— Дозвольте вам сообщить, господа, о результатах решений, принятых начальником Квантунской области генерал-лейтенантом Стесселем после встречи со мною, состоявшейся несколько часов тому назад, — Ухтомский выдержал паузу, и обвел взглядом моряков. Затем негромко заговорил, тщательно подбирая слова:
— Мы пришли к общему мнению, что самую значимую помощь крепости флот может оказать не передачей десантных рот и артиллерии на сухопутный фронт по примеру злосчастной Крымской кампании, а активными действия против неприятельских морских сил. А также регулярными нападениями на японское судоходство, в том числе и в прибрежных водах, для нанесения ущерба морской торговли неприятеля. Все моряки будут возвращены на корабли и флотский экипаж, а также переданы 75 мм орудия, кроме тех, что уже установлены на бетонных основаниях в фортах и укреплениях. Их необходимо установить обратно на корабли. Иван Константинович, будет лучше, если вы сами расскажите о необходимых работах!
Ухтомский перевел взгляд на Григоровича, с которым они уже успели составить перечень необходимых мероприятий. Будущий морской министр откашлялся и начал негромко говорить:
— Господа, бои на море показали, что вражеские корабли значительно сильнее наших по артиллерии. Особенно наглядно проявилось это преимущество на дестройерах. Вражеские контрминоносцы имеют по две трехдюймовые и по четыре 57 мм пушки, в то время как наши большие миноносцы по одному 75 мм и пять 47 мм орудий, а на «соколах» последних вообще только три штуки. Гибель «Страшного» и «Стерегущего» наглядно показала эту слабость, но мер для дополнительного вооружения эсминцев принято не было, за исключением всего одного корабля, — Григорович пододвинул к себе листки бумаги, но смотреть их не стал, заговорил дальше:
— Потому все четырехсот тонные миноносцы вместо пяти 47 мм пушек Гочкиса получат три 75 мм орудия Кане. Кроме того, одинарные торпедные аппараты станут сдвоенными на одной тумбе, но носовой неподвижный аппарат демонтирован. Так же не будут браться на борт запасные торпеды, что позволит избежать перегрузки, которая может привести к снижению скорости. Кроме того, все эти четыре корабля будут иметь приспособления для установки полудюжины мин. На «соколах» все три 47 мм пушки будут заменены на одно кормовое 75 мм орудие. Больше изменений не будет, что позволит в самые кратчайшие сроки перевооружить их — на демонтаж трех пушек и установки на корме 75 мм орудия на каждый «сокол» потребуется до трех-четырех дней. Стоящие в ремонте эсминцы уже начали перевооружать по разработанной схеме.
— Все противоминная 47 мм и 37 мм артиллерия будет снята со всех кораблей эскадры, за исключением трех малых миноносцев и минных катеров. А так же тральщиков, где пушки Гочкиса нужны для расстрела мин. Что касается 75 мм снарядов, то их номенклатура станет обширна — на транспортах взяты трофеями снаряды полевой артиллерии того же калибра. Специалисты уверены, что можно использовать в наших гильзах, нужно только снарядить заново и составить таблицы стрельбы — это вопрос времени, — Ухтомский перебил командира порта, и тут же поднял ладонь, молчаливо извиняясь. Иван Константинович тут же продолжил доклад:
— С крейсеров «Баян» и «Аскольд» будут снята вся противоминная артиллерия, кроме четырех 75 мм орудий на каждом, что останутся в забронированных казематах по оконечностям. По восемь 75 мм пушек будет поставлено на броненосцы, все остальные, а также переданные с укреплений, пойдут на вооружение миноносцев. А также двух минных крейсеров — на «Всаднике» и «Гайдамаке» установят по пять орудий, но не будет минных аппаратов — при защите рейда от вражеских миноносцев последние без надобности. Канонерские лодки «Гремящий» и «Отважный» будут перевооружены на три 152 мм пушки Кане — четыре у нас есть, две передадут с береговых батарей. На укрепления будет передана устаревшие шестидюймовые и девятидюймовые пушки, включая снятые с «Бобра». Что касается помощи крепостному гарнизону, то на заводе и мастерских мы займемся изготовлением полевых лафетов к передаваемым нами 47 мм и 37 мм орудиям, наладим сборку винтовочных пулеметов конструкции капитана Шметилло, и выполнение других заказов, в чем будет надобность и потребность.
