— Возможно, что сейчас ваши веки примёрзли к глазам, — зарычал верховный капеллан Энобарб по вокс-сети, — а тело больше не кажется своим.
Алый Консул облокотился на осыпающееся здание улья Архафраил и упивался захватывающим мраком своего родного мира. Бесконечная Сухая Слепь тянулась со всех сторон: вихрь, похожий на густое белое покрывало, созданное из мириадов льдинок. Днём, когда тусклые одинаковые звёзды обращали своё внимание на Кархарию, сухой лёд, покрывавший всё коркой замёрзшей двуокиси углерода, истекал призрачным паром. Сухая Слепь, как это называли, скрывала истинные опасности поверхности планеты. Под ней лёд покрывал лабиринт бездонных расщелин, трещин и разломов, видный лишь короткими ночами, когда резко холодало и неясные тучи из сухого льда опускались и замерзали вновь.
— Ваши пальцы спрятались, потому что уверены, как Балт Дардан, что они больше не часть ваших рук. Надежда нажать на спусковой крючок оружия стала далёким воспоминанием, — вещал верховный капеллан по открытому каналу.
Капеллан провёл латной рукавицей по макушке, смахивая талый снег с густых дредов. А затем почесал керамитовым пальцем глазницу, опустевшую после Нового Давалоса. Теперь она была зашита, а по одной стороне жестокого лица с века до челюсти спускался синевато-багровый шрам, по которому постоянно стекали слёзы и замерзали на лице Энобарба.
— Кожу обдирает, как при ожогах от радиации — страдание снаружи и внутри.
Со своей позиции в искорёженной обледенелой раковине, которая некогда была ульем, Энобарб слышал саблезубых кромсателей. Ему казалось, что он даже может разглядеть характерные следы там, где спинные плавники тварей рассекали Сухую Слепь. Архафраил был одним из трёх названных Бледными Девами городов, которые стояли словно древние памятники капризной кархарийской погоде. Тысячу лет назад они были опустошены внезапно налетевших полярным циклоном, который ульевики называли просто "Нехилым". А теперь Алые Консулы использовали призрачные ульи как импровизированный тренировочный зал.
— И это преимущество, — продолжил Энобарб, чья речь разлеталась на волнах вокса. — Вам не кажется, что вы должны беспокоиться об этих кусках мяса. Конечностях, омертвевших часы назад. Мёртвой плоти, которую вы продолжаете тащить. Органах, забитых стылым снегом, по которому ваши онемевшие тела еле плетутся.
Он привёл 2-е и 7-е снайперские отделения скаутов 10-й роты в Бледные Девы для обучения скрытности и духовных наставлений. В качестве испытания силы и духа капеллан приказал скаутам устроить глубоко в кархарийских льдах позиции для засады со снайперскими винтовками и удерживать три дня. И всё это время Энобарб бомбардировал новобранцев избранными выдержками из "Кодекса Астартес", предписаниями веры и тренировочными речами по открытым каналам вокса.
Позади сержант-скаут Карадок закреплял снежный плащ на слишком заметных алых пластинах бронежилета и заряжал дробовик. Энобарб кивнул, и разведчик растворился в дымке потрескавшихся от мороза арок улья Архафраил.
Пока измученные, мёрзнущие и покрытые сухим льдом скауты удерживали позиции, капеллан и сержанты тешили себя охотой на саблезубых кромсателей. Стаи этих зверей бродили по Сухой Слепи, что делало окружающую среду ещё более опасной для путешественников. У кромсателей были плоские похожие на совки пасти, утыканные игловидными клыками. Звери прижимались к земле и были плоскими, если не считать заострённого хвостового плавника, который выступал из шишковатых хребтов. Для равновесия и изменения направления движения по льду они использовали длинные хвосты, которые, как и плавники, были острыми как бритва кнутами и дали зверям имя. Острые когти обтягивала эластичная блестящая кожа, которая подошла бы амфибии и позволяла кромсателям соскальзывать на добычу. А затем в неудачливых жертв вцеплялись оканчивающиеся кристаллами когти: острейшие крючья, которые звери использовали, чтобы карабкаться по лабиринту разломов шельфового ледника.
— Это ничто. Губы затянуты коркой. Мысли замедлились. Это боль. Это мука. Кажется, что вы уже не в силах даже прислушаться к своим чувствам.
Энобарб плотно затянул свой плащ вокруг силовой брони. Как и многое, что принесло ему призвание, доспех верховного капеллана был древним и украшенным, что приличествовало Адептус Астартес его положения, опыта и мудрости. Помимо украшавших полуночно-чёрную раковину и свисающий с пояса череполикий шлем почётных знаков и геральдики Энобраб щеголял трофеями со своего родного мира. На ранец был откинут капюшон из шкуры кромсателя, а спинные лезвия и длинные уши тянулись вдоль рук и заканчивались когтями освежёванного зверя, каждый из которых украшал латную перчатку Верховного Капеллана.
— Но вы должны держаться, бесполезные души. Это миг, в который вы понадобитесь Императору. Когда вы почувствуете, что не сможете дать меньше, ваш примарх потребует больше всего. Когда ваш боевой брат будет под ножом или в прицеле врагов — тогда от вас потребуются действия, — степенно прорычал в вокс Энобарб, а затем, переключив на безопасный канал, добавил. — Сержант Нотус. Сейчас, если хотите.
Многими уровнями ниже в Сухой Слепи, там, где Энобарб и сержанты-разведчики заперли пойманных зверей, Нотус ожидал сигнала. И капеллан понял, что его услышали, когда по расколотым залам и изъеденным морозом развалинам улья разнеслось эхо пронзительных криков выпущенной стаи. ‘Кодекс Астартес’ учил благородству веками почитаемых боевых тактик и идеально продуманных манёвров. Таков был путь Жиллимана. Правила Боя. Путь, которому Энобарб учил скаутов. Но в боевых играх в Бледных Девах Энобарб не собирался играть роль благородного космодесантника. Он был всем, что может бросить на учеников галактика, а враги Астартес не играют по правилам.
Несомненно, скауты превосходно воспользуются возвышениями и полуразрушенными внутренностями улья, как делали десятки прошлых неофитов, и поэтому Энобарб решил атаковать их на нескольких фронтах. Пока оголодавшие кромсатели ползли по разрушенному городу, желая разорвать замёрзших скаутов в клочья, сержант-разведчик Карадок безмолвно пробирался по лестницам и заброшенным залам с дробовиком в руках. А капеллан решил подобраться к своим неофитам с совершенно другой стороны.
Сняв с пояса крозиус арканум — священный знак положения Верховного Капеллана — и выдвинув когти кромсателей на изнанке латниц, Энобарб размеренно зашагал к осыпающейся стене улья и начал опасный подъём. Раковину улья давно разрушали ежедневные перепады температур кархарийских дней и ночей. Используя как ледоруб заострённые крылья аквилы на концах крозиуса и кристальные когти кромсателей, Верховный Капеллан быстро взобрался по замёрзшему обрыву.
