Солас и стала первой целью, на которую Магистр Войны обрушил свой гнев. Сломить оборону планеты, сокрушить мощь священного флота и уничтожить Астартес — и скопление Крит наверняка падет. Таков был план великого Разорителя.
План Вознесенного четко вписывался в эти рамки. Полагаясь на свои стратегические и тактические способности, он рассчитывал отличиться в глазах Магистра Войны.
Талос огляделся. Рубиновые линзы шлема придавали внутреннему отсеку посадочной капсулы красноватый оттенок. Отделение Талоса не занимало и половины из двенадцати тронов, которыми была оснащена капсула. Скоро им понадобится пополнение. В последние годы десятая рота Восьмого легиона понесла такие потери, что Вознесенный в лучшем случае мог повести в бой не больше полусотни Астартес.
Создание новых бойцов было долгим и трудоемким процессом, а на борту «Завета» остро не хватало хирургов и техников, способных с помощью генетических манипуляций в течение десяти лет превратить обычного мальчишку в Астартес.
Ксарл никогда не упускал случая посетовать при виде пустых тронов. Каждый раз, когда отделение собиралось вместе: в посадочной капсуле, «Громовом ястребе», абордажной шлюпке или «Лэндрейдере»… каждый раз, когда они выстраивались наготове в последние минуты перед сражением, Ксарл заводил этот разговор.
— Нас осталось четверо, — проворчал он точно по расписанию. — Плохи дела.
— А меня так просто бесит, что на Венригаре выжил Узас, — отозвался по воксу Кирион. — Мне не хватает Сар Зелла. Слышишь, Узас? Очень жаль, что смерть выпала ему, а не тебе.
— Кирион, мой возлюбленный братишка, — прорычал Узас, — захлопни пасть.
На секунду Талос вновь очутился в своем видении, где Узас скатывался с кучи щебня за спиной Кириона и заносил топор…
— Готовность шестьдесят секунд! — гаркнул механический голос из динамиков капсулы.
С головокружительным рывком восприятия Талоса выдернуло в реальность.
— Я хотел бы заметить, — сообщил Кирион, — что это самое дурацкое использование наших сил на моей памяти.
— Замечание принято, — негромко ответил Талос.
Не он решил использовать для высадки десантную капсулу, но жаловаться сейчас не имело смысла — все равно уже ничего не изменишь.
— Более того, — Кирион проигнорировал упрек в голосе брата, — нам всем крышка. Я это гарантирую.
— Придержи язык.
Талос развернулся к Кириону, и ремни безопасности скрипнули, туго обхватив громоздкую броню.
— Достаточно, Кирион. Вознесенный отдал приказ. А теперь рассчитайтесь.
— Узас, здесь.
— Ксарл, готов.
— Кирион, здесь.
— Принято, — закончил перекличку Талос. — Облаченные во тьму, по моему сигналу. Раз. Два. Три. Старт.
Все четыре заплечных генератора включились, питая энергией доспехи и поднимая уровень физических возможностей космодесантников далеко за пределы их и без того сверхчеловеческой мощи. Дисплей визора Талоса активировался, прогоняя по красному фону белые строчки текста: системные данные, счетчики боеприпасов и десятки стилизованных рунических символов, вспыхивающих на краю поля зрения. Моргнув, он приблизил три из них и нахмурился: одна из рун то и дело пропадала из фокуса.
— Узас, — позвал он, — твоя руна идентификации все еще нестабильна. Ты говорил, что разберешься с этим.
— Мой оружейник… внезапно скончался.
Талос сжал зубы. Узас всегда жестоко обращался с рабами, будь это слуги легиона или аугментированные сервиторы. Астартес считал их бесполезными игрушками, предназначенными для удовлетворения его прихотей. Доспехи Узаса оставались в рабочем состоянии лишь потому, что он грабил павших братьев с куда большим рвением, чем другие Повелители Ночи.
— Брат, у нас и без того мало ресурсов. Ты не можешь тешить свою кровожадность, убивая рабов.
— Может, я позаимствую у тебя Септимуса, чтобы он починил мой доспех.
— Может, — ответил Талос, подумав про себя: «Как бы не так».
— Сорок пять секунд, — проскрежетал голос пускового сервитора.
— Зачехлите оружие на время перелета! — приказал Талос.
Он в последний раз проверил болтер, поворачивая его в руках. Прекрасное оружие, верно служившее ему еще до Великого Предательства. Талос стрелял из этого болтера на Исстваане V, скосив бесчисленных бойцов из легиона Саламандр во время той судьбоносной битвы. Даже просто сжимать оружие в латных рукавицах было приятно — он почувствовал прилив возбуждения, столь же реального и осязаемого, как поток боевых стимуляторов, поступавших в кровь через порты для внутривенных вливаний в его позвоночнике и запястьях.
Болтер носил имя Анафема. Имя, выгравированное в его черном металле летящими нострамскими рунами. Талос опустил оружие к правому бедру, словно вкладывая пистолет в кобуру. Затем, моргнув, выбрал небольшую пиктограмму на краю дисплея. Широкая электромагнитная полоса, проходившая по длине болтера, активировалась. Со звоном металла о металл болтер примагнитился к его ноге, дожидаясь той минуты, когда начнется сражение и высвобождающая руна будет активирована еще одним движением века.
Закончив с болтером, Талос проверил свой вложенный в ножны клинок. Меч был слишком длинным, чтобы носить его на бедре во время перелета, и крепился к наклонной стене капсулы электромагнитными зажимами. Ангельские крылья на гарде белели, как чистейший мрамор. Рубиновые слезы между ними поблескивали в красном полумраке — чуть темнее, чем внутреннее пространство капсулы, они казались каплями крови на крови.
Аурум и Анафема, орудия его ремесла, его боевые реликвии. Сердце Талоса забилось чаще, а губы изогнулись в усмешке.
— Смерть Ложному Императору, — выдохнул он, словно шепча проклятие.
— Что ты сказал? — спросил по воксу Ксарл.
— Ничего, — ответил Талос. — Подтвердить проверку оружия.
— Оружие зачехлено.
— Готово.
— Есть.
— Тридцать секунд, — снова протрещали динамики.
Десантная капсула класса «Клешня страха» затряслась — двигатели набрали полную мощность. Хотя капсула отстреливалась из пускового устройства, работа двигателей была необходима, чтобы выйти на цель.
— Десятая рота, Первый Коготь, — Талос говорил по общему вокс-каналу, — готовы к десантированию.
— Принято, Первый Коготь.
Прозвучавший в ответ голос был низким — слишком низким даже для Астартес. Вознесенный был на мостике и обращался к идущим в бой отрядам. Талос прислушивался к перекличке остальных отрядов, не обращая внимания на усиливающуюся тряску.
— Второй Коготь, готовы.
