Раздались негромкие аплодисменты, и на лицах Советников отразилось выражение удовлетворенности. С трудным делом быстро разобрались, Элвина наказывать не пришлось, и теперь они могут спокойно удалиться с чувством, что они, главные граждане Диаспара, выполнили свой долг. Если все сложится удачно, новая необходимость собираться может возникнуть через сотни лет.
Президент выжидающе смотрел на Элвина. Возможно, он надеялся, что Элвин проявит взаимную вежливость и выразит признательность Совету за то, что ему позволили так легко отделаться. Президента ждало разочарование.
— Можно мне задать вопрос? — спросил Элвин.
— Конечно.
— Насколько я понимаю, Центральный Компьютер одобрил ваши действия?
В обычной ситуации подобный вопрос показался бы дерзким. Считалось, что Совет не должен обосновывать свои решения или объяснять, почему он их принял. Но по какой-то, лишь ему ведомой причине Центральный Компьютер выразил доверие Элвину. Элвин был теперь в привилегированном положении.
Вопрос вызвал некоторое замешательство, и ответили на него с явно неохотой.
— Естественно, мы посоветовались с Центральным Компьютером. Он предоставил нам возможность решать самим.
Элвин этого и ожидал. Центральный Компьютер мог говорить с Советом в то самое время, как беседовал с ним, одновременно следя за событиями в Диаспаре. Как и Элвин, он знал: решение Совета не имеет значения. В ту минуту, когда Советники пребывали в счастливом неведении, считая, что кризис миновал, будущее вышло из-под контроля.
У Элвина не было ни чувства превосходства, ни ощущения неминуемого триумфа, когда он смотрел на этих глупых старцев, которые считали себя правителями Диаспара. Он видел настоящего правителя и говорил с ним в мрачной тишине его прекрасного подземного мира. Именно эта встреча почти лишила его самонадеянности, но все же ее оставалось еще вполне достаточно для последнего рискованного предприятия, которое должно превзойти все, что было раньше.
Уходя из Совета, он задумался над тем, удивились ли Советники его молчаливому согласию, отсутствию возмущения по поводу закрытия дороги в Лис. Прокторы не пошли за ним, он больше не был под наблюдением, по меньшей мере явным. Только Джесерак вышел с ним на яркую, людную улицу.
— Что ж, Элвин, — сказал он, — ты вел себя наилучшим образом, но меня не проведешь. Что ты задумал?
Элвин улыбнулся:
— Я так и знал, что ты что-то заподозришь; если пойдешь со мной, я покажу тебе, почему подземная дорога в Лис больше не важна. Я хочу проделать новый опыт, он не принесет тебе вреда, но может не понравиться.
— Хорошо. Я по-прежнему считаюсь твоим наставником, но мне кажется, мы поменялись ролями. Куда ты меня ведешь?
— Мы идем в Башню Лоранн, и я хочу показать тебе мир за пределами Диаспара.
Джесерак побледнел, но не отступил. Затем он коротко кивнул, не решаясь говорить, и ступил вслед за Элвином на скользящую поверхность движущейся дорожки.
Джесерак не выказал страха, когда они шли по тоннелю, через который вечно врывался в Диаспар холодный ветер. Теперь тоннель изменился: исчезла каменная решетка, закрывающая выход во внешний мир. Она не несла структурной нагрузки, и по просьбе Элвина Центральный Компьютер согласился убрать ее. Позднее он, вероятно, внесет ее в память мониторов, и они снова восстановят ее. Но пока в наружной стене города тоннель был открыт и никем не охранялся.
Только когда они почти дошли до конца вентиляционной шахты, Джесерак ощутил, что внешний мир рядом. Он смотрел на расширяющийся круг неба, шаги его становились все неувереннее, и наконец он остановился. Элвин вспомнил, как Алистра повернулась и побежала прочь на этом самом месте, и подумал, сможет ли он убедить Джесерака пойти дальше.
— Я прошу тебя только посмотреть, — умолял он, — а не покидать город. Ну конечно, ты же сможешь это сделать!
Во время своего недолгого пребывания в Эрли Элвин видел, как мать учила своего ребенка ходить. Он непроизвольно вспомнил об этом, когда уговаривал Джесерака идти дальше по коридору, подбадривая его на каждом шагу, который тот делал дрожащими ногами. В отличие от Хедрона, Джесерак не был трусом. Он был готов бороться с собой, но это была отчаянная борьба. Элвин выдохся почти так же, как его учитель, когда ему удалось довести Джесерака до места, откуда он мог увидеть всю пустыню целиком.
Любопытство и странная красота зрелища, такого чуждого всему, что когда-либо знал Джесерак в этой или в предыдущих жизнях, казалось, превозмогли его страхи. Он был явно зачарован необъятным пространством движущихся песчаных дюн и далеких древних холмов. Был ранний вечер, и вскоре на землю опустится ночь, которой никогда не бывало в Диаспаре.
— Я просил тебя прийти сюда, — быстро заговорил Элвин, с трудом сдерживая нетерпение, — потому что понимаю: ты больше всех заслужил право увидеть, куда завели меня мои путешествия. Я хотел, чтобы ты увидел пустыню. И еще хочу, чтобы ты стал свидетелем того, что я сделаю, и сообщил Совету.
Я говорил в Совете, что привел этого робота из Лиса в надежде, что Центральный Компьютер сможет разрушить блок, установленный в его памяти неким Мастером. Компьютер сделал это, применив уловку, которую я до сих пор полностью не понимаю. Теперь у меня есть доступ к памяти этой машины, а также ко всем ее запрограммированным способностям. Сейчас я хочу воспользоваться одной из них. Смотри!
По беззвучному приказу, о котором Джесерак только догадывался, робот подлетел к выходу из тоннеля, набрал скорость и за считанные секунды превратился в далекую металлическую искру в свете солнца. Он низко летел над пустыней, над песчаными дюнами, расположенными крест-накрест, подобно замерзшим волнам. Джесераку показалось, что робот что-то ищет, но он не мог понять, что именно.
Неожиданно блестящая точка полетела прочь от пустыни и остановилась в полумиле над землей. В эту минуту Элвин глубоко и с облегчением вздохнул. Он взглянул на Джесерака, будто хотел сказать: “Вот оно!”
Не зная, чего ожидать, Джесерак сперва ничего не заметил. Затем, еще не веря своим глазам, он увидел, что в пустыне поднимается туча пыли.
Нет ничего ужаснее движения там, где движения быть не может. Джесерак был вне себя от изумления и страха, когда песчаные дюны раздвинулись. Под землей что-то двигалось, подобно пробуждающемуся великану, затем до Джесерака донесся грохот падающей земли и скрежет горной породы, разрушенной ударом невероятной силы. Затем в небо вдруг вырвался песчаный гейзер высотой в сотни метров, и ничего больше не было видно.
