Общаться было крайне трудно: многие их мыслеформы так странны и необычны, что ему с трудом удавалось их распознать. Его озадачил и немного напугал повторяющийся образ Завоевателей, напомнивший его собственные чувства при первом столкновении с Черным Солнцем.
Они ничего не знали и о Черном Солнце, но в их мозгу постепенно сформировался вопрос:
— Кто ты?
— Я — Ванамонде, — дал он единственно возможный ответ.
Молчание… Как же долго создаются их мыслеформы! Затем вопрос повторился. Они не поняли его! Как странно, ведь существа, подобные им, заложили в его память это имя. Воспоминаний о них было мало, они возникли в какой-то момент времени и были кристально чисты.
Снова к нему стали пробиваться их слабенькие мысли.
— Где люди, создавшие Семь Солнц? Что с ними произошло?
Он не знал, но они ему не поверили, и Ванамонде ощутил их разочарование. Однако они проявили терпение, а он всегда был рад помочь. Ведь они искали то же, что и он, а кроме того — это было первое общество, в котором он оказался.
Элвин никогда не надеялся, что когда-нибудь станет участником разговора без слов — эта роль казалась ему просто невероятной. Хотя даже себе он не признавался, что мозг Хилвара в чем-то превосходит его собственный. Сейчас же он погрузился в поток мыслей, частично находившихся за пределами его понимания, и с удивлением купался в нем.
Наконец, бледный и напряженный, Хилвар прервал контакт, повернувшись к другу.
— Элвин, — сказал он устало, — здесь что-то странное. Я его совсем не понимаю.
Эта новость немного поддержала Элвина, и чувства, отразившиеся на его лице, вызвали у Хилвара неожиданное сочувствие и понимающую улыбку.
— Я не могу понять, кто такой этот Ванамонде, — продолжил он, — это существо обладает огромными знаниями, но очень малым разумом. Однако, — прибавил он, — его мозг так сильно отличается от нашего, что мне он просто непонятен. Но я не уверен, что это правильное объяснение.
— Что же ты узнал? — спросил Элвин нетерпеливо. — Знает ли он что-нибудь о Семи Солнцах?
Хилвар, казалось, по-прежнему находился очень далеко.
— Их создавали многие расы, включая и нашу с тобой, — проговорил он рассеянно. — Сообщить подробные факты он может, но сам не понимает, что они значат. Я уверен: он знает о прошлом все, но объяснить ничего не способен. Похоже, что все, и прошлое в том числе, перемешалось у него в голове.
На мгновение Хилвар задумался, затем лицо его прояснилось.
— Остается только одно: нам нужно как-нибудь доставить Ванамонде на Землю. Пусть его изучают наши философы.
— А это безопасно? — спросил Элвин.
— Да, — ответил Хилвар, отметив столь нетипичное для друга замечание. — Ванамонде дружелюбен. Более того, мне кажется, он почти любит нас.
В это мгновение Элвину удалось сформулировать мысль, уже какое-то время жившую в его сознании. Он вспомнил Крифа и других маленьких животных, которые все время убегали, беспокоя и пугая друзей Хилвара. Он также подумал — ах! Как давно это было! — о том, что подоплекой экспедиции в Шалмиран послужили зоологические интересы Хилвара.
Теперь Хилвар нашел нового любимца.
Джесерак размышлял о том, что еще несколько дней назад такая встреча показалась бы невероятной. Шестеро гостей из Лиса сидели лицом к членам Совета за отдельным столом, поставленным в открытой части подковообразного стола заседаний Совета. На этом же месте не так давно стоял Элвин, слушая решение Совета о том, что Диаспар навсегда закрывается для окружающего мира. Сейчас же мир в полном смысле слова ворвался сюда, и не только мир — сама Вселенная.
Совет тоже изменился. Отсутствовало не менее пяти человек: не в состоянии вынести ответственности за решение задач, вставших перед ними, они пошли по пути Хедрона. Джесерак считал это доказательством того, что Диаспар проиграл — слишком многие его жители не смогли достойно встретить брошенный вызов. Первый за миллионы лет. Тысячи людей уже нашли краткое забвение на Берегах Памяти в надежде проснуться, когда кризис минует, а Диаспар снова станет прежним. Что ж, они будут разочарованы.
Джесерака пригласили занять одно из вакантных мест в Совете, хотя то обстоятельство, что он был наставником Элвина, пятнало его репутацию. Все же его присутствие было настолько необходимым, что никто не высказался против. Место в конце подковообразного стола давало ему некоторое преимущество: он мог не только изучать профили гостей, но и видеть лица своих коллег-Советников — весьма поучительное зрелище.
Несомненно, Элвин оказался прав: Совет постепенно признавал неприятную правду. Делегаты Лиса думают гораздо быстрее, чем лучшие умы Диаспара. Однако это не единственное их преимущество: по прекрасной согласованности Джесерак понял, что они обладают телепатическими способностями и находятся в постоянном контакте. На мгновение в его душу закралось сомнение: а не читают ли они мысли членов Совета? Но потом он решил, что нарушать торжественную договоренность они не станут. А без нее встреча была бы невозможна.
Больших успехов они не достигли, но Джесерак вообще не имел ни малейшего представления, как это сделать. Совет, с трудом признавший существование Лиса, все еще не хотел понять, что произошло: они откровенно напуганы. Впрочем, так же, как и гости, но тем удавалось гораздо лучше скрывать страх.
Джесерак боялся намного меньше, чем сам того ожидал. Хотя страх и существовал, он смог преодолеть его. Дерзость (а может, мужество?) Элвина повлияли на его мировоззрение и открыли новые горизонты. Он не верил, что когда-нибудь решится выйти за стены Диаспара, но уже понимал, что заставило Элвина сделать это.
Вопрос Президента застал его врасплох, но Джесерак быстро собрался.
— Я думаю, — начал он, — что только по чистой случайности подобная ситуация не возникла раньше. Нам известно: было четырнадцать других Уникальных. Очевидно, существовал какой-то определенный план, связанный с их созданием. Я абсолютно уверен — этот план должен был положить конец изоляции Лиса и Диаспара. Это и было миссией Элвина. Но не только. Он сделал еще кое-что, думаю, совершенно не предусмотренное первоначальным планом. Может ли Центральный Компьютер это подтвердить?
— Советнику следует знать: я не могу заниматься толкованием инструкций, заложенных в меня конструкторами, — раздался бесстрастный голос.
Джесерак принял этот вежливый укор.
— Каковы бы ни были причины, о фактах спорить не приходится, — продолжил он. — Элвин отправился в космос. Когда он вернется, вы можете снова попытаться помешать ему. Однако я сомневаюсь в успехе: к этому времени он успеет узнать слишком много. А если случилось то, чего вы больше всего опасаетесь, — тем более ничего не поделаешь. Земля совершенно беспомощна, как и на протяжении прошедших миллионов столетий.
