Сохранилось очень мало старинных записей. Было общеизвестно (хотя и непонятно, почему это произошло), что в период между приходом Завоевателей и строительством Диаспара все записи о древних примитивных временах были утеряны. Забвение было таким полным, что это едва ли можно было приписать случайности. Человечество потеряло свое прошлое, за исключением нескольких хроник, которые, вполне возможно, были просто легендами. До Диаспара были просто века “Зари Человечества”. В этом невероятно далеком периоде неразрывно переплелось все: от первобытных людей, начавших использовать огонь, до тех, кто расщепил атом; от тех, кто построил первую деревянную лодку, до тех, кто достиг звезд. В этом отдаленном конце пустыни времени они все соседствовали друг с другом.
Элвин вновь решил совершить прогулку, однако одиночество в Диаспаре достигалось не так уж легко. Не успел он выйти из своего жилища, как наткнулся на Алистру, которая и не пыталась скрывать, что ее присутствие не случайно.
Элвину никогда не приходило в голову, что Алистра красива, потому что он никогда не видел человеческого уродства. Когда красота всеобща, она теряет силу воздействия на сердца людей, и только ее отсутствие может вызвать какие-либо эмоции.
На мгновение эта встреча вызвала у Элвина раздражение от воспоминания о страстях, которые его больше не трогали. Он был еще слишком молод и самоуверен, чтобы ощущать потребность в длительных связях. Со временем, возможно, ему станет еще сложнее вступать в них. Даже в самые глубоко интимные моменты его уникальность становилась барьером между ним и его партнершей. Ведь несмотря на свое полностью сформировавшееся тело, он все еще был ребенком и будет оставаться им годами, в то время как его сверстники, друг за другом, будут вспоминать прошлые жизни и оставят его далеко позади. Он уже видел, как это происходит, и это научило очень осторожно вести себя с другими. Даже Алистра, которая кажется такой наивной и безыскусной сейчас, очень скоро станет сгустком воспоминаний и талантов, которые даже трудно представить.
Но легкое раздражение почти сразу же исчезло. Почему бы Алистре не пойти с ним, если она хочет? Он совсем не был эгоистичен и поэтому не собирался держать новые знания при себе, как скупец. И потом — по ее реакции он тоже сможет что-то определить.
Она, как обычно, не задавала ему никаких вопросов, пока канал быстрого передвижения не вынес их из людного центра города. Они с трудом протолкались к центральной скоростной части, ни разу не взглянув на чудо под ногами. А инженеры древности просто медленно сошли бы с ума, пытаясь понять, как явно твердая поверхность дороги может быть неподвижной по бокам, а ближе к центру двигаться со все более возрастающей скоростью. Но для Элвина и Алистры было совершенно естественно, что существуют виды материи, которые — в одном направлении имеют свойства твердых тел, а в другом — жидкости.
Вокруг них дома вздымались все выше и выше, как будто город стремился воздвигнуть неприступную стену перед окружающим миром. Как было бы интересно, если бы эти взлетающие вверх стены стали прозрачными, как стекло, и через них можно было бы наблюдать жизнь снаружи. В закрытом пространстве города находились его друзья: те, кого он уже знал или узнает позже; и неизвестные, которых он никогда не узнает… Однако таких будет очень немного — ведь за свою долгую жизнь он столкнется почти с каждым жителем Диаспара. И хотя большинство сидит в отдельных помещениях, они не одни. Ведь стоит только оформить желание мысленно, и они окажутся (хотя и не физически) с теми, кого захотят увидеть. Им не скучно, потому что они могут получить все, что только можно представить. Такая жизнь полностью устраивает тех, кто был для нее создан. Того же, что это совершенно бессмысленно, — не понимал даже Элвин.
По мере того, как Элвин и Алистра удалялись от центра, навстречу им попадалось все меньше и меньше людей. Дорожка медленно остановилась у ровной, блестящей платформы из цветного мрамора. Здесь вообще никого не было. Они ступили на застывший водоворот материи, в который вливалось вещество движущейся дорожки, в котором обретало свою первоначальную сущность. Перед ними была стена, испещренная освещенными тоннелями. Без колебаний Элвин выбрал один из них и шагнул туда. Алистра ни на шаг не отставала. Поле внутри тоннеля подхватило их и понесло вперед. Они удобно откинулись, рассматривая то, что проносилось мимо.
Казалось совершенно невероятным, что они находятся в тоннеле глубоко под землей. Здесь была мастерская творца, который использовал Диаспар как холст. А небеса над ними как будто были открыты ветрам. Вокруг, блестя на солнце, сверкали все шпили и башни города. Это был не тот Диаспар, который знал Элвин, а город более раннего периода. И хотя большинство из самых высоких зданий были знакомы, они неуловимо отличались от современных, и это вызывало особый интерес наблюдателей. Элвину хотелось задержаться, но он не знал, как остановить движение по тоннелю.
Очень скоро они были мягко доставлены в большое овальное помещение; стены его почти сплошь состояли из окон, через которые можно было увидеть мучительно прекрасные сады в переливах цветов. В Диаспаре тоже были сады, но эти существовали только в воображении художников, которые скрывали их от всех. Конечно же, такие цветы в природе не существовали.
Алистра была просто очарована их красотой. Она скорее всего предполагала, что Элвин привел ее сюда, чтобы полюбоваться цветами. Он наблюдал, как она весело перебегала от одного окна к другому, и радовался каждому ее открытию. Возможно, когда-нибудь поток жизни снова вернется сюда, и здесь появятся люди, но пока они — единственные, кто знает этот секрет.
— Мы должны идти дальше, — наконец сказал Элвин, — это только начало.
Он прошел через одно из окон, и иллюзия исчезла: за стеклом больше не было сада, а был круглый коридор, полого поднимающийся вверх. Он видел Алистру в нескольких метрах позади себя и знал, что она его не видит. Алистра, не колеблясь, в тот же момент оказалась рядом с ним.
Пол под ногами стал медленно двигаться вперед, как будто стремясь доставить их к цели. Они прошли несколько шагов, но скорость настолько увеличилась, что тратить силы стало бессмысленным. Коридор вел вверх и через какую-то сотню метров поворачивал под прямым углом. Это можно было определить только логически, поскольку с точки зрения ощущений они двигались по абсолютно ровной поверхности. То, что они в действительности поднимались вертикально вверх по шахте глубиной в тысячи метров, не вызывало у них никакого чувства опасности — ведь даже немыслимо было подумать о сбоях поляризующего поля.
