Она была удивлена, когда ее привели в старую, пропахшую плесенью схолу в нескольких уровнях ниже, а из нее — в хорошо сохранившийся внутренний двор, над которым возвышалось величественное здание. Широкая мраморная лестница вела к воротам, в которые легко мог пройти кто-то в три раза выше Арикс. Шпили с каждой стороны от ступеней могли принадлежать только храму, и Арикс, несмотря на свое положение, почувствовала в сердце надежду — пока не посмотрела вверх, туда, где над вратами храма должен быть имперский орел, и увидела, что его там нет.
Орел был сбит оттуда. Арикс видела очертания его распростертых крыльев, оставшиеся на потемневшей кирпичной кладке, но сверху них был криво намалеван серебряной краской злобно оскалившийся череп.
Внутри тоже все имперские символы были убраны или осквернены. Были развешаны зеленые драпировки, горели черные свечи. В конце нефа высокое окно из цветного стекла было разбито и занавешено простыней, на которой был нарисован еще один череп, явно той же неумелой рукой, которая рисовала череп снаружи. На алтаре, покрытом черным покрывалом, стояла маленькая пирамида, сделанная из дерева, и надсмотрщики почтительно к ней приблизились, их шаги эхом отдавались в галереях.
Из-за поперечного нефа вышел служитель в мантии изумрудного цвета, и Арикс с отвращением увидела, что на его щеках и лбу пеплом нарисованы знаки ксеносов. Ей показалось, что надсмотрщикам от этого тоже стало не по себе, но она не могла сказать наверняка.
Последовал короткий разговор шепотом, и служитель кивнул и ушел. Прошло несколько минут, снова послышались шаги, приближавшиеся к кафедре. Надсмотрщики благоговейно опустились на колени, но Арикс осталась стоять, пока резкий удар дубинкой по колену не лишил ее этой возможности.
Опустив глаза, боясь, что ее ударят снова, она услышала свое имя, произнесенное сильным, звучным голосом.
— Леди Хенрик, я полагаю. Можете узреть мою персону.
Арикс подняла глаза и затаила дыхание. До того она видела Амарета только один раз, на плавильном заводе, отдававшего приказы надсмотрщикам. Тогда ей показалось, что он выглядит как любой обычный человек: возможно, немного выше остальных, около тридцати лет, с блестящими черными волосами и заостренными ушами. Сейчас он возвышался над ней, словно призрак, облаченный в ярко-синее одеяние, его лицо было скрыто металлической маской в виде черепа, вроде той, что нашел один из надсмотрщиков пару недель назад. Маска, вероятно, была взята с трупа имперского гвардейца, хотя Арикс не могла представить, кто из солдат войск Императора мог носить такую вещь.
Амарет держал в руках посох с приваренными пластальными зубцами, грубое подобие того, который был в руках гигантского железного бога, парившего в небесах в виде гололитической проекции.
— Итак, — звучно сказал он. — Племянница нашего бывшего губернатора оказалась в моей церкви. Какой еще может быть более ясный знак того, что мы в милости у Железных Богов?
— Это я узнал ее, господин, — сказал один из надсмотрщиков.
— Скажите мне, миледи, — произнес Амарет, — как вы оказались у нас?
Арикс рассказала свою историю настолько кратко, как могла, Амарет слушал. Когда она закончила, он глубокомысленно кивнул и сказал:
— Это не просто каприз судьбы, что вы пережили ярость роя насекомых. Должно быть, воля самих богов привела племянницу губернатора сюда.
— Но я… — попыталась возразить она, не зная, что сказать. — Все это было до того. Теперь богатство моей семьи ничего не значит. Я сейчас такая же, как… как все остальные.
Амарет театрально рассмеялся.
— О нет, миледи, вы не такая, как все остальные. По крайней мере, пока войска вашего дяди осаждают владения богов.
— Вы имеете в виду, осаждают город? Они все еще сражаются? Я не знала.
Но она надеялась, особенно после слухов о высадке Имперской Гвардии, и радость от того, что эта надежда оправдалась, вероятно, прозвучала в голосе Арикс, потому что один из надсмотрщиков проворчал:
— Они зря тратят снаряды. Они должны были слышать голос богов, как и все мы. Они знают их силу.
— Воистину так, — согласился Амарет. — И все же Тальмар Хенрик решил поставить на карту жизни всех нас в тщетной попытке сопротивления.
— Он пытается спасти нас! — возмутилась Арикс.
— Нам не нужно его спасение. Железные Боги защищают тех, кто служит им. Разве не поэтому вы присоединились к нам, леди Хенрик?
— Я пришла к вам потому, что думала… Когда они говорили с вами? Когда они сказали, что хотят, чтобы мы им служили? Вы говорили об их голосе, но я тоже слышала его, и никто не понял, о чем он говорил. Откуда вы знаете…
— А теперь, — продолжал Амарет, игнорируя ее, — У нас есть возможность доказать, что мы заслуживаем их милости. У нас есть вы, леди Хенрик — и когда мы представим вас Железным Богам…
— Вы с ума сошли! — Арикс почувствовала тычок дубинки по ребрам, и надсмотрщик предупредил ее, что не стоит говорить так с «лордом Амаретом». Не испугавшись, она продолжала:
— Вы решили использовать меня как заложника? Вы даже представить не можете, к чему это приведет! Мой дядя…
— Хотя губернатор Хенрик и считает нас ничем, жизнь своей единственной племянницы он, должно быть, ценит высоко. У него не будет иного выбора…
— Оглянитесь вокруг! — закричала Арикс. — Откройте ваши глаза, вы все, и посмотрите! Ваши «Железные Боги» разрушили наши дома, убили наших друзей, а вы… думаете, что сможете иметь дело с ними? Думаете, что сможете купить их милость? Они…
На этот раз удар дубинки сопровождался электрическим разрядом. Ноги Арикс подогнулись, и она упала бы, если бы надсмотрщики не подхватили ее, держа ее, как тряпичную куклу.
— Оставьте меня, — приказал Амарет. — Я свяжусь с богами и буду молиться об их руководстве в этом деле, а для этого мне нужно уединение.
— Ведь они не назначали тебя своим жрецом? Железные Боги никогда не говорили с тобой, кроме как в твоей голове?
Амарет повернулся, чтобы уйти, но слабый голос Арикс заставил его обернуться. Она знала, что может навлечь на себя еще один удар шоковой дубинки, или даже хуже, но теперь ей было плевать. Когда они потащат ее в сияющую зеленым светом пирамиду, говорить будет поздно.
— Разве вы не видите? Вы были правы, я боюсь их, как и мы все. Я не могу сражаться с этими чудовищами, и я думала… я думала, что, по крайней мере, если я буду повиноваться их воле, они не причинят мне вреда. Я понимаю, что вы чувствуете, и зачем вы все это делаете, но если еще есть надежда, если войска Императора сражаются за нас…
