Даже сейчас, обстреливая гавань по счислению, долбя из 120 мм пушек по местам предполагаемых стоянок, японцы в ноябре влепили в «Забияку», флагман контр-адмирала Лощинского, два снаряда. Следом, в начале декабря чуть не отправили на дно гавани минный крейсер «Всадник», три недели потом находившийся в доке. В январе повредили «Полтаву» и продырявили трубу на «Баяне». А когда в Восточный бассейн плотно набьются броненосцы Рожественского, да еще с ними многочисленные транспорты, то корабли там окажутся вроде соленых сельдей в банке, битком набитой — промахи будут исключены, тут и мортиры начнут обстреливать суда.
— Все новые корабли нужно как-то провести во Владивосток, и желательно без потерь. Старые броненосцы «Наварин» и «Сисой Великий», а также броненосные крейсера «Адмирал Нахимов» и «Дмитрий Донской», чей парадный ход в 14 узлов, там также не нужны. Просто будут стоять, не принимая участия в боевых действиях, — негромко заговорил Ухтомский и внимательно посмотрел на Вирена, прекрасно понимая, что тот все его слова запоминает, чтобы изложить Скрыдлову, а через командующего флотом они отправятся в Петербург.
— Наоборот, если эти четыре корабля окажутся в Порт-Артуре, то пользу принесут немалую. Во-первых; с такой угрозой японцы будут вынуждены считаться, направив сюда корабли — ведь под прямой угрозой окажется Дальний, акваторию которого мы стараемся минировать ночами. А тут будут броненосцы, способные ежедневно обстреливать порт. Постоянно держать в нем или на Эллиотах достаточный по силе отряд крайне затруднительно, и маловероятно. Ведь любое ослабление главных сил эскадр Того и Камимуры представляет объединенной Владивостокской эскадре хорошие шансы на победу в генеральном сражении.
Ухтомский закурил папиросу и продолжил негромко говорить, приводя дополнительные аргументы:
— Во-вторых; у Скрыдлова и Рожественского будут шесть броненосцев с 12-ти дюймовыми пушками, три с 10-ти дюймовыми, и три больших броненосных крейсера, с бортовым залпом увесистей, чем на любом «асамоиде» или «гарибальдийце». Перевес в огневой мощи получится более, чем значительный над четверкой вражеских броненосцев и восьмеркой броненосных крейсеров, примерно в полтора раза.
В ответ на слова Ухтомского Вирен просто кивнул, молчаливо соглашаясь, и Павел Петрович моментально осознал, что Скрыдлов со штабом, а возможно и сам адмирал Алексеев с Витгефтом, склонились именно к такому мнению. Наместнику ведь деваться некуда, раз его с должности поперли и на «природного» великого князя «бастарда» вскоре заменят. Взять реванш и поправить свое реноме в столичных кругах он сможет только на море — для этого должен вначале провести новые броненосцы и крейсера эскадры Рожественского во Владивосток, и желательно вместе с транспортами с углем, без кардифа будущие действия будут серьезно ограничены.
— В третьих, в Порт Артуре будет вполне себе такая «половинка» от этой силы — четыре броненосца с 305 мм артиллерией, а к ним два броненосных крейсера с 203 мм пушками. Пять тихоходных кораблей составят единый по своим техническим характеристикам отряд, а потому «Баяну» предстоит действовать отдельно, чем он в принципе и занимается. Но чтобы уничтожить даже такой отряд тихоходных кораблей потребуется прибытие броненосцев Того, броненосные крейсера Камимуры ничего не смогут поделать с нами в одиночку, им нужно будет усиление. Но для перехода к Квантуну потребуется два-три дня, столько же на обратное возвращение в зону Корейского и Цусимского пролива. А это дает Владивостокской эскадре определенные преимущества.
— Воевать сразу с двумя противниками, при их согласованном нападении японский флот не сможет — ему банально не хватает сил. А мы можем координировать наши действия благодаря радиостанции и телеграфу в Циндао, — Вирен наклонил голову, и негромко произнес:
— Вот только неясным остался один вопрос — как мы сможем одновременно выполнить обе эти задачи. Ведь нужно провести новые корабли во Владивосток, старые в Порт-Артур, при этом оба отряда связанны тихоходными транспортами, что будут подобно гирям на ногах.
