— Желания врага не бывают удобными. Он придёт к вам в тот же миг, как вы отвлечётесь, чтобы потворствовать плотским желаниям, — говорил скаутам Энобарб и пытался не выдать напряжением своих намерений. — Истощение, страх, боль, болезнь, рана, нужды тел и продолжений тел, вашего оружия. Точите свои клинки и чистите оружие. Да защитит вас Жиллиман при перезарядке, самом необходимом потворстве — механическом погребальном обряде.
Верховный Капеллан протолкнулся через дыру в полу украшенного горгульями выступа, вытащил болт-пистолет и направился к балкону. Терраса еле держалась, но вид с неё был превосходный: слишком большое искушение для снайпера-скаута. Но когда Энобарб прокрался на хрупкий ярус, то увидел, что тот покинут. Такое капеллан обнаружил в первый раз за годы подобных тренировок.
Энобарб кивнул своим мыслям. Возможно, что эта когорта неофитов была лучше прочих. Возможно, что они быстрее учились, впитывали мудрость Жиллимана и вживались в роль. Возможно, что они даже созрели для Чёрного Панциря и священных комплектов силовых доспехов. А они нужны, видит Император. Великий магистр Артегалл настоял на том, чтобы капеллан сконцентрировал свои усилия на 10-й роте. Алым Консулам хватало прошлых трагедий.
Ордену выпала ужасная неудача при чередовании гарнизонов на индустриальном мире Фаэтон IV, когда орден Священнослужителей не смог исполнить свои обязательства. Пришла весть, что Священнослужители были вынуждены остаться на Недикте Секундус, чтобы защитить бесценные реликвии кардинальского мира от уничтожения флотом-ульем «Кракен» и роями тиранидов из его обломков. С другой стороны Фаэтон IV граничил с Деспотическими Звёздами, и на него уже давно положил глаз Дрегс Вузгал, Архимогол Большой Гунзы. Алые Консулы доблестно сражались на планете, и остановили бы начинающийся Ваааргх! Вузгала, если бы нечто не зашевелилось под заводами и реакторами. Нечто, что было разбужено ночными налётами "Зильоного Крыла" Архимогола. Нечто в два раза более чуждое, чем зеленокожие выродки: бесчувственное, свободное и неостановимое. Давно забытый галактикой древний враг, погребённый под сборочными линиями и фабриками Фаэтона, кошмарные скелеты из живого серебра… Некроны. У зажатых между зеленокожей смертью с небес и выползающими под землёй из стазисных залов могильных воинов, у обитателей планеты и их защитников-Консулов не было никаких шансов, и орден потерял две прославленные роты. Насколько было известно капеллану, некроны и Архимогол до сих пор боролись за Фаэтон.
Верховный Капеллан продолжал стоять. Неподвижный воздух покрывал здания вокруг колкой мерзлотой. Энобарб закрыл глаза и позволил ушам делать своё дело. Он отрешился от хруста корки льда на каменной кладке под сапогами, призрачного гула святого доспеха вокруг тела и треска своих старых костей. Вот оно. Характерный для движения скрип, слабое изменение веса на пространстве верхнего балкона. Верховный капеллан вернулся обратно и нашёл в потолке воронку, а потом зацепился крозиусом за разбитые камни и ржавый металл и бесшумно подтянулся на верхний этаж.
Энобарб, терпеливый, как случайный кромсатель в засаде в Слепой Слепи, скрытый туманом и трещинами поверхности ледника, мучительно медленно пробирался по полуразрушенному балкону. Ага, вот. Один из скаутов 10-й роты. Прижался к исходящему паром полу, накрылся снежным плащом, шлем прижат к прицелу снайперской винтовки: несомненно, неофит лежал так днями. Балкон был отличным местом, несмотря на выступающие камни, с него был тот же захватывающий дыхание вид на Сухую Слепь, что и с нижней платформы. Энобарб беззвучно подкрался к снайперу и прижал лезвие крыльев аквилы к тыльной стороне шеи скаута между шлемом и снежным плащом.
— Холод — не твой враг, — произнёс Верховный Капеллан по открытому каналу. — И даже не сам враг. Ты — враг самого себя. И в конце себя предашь.
Снайпер не двигался, и капеллан раздражённо скривился. Он закрыл вокс-каналы доспеха и поддел плечо скаута крылом крозиуса.
— Консул, всё кончено, — сказал Энобарб распростёртому телу, — враг поймал тебя.
Капеллан перевернул скаута и онемел от изумления. Плащ, шлем и винтовка были на месте, а вот Консула-то и не было. Вместо него перед Энобарбом лежало тело зарезанного кромсателя, и рукоять гладиуса торчала из клыкастой пасти. Капеллан покачал головой. Гнев сменился восторгом. Эти скауты стали для него настоящим испытанием.
Энобарб переключился на личный канал, который он делил с сержантом-разведчиком Нотусом, чтобы кратко поздравить его со скаутами и направить в разрушенный улей.
— Во имя Жиллимана, что… — Энобарб вслушался в передающую частоту. Свист лазерных выстрелов не спутать ни с чем. Верховный Капеллан в воксе услышал, как сержант-разведчик протестующе взревел, и, выглянув на Сухую Слепь, увидел световое шоу, размытое кружащимися миазмами и похожее на покрытое молниями штормовое небо. Нечто холодное вцепилось в сердце Энобарба. Капеллан слышал, как умирают тысячи людей. Нотус погиб.
Переключая каналы, Энобарб прошептал: — Внештатная ситуация Обсидиан, на нас напали. Это не учения. 2-е и 7-е, можете открыть огонь. Сержант Карадок, встретитесь со мной у…
Выстрелы из дробовика. Быстрые и спешные. Карадока прижали множественные цели. Грохот выстрелов разносился по лабиринту кладки изношенных зданий.
— Кто-нибудь, дайте мне оптический сигнал, — прорычал в вокс Верховный Капеллан, после чего повесил крозиус на пояс. С болт-пистолетом в руках Энобарб помчался в сторону затихающего эха оружия сержанта. Короткие перебежки, прыжки и падения в дыры и лестничные пролёты.
— Карадок, где ты? — Энобарб вновь вызвал сержанта, пока пробирался по развалинам улья. Выстрелы из дробовика затихли, но Карадок не отвечал, — 2-е отделение, 7-е отделение, мне нужен оптический сигнал сержанта Карадока, немедленно!
Но в ответ тишина, лишь угрюмые помехи по каналу. Чередуя частоты, Энобарб перепрыгивал трещины и разломы, грохотал сапогами по затуманенным морозом залам.
— Риттер, Леннокс, Бэди, — вновь и вновь вызывал Верховный Капеллан, но все каналы были мертвы. Катясь по полу зала на плаще из шкуры кромсателя и ножных пластинах доспеха, Энобарб спрыгнул в дыру и приземлился на корточки. Он крутил пистолетом, целя в зал внизу. Рядом лежал разряженный и дымящийся дробовик Астартес, а большое тело свисало на скрипящей опоре обвалившегося потолка. Карадок.
Сержант-разведчик висел на собственной снежной накидке в зияющей дыре внешней стены улья и раскачивался на фоне сверкающей Сухой Слепи. Обмотанная вокруг его шеи накидка была привязана к опоре, словно петля. Её бы не хватило, чтобы убить космодесантника. Смерть наступила из-за десятка гладиусов, которые по рукоять вонзили в изуродованное тело. Отвратительная дикость такого зрелища бы ошеломила большинство боевых братьев, но Энобарб немедленно нашёл утешение и руководство в заученном "Кодексе". Нужно было следовать протоколу. Внимать советам.
