— И не научились осторожности? — огрызнулся галанит.
— Я человек образованный, местами даже интеллигентный, но это не помешает мне оторвать тебе ухо за такие высказывания, — пригрозил Бааламестре.
Телохранители ушерцев вновь насторожились, однако миролюбивый жест Абедалофа заставил их успокоиться.
— Пожалуйста, пожалуйста! Прежде чем мы окончательно разругаемся, я хочу озвучить предложение Компании, — широко улыбнулся Арбедалочик, выставляя перед собой ладони. — Павел, мы безоговорочно признаем ваше авторство на все изобретения, включая те, которые нами уже используются. Мы принесем официальные извинения и выплатим все полагающиеся вам деньги. — Директор-распорядитель выдержал паузу. — Речь идет о двадцати миллионах.
— Двадцать миллионов! — поперхнулся Бааламестре. — Это нереально!
— В отличие от Павла, у меня нет склонности к сочинительству, — прохладно ответил Абедалоф. — Вы получите свои деньги.
— Что взамен? — прищурился магистр.
То ли он не расслышал оглашенную сумму, то ли держал себя в руках лучше друга.
— Вы переедете на Галану, — немедленно ответил Арбедалочик. — Это же очевидно.
— И поступлю на службу в Компанию?
— Зачем? Мы поможем вам основать собственную фирму. Корпорация «Гатов»! Звучит? Мы ценим предпринимательство и искренне радуемся, когда талантливые люди выбирают Галану. — Абедалоф вытащил изо рта сигару и говорил без тени иронии, искренне веря в каждое произнесенное слово: — Что бы вы о нас ни думали, Павел, Галана — по-настоящему свободный мир с тысячей открытых дорог.
— Для галанитов.
— А для кого же еще? — удивился Арбедалочик. — Адигены думают об адигенах, мы — о галанитах. Быть с нами перспективно, Павел, за нами будущее, за нами идут люди, поскольку мы создали наилучшие во Вселенной условия для реализации Великой Мечты.
— Стать богатым и знаменитым?
— А вы разве не человек? — ехидно уточнил Абедалоф. — Мечтаете о чем-то другом?
— Я плохо знаю историю Галаны, но не сомневаюсь, что у истоков вашего государства стоял великий психолог, — рассмеялся Гатов. — Мне придется принять чиритизм?
— Безусловно, — кивнул галанит. — Но ведь в действительности вы агностик, Павел, вам все равно, кого из себя изображать, не так ли?
Гатов промолчал.
— Вы будете вольны изобретать все, что пожелаете, никаких ограничений, — продолжил Арбедалочик. — Вы станете академиком, если захотите — получите кафедру, ваше имя войдет в историю.
— Оно уже в истории.
Несмотря на весь огромный опыт, Абедалоф не расслышал в голосе ученого высокомерия. Или не захотел расслышать.
— Электрифицированный пулемет, огнеметный танк и модернизированный паровинг? Я уверен, Павел, что ваш потенциал гораздо выше. Вам по плечу изобретения, от которых вздрогнут миры…
И Бааламестре вздрогнул. Не сильно, едва заметно, галанит не обратил бы на Каронимо внимания, но тот зачем-то полез в разговор:
— Непонятно, чем вы пытаетесь нас удивить?
И был поспешно перебит Гатовым:
— Я слышал, тебя зовут Абедалоф А. Арбедалочик. Что означает еще одно «А»?
— Мое второе имя — Авессат, — ответил директор-распорядитель, пристально глядя на Бааламестре.
— А вот у меня второго имени нет, — с печалью в голосе поведал Гатов.
— Судя по отвлеченному вопросу, вы находитесь в замешательстве, — улыбнулся Арбедалочик, не спуская глаз с поникшего Каронимо. — Вам требуется время.
— Вопрос не отвлеченный, — не согласился Гатов. — Я услышал ответ и посмотрел на собачку, больше меня ничего не интересует.
И одним глотком допил воду.
— Вы уверены?
— Я уважаю тех, кто покупает у меня патенты, не выставляя условий, и презираю воров, — громко ответил ученый. — А самое главное: у Компании не хватит золота, чтобы выплавить для меня клетку. — Павел поднялся. — Прощайте.
— Было приятно познакомиться, Абедалоф, — хихикнул пришедший в себя Каронимо. — Вы выглядите точно как на фотографиях…
— Он знает!
— В лучшем случае — подозревает, — покачал головой магистр. — И то я не уверен.
— «Вздрогнут миры»! Это очевидный намек.
— Ты паникуешь, брат.
Они ехали в автомобиле — в роскошном лимузине, предоставленном в распоряжение магистра, они отгородились от шофера стеклянной перегородкой, заперлись, но все равно говорили на хансейском диалекте универсала, который использовали всегда, когда не хотели быть понятыми.
— Что будем делать? — Бааламестре растерянно посмотрел на друга. — Расскажем консулу, что Арбедалочик подозревает о существовании бомбы?
— Нельзя.
— Почему?
— Последние месяцы Винчер находится под огромным давлением, но все равно верит в победу, — объяснил Павел. — Он думает, что в самый напряженный момент достанет из рукава бомбу, и все немедленно склонят головы. Он еще не понимает, что одержит тактическую победу — над Приотой, но на него тут же насядут адигены и галаниты. Кардония хороший, в меру развитый мир, но ей не позволят в одиночку владеть таким оружием. Как только Винчер объявит о существовании бомбы, предыдущие неприятности покажутся ему цветочками. И нам тоже.
— Нам? — прищурился Бааламестре.
— Наши головы, брат, дороже всех богатств Герметикона, — грустно усмехнулся Гатов. — Как только Винчер это поймет, он запрет нас в Мелепорте.
— Пока не запер.
— Потому что мы все еще друзья. Потому что он все еще хороший, а главное — уверенный в победе человек. Но когда его загонят в угол, Винчер продаст нас тому, кто больше заплатит.
— Мы не рабы.
— А Дагомаро не рабовладелец, но жизнь есть жизнь, брат: Винчеру выкрутят руки, он нас продаст, а мы ничего не сможем поделать. — Павел откинулся на кожаную спинку дивана. — Так будет.
— Не надо было придумывать эту хренову бомбу.
— Это была интересная задача.
— Что верно, то верно.
А у них не было принято отказываться от интересных задач. Дагомаро бредил «стратегическим превосходством», постоянно повторял, что небольшое население Ушера и зависимость от приотского продовольствия делают архипелаг уязвимым, и просил сверхоружие. Для защиты.
Теперь бомба создана, однако проблем только прибавилось. Во всяком случае, на взгляд ученых.
— Нужно сматываться с Кардонии, — вздохнул Каронимо. — И чем быстрее, тем дальше.
* * *
— Мерса!
— Ну? — сквозь зубы ответил алхимик. — Что?
Отвлекаться Мерсе было противопоказано: он балансировал на стремянке, что стояла на узеньком балкончике, прилепленном к башне маяка метрах этак в семидесяти от земли, и осторожно менял заряды в одной из уже установленных батарей. Вниз алхимик старался не смотреть.