— Все отремонтированные и должным образом вооруженные миноносцы составят в 1-й отряд, который будет принимать участие в набеговых операциях, которые будет проводить крейсерский отряд под командованием капитана 1 ранга Эссена. Николай Оттович, вам предстоит самое нелегкое занятие — вспомнить времена Дрейка и Хоукинса, и не давать продохнуть вражеской торговле, ведя против нее борьбу на коммуникациях. А заодно не забывать про «призы» — мы во всем нуждаемся! А буде попадут «нейтралы» — то казна потом с ними за грузы рассчитается.
— Сделаем все что сможем и даже больше, — Эссен хищно улыбнулся — после набега на Инкоу он, как говорится, «вошел во вкус». А сейчас фактически получил «карт бланш» на дальнейшие действия.
— Госпитальное судно «Монголия» единственное может выдать семнадцать узлов, к тому же имеет порядочную дальность плавания. Нет смысла держать там лекарей, для них найдется работа на берегу. А корабль стоит вооружить и использовать как вспомогательный крейсер, в дополнение к «Лене» и «Ангаре». Как вы посмотрите на это дело, Николай Оттович?
— Исключительно положительно, ваше сиятельство, но будет потребна помощь от его превосходительства, — Эссен посмотрел на командира порта, Григорович только кивнул в ответ. Затем произнес, после короткой паузы, взятой на размышление.
— К концу августа управимся, если будут пушки. Да еще команда...
— Экипаж на крейсер наберем, не проблема, пушки тоже найдем. И назовем «Енисеем», в память о погибшем минном транспорте. Жалко, что у нас только один пригодный для вспомогательного крейсера корабль. Для нанесения зримого ущерба неприятелю нужно несколько быстроходных судов, способных выдать 17 узлов.
— Захватим, на морях таких много ходит! И приведем в Порт-Артур!
Эссен говорил таким тоном, что все прониклись его словами, прекрасно зная, что они не разойдутся с делом…
Эскадренный броненосец "Ретвизан" и бронепалубный крейсер 1 ранга "Аскольд" после боя в Желтом море 28 июля 1904 года.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ «ЗАБЫТАЯ КРЕПОСТЬ» февраль 1905 года. Глава 34
— Вы думаете, Вильгельм Карлович, что в событиях 14 декабря 1825 года отпрыски Рюриковичей хотели в грязь обратиться, манифесты свои обсуждая возмутительные? Генерал Волконский, полковник Трубецкой и прочие князья, кои по «Алфавиту» перечислены?! Как бы не так — за ними «Фамилии» стояли! Не прямо, исподволь, но стеной возвышались — потому государь-император Николай Павлович и приказал не копать глубоко. Я вам только пример приведу — генералы братья Шиповы из родовитых московских жильцов вели себя в мятеже странно, если не сказать как изменники. Милорадович, генерал-губернатор, граф, герой войны двенадцатого года — это ведь он первый завещание Александра Павловича открыто оспорил. Не только помешал взойти на трон, но сам предложил возвести на трон его вдову, чтобы править на манер времен екатерининских…
Наместник осекся, замолчал, и Витгефт понял, что ему случайно, в запальчивости, поведали то, что являлось тайным. Но видимо Алексеев, давно считавший Вильгельма Карловича своим конфидентом, решил приоткрыть иное, о чем Витгефт и сам начал догадываться.
— Вот скажите, почему почти все природные Рюриковичи, за исключением нескольких имен, после получения чина 3-го класса почти сразу подают прошение об отставке?! В то время как все другие князья, даже с титулом «светлости» исправно служат, а эти последние полвека брезгуют? Как вы думаете почему?!
— Не имею понятия, Евгений Иванович, — совершенно искренне ответил Вильгельм Карлович, пожав плечами. — Хотя… Да, действительно, припоминаю такие случаи, чин полного генерала они редко получают, а адмиралов не припоминаю. Если князя Меншикова, последнего потомка в расчет не брать, но он не Рюрикович по происхождению, а из конюхов, как я помню.
