дразниться Мисук. — «Жил-был студент, и было у него две жены: одна бесовка, а вторая — монахиня…»
— Не смейтесь над бедной старой женщиной…