— Это не вопрос, сие есть целая проблема, над которой нужно крепко подумать, — со смешком ответил Ухтомский, и негромко произнес:
— Но и у нее есть решение…
Глава 39
— Давайте помогу, Павел Петрович, — генерал Кондратенко расстегну л пряжки, и снял с князя тяжелую кирасу — спинная и грудная пластины весили прилично, однако, сколько человеческих жизней спасло столь нехитрая защита, известная издревле, подсчитать уже невозможно. Каску вице-адмирал снял сам, расстегнув подбородочный ремень, положил ее на лавку.
После гибели сразу двух генералов от мелких осколков все защитники Порт-Артура сделали вывод о полезности доспехов, хотя времена рыцарства и даже эпохи наполеоновских войн давно прошли. Просто на собственном кровавом опыте выяснилось, что эти нехитрые приспособления спасают от ранений — каска прикрывает голову от шрапнели, кираса от осколков, и даже выдержит попадание пули на излете. И главное — спасает от разрывов снарядов — опасность представляют не только осколки, но камни и комья сухой земли, летящие во все стороны и наносящие порой очень серьезные ранения и травмы. А мохнатая папаха и серая шинель в таких случаях совсем никудышная защита, можно сразу отпевать.
На морском заводе были изрядные запасы листового железа толщиной в одну двенадцатую дюйма, где-то два миллиметра. Пусть не тонкая сталь, тяжеловатые получались пластины, но зато их могли делать много, как и касок — моряки смогли наладить производство, ухитряясь за день изготовить по три десятка комплектов. На каски и кирасы шили брезентовые чехлы, что хорошо маскировали стрелков и расчеты на позициях, пустив на них изрядные флотские запасы. Да вообще, если бы не эскадра, то Порт-Артур удержать было бы невозможно. Ведь сколько всего полезногосделано для обороны крепости, и перечислить невозможно, пальцев на руках не хватит.
Лейтенант Власьев изготовил первый миномет, калибром в 42 линии, как девятифунтовая пушка старого образца. Конструкция простейшая — труба с опорной плитой, да сошник, прицельные приспособления нехитрые. Сами мины делали в арсенале, начиняли доставленным германским тротилом, что оказался намного мощнее и проще пироксилина, отливки из чугуна на заводе до двух десятков штук производили.
И хотя Ухтомский постоянно сетовал на слабость пороха, но на две версты полупудовую мину легко забрасывали, особенно хорошо было поражать укрытия на обратных склонах сопок — японцы приходили в ужас от этого изобретения. А способы стрельбы придумал капитан 1 ранга Герасимов, старший офицер «Победы», оставшийся в Порт-Артуре из-за болезни. Он же и наблюдал за производством минометов, а еще в его мастерской делали ручные бомбочки или гранаты — оба названия были в ходу. Для первых использовали гильзы от 47 мм и 37 мм выстрелов, а вот вторые делали из рифленого железа, которое давало до сотни осколков, снаряжая тем же тротилом и приспосабливая удачной конструкции взрыватель. Граната представляла увесистое «яйцо» в полтора фунта весом, и при взрыве буквально выкашивала идущих в атаку японских солдат. Князь «окрестил» ее «лимонкой», и название прижилось среди стрелков.
Лейтенант Подгурский сделал для «лимонок» простые запалы и приготовил сферические двухпудовые, круглые бомбы — их скатывали по склонам сопок вниз, прямо в ряды наступающей японской пехоты. И как отрезало — замечая выдвигаемый желоб, японцы в панике бросались в стороны, и «подбадриваемые» пулеметным огнем обращались в бегство. Так что такие «психологические» приемы применялись по всему фронту обороны и неизменно воздействовали на противника.
Лейтенант Кротков с «Пересвета» заведовал электрическими станциями, изготовил первые противоштурмовые прожектора, показавшие свою эффективность. Но еще изобрел совершенно жуткую вещь — «электроизгородь». Кондратенко чуть не хмыкнул, припомнив изумленное лицо Ухтомского, что долго рассматривал висящие на колючей проволоки трупы японских солдат, погибших от воздействия электричества — жутко воняло жаренным человеческим мясом. Однако нововведение было всеми одобрено, хорошая расплата за погибших раненных стрелков на «Лене».
