Точная последовательность событий в ворлонских мирах неизвестна, но предполагается что имели место большие политические интриги, вероятно — даже открытые столкновения. Стычки продолжались большую часть года, но в итоге Культ Смерти, несомненно, оказался у власти. Культ был намерен показать Синовалу на что он способен, и для демонстрации была выбрана колония бракири — Кара.
Причины выбора Кары туманны. Это была не самая важная планета, хоть это и была точка снабжения сил на Забаре и полезная связь между мирами бракири и дрази. Но все же была выбрана эта цель.
И Чужаки вытравили на ней всю жизнь подчистую.
Война вошла в новую, и самую смертельную стадию. До самого ее конца больше не было мирного времени.
Уильямс Г.Д. (2298) "Великая Война : Исследование."
* * *
У него не было права являться сюда. Совершенно никакого права. Это было ее место, ее приют, ее убежище. Это было только ее место, где она могла делать добро, вдали от ужасов войны, вдали от фальшивой славы Синовала и ему подобных.
Теперь он осквернил его, осквернил его навсегда.
— Мама?
Деленн подняла взгляд — усталая и обессиленная. Она едва ли спала с тех пор, как он ушел, да и в дни перед его приходом ей вряд ли удавалось выспаться. Тут всегда было чем заняться.
И с тех пор, как он побывал здесь, она подстегивала себя еще отчаянней. Она не любила спать. Она не любила...
...сновидений....
...которые приходили со сном.
Сновидения о Джоне, по большей части. О том моменте в саду, о сияющем обручальном кольце, о его словах, ранящих ее. О могиле на Минбаре, о надгробном камне, о жестокой неизбежности всего этого.
Она держалась двенадцать лет, и сумела оставить его позади — лишь для того, чтобы Синовал явился и уничтожил все, чего она добилась.
— Мама?
Она моргнула, и осознала что Катренн стоит, нервничая, в дверях. Она устало поднялась, чувствуя себя совсем измотанной.
— Что? — спросила она.
— Это... это один из наших пациентов. Человек. Он опять бредит.
Расспрашивать подробнее не было надобности. Она знала, кого имела в виду Катренн. Слепца. С тихим вздохом Деленн кивнула, и знаком пригласила Катренн показывать дорогу.
Путь показался вдвое длиннее обычного. Она спотыкалась о собственные ноги и вынуждена была опираться на стену. Все казалось таким теплым... чересчур теплым и у нее слипались глаза; сон едва что не валил ее на месте.
— Мама?
— Я в порядке, Катренн. Пожалуйста... идем.
— Вы выглядите такой уставшей, Сатама. Простите. Я не должна была вас будить.
— Я не спала, девочка. В последнее время я не сплю. Идем.
Катренн выглядела сомневающейся и затем, взяв Деленн за руку, она время от времени поддерживала ее. Жест расстроил Деленн настолько же, насколько он ее поддержал. Она нуждалась в помощи, вот только принимать ее было унизительно. Когда—то она стояла среди правителей, военачальников и вождей всей известной галактики, а сейчас она нуждается в помощи, чтобы пройти лестничный пролет.
Она смогла его услышать еще с противоположного конца коридора. Несомненно, его могли его слышать и остальные пациенты. Они шептались сами с собой, бормотали и кричали. Ее сердце звало ее к ним, но она как можно быстрее прошла к последней из комнат.
Поначалу свет ослепил ее, и она отшатнулась назад. Он лежал на кровати, вздрагивая и подергиваясь, словно в эпилептическом припадке. Свет — слепящий, режущий свет изливался из его глаз и рта.
— Все умирает... — кричал он. — Они знали что ты придешь. Это ловушка. Все это ловушка. Он мертв и ты его не вернешь, это нечестно, но он так давно пойман здесь. Все умирает...
Деленн двинулась вперед, чтобы попробовать привязать его. К кроватям были приделаны ремни, на случай подобного рода ситуации. Катренн шла рядом с ней.
— Я убил тебя. — прохныкал он ей. — Я убил тебя, а ты вернулась. Это Ад? Я, должно быть, умер. Все остальные умерли. Я мечтал о них, а они тоже умирали. Все умирают.
Однажды мы убили девочку. Она кричала "Мама" когда умирала, но мы убили ее. Я не знал, но я это сделал. Мы открыли ворота, и оттуда явились...
Деленн вцепилась в его руку и попыталась пригнуть ее. Катренн приготовила ремни.
Он повернул к ней лицо и ее поразила жизнь, которую она увидала за его вырванными глазами.
— Я убил тебя. — прорыдал он. — Почему ты еще здесь?
Она помедлила и вгляделась в него. Свет впился в ее глаза.
Свет убивает меня.
Мы победили. Все закончилось.
Да. Это закончилось.
Свет убивал ее.
Ничто не высечено в камне, Деленн, а если и так — камни можно разбить.
Она отступила, пошатываясь.
— Они все умрут. — простонал он. — И мы все умрем, точно также. Видишь, оно позади тебя.
Она обернулась и застыла, вглядываясь. Свет начинал мерцать, принимать форму.
Становиться реальным.
— Мы все умрем.
* * *
— Я должен отправляться домой.
Марраго взглянул на двух своих спутников, ни один из которых не смотрел друг на друга. Оракул была освобождена из своих оков, и неловко прохаживалась по комнате, сильно прихрамывая. Маррэйн сидел, молча медитируя, его дэчай лежал на полу перед ним, но Марраго понимал толк в медитации — душа Маррэйна была далека от спокойствия. Тиривайл стояла неподвижно, сложив руки высоко на груди и глядя в никуда.
— Вы верите в пророчества? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. Никто не ответил и тогда он продолжил. — Когда я был молодым, моя двоюродная бабка вернулась от Имперского Двора. Тогда у нас были поместья, далеко от столицы, хотя брат моего отца отобрал их, когда отец умер.
Моя двоюродная бабка была провидицей, одной из Имперских телепатов. Она могла предсказывать будущее, и она меня пугала. Обладать такими странными силами, видеть вещи, которые еще не случились!
Она предлагала рассказать мне, как я умру, но я отказался. Тогда я не думал о смерти, не думаю о ней и сейчас. Я сказал ей, что предпочту, чтобы моя жизнь и смерть остались загадкой, даже для меня самого. Она с этим согласилась. Она умерла два дня спустя, упав с лестницы.
Никто ничего не сказал и он вздохнул.
— Я должен отправляться домой.
— Сначала мы должны вернуть тело Шеридана. — заметил Маррэйн. — Сейчас Синовал начинает собственные приготовления. Он ограничен во времени.
— Я присмотрю за ним до конца, а потом вернусь домой. Так быстро как могу. Время собирать мои армии и отправлять их на Центаври—Прайм. Мы не готовы, но непохоже что у нас есть время, чтобы подготовиться. Оно у нас есть, Оракул?
