— На сей раз… — Магистр Войны прикрыл свои нечеловеческие глаза, и серебряные лезвия дрогнули. — …на сей раз планеты-крепости у Врат Кадианских будут гореть до тех пор, пока на поверхности не останется ничего, кроме пепла. На сей раз сама Кадия падет.
Талос наблюдал за Магистром Войны, не говоря ни слова, пока экстатический восторг Абаддона не угас и тот не открыл глаза. Повелитель Ночи нарушил воцарившуюся меж ними тишину, шагнув к трупу заключенного и опустившись на колени рядом с убитым. Кровь человека залила обломки стола, на котором он лежал, однако умер заключенный от сильного удара в висок. Талос обмакнул два пальца в лужу сворачивающейся крови и затем поднес их к решетке шлема, чтобы вдохнуть металлический запах.
Он жаждал ощутить этот железистый вкус, хотел почувствовать, как жизненная субстанция вливается в его генетически измененное тело, впитывается в вены, а вместе с ней и призрачное эхо мечтаний смертного, его страхов и желаний.
Чудо физиологии Астартес — ощутить вкус жизни того, чью кровь ты пролил. Истинный дар охотника.
— Кажется, мои слова тебя не впечатлили, — заметил Магистр Войны.
— Со всем уважением, сэр, но все ваши предыдущие крестовые походы окончились неудачей.
— В самом деле? Не хочешь ли ты сказать, что принадлежишь к внутреннему кругу моих приближенных и способен судить, осуществились ли мои планы, и достиг ли я намеченных целей?
Талос сжал кулак — ту самую перчатку, которую скоро заменит латная рукавица Фаровена.
— Вы наносите Империуму удар за ударом, но это никак не помогает нашему делу. Вы спрашиваете, встанут ли Повелители Ночи рядом с вами, когда вы атакуете Кадию? Я не могу говорить за весь легион. Вознесенный последует за вами, как и всегда. Я уверен, что и многие другие из наших командиров поступят так же.
Абаддон кивнул, как будто услыхав подтверждение своим словам. Вены на его щеках потемнели — Магистр Войны ухмыльнулся.
— Ты говоришь об отсутствии единства. Твоему легиону не хватает вождя.
— Многие претендуют на роль наследников Ночного Призрака. Мастер Когтя исчез, но его претензии были не более обоснованны, чем у других, — даже несмотря на то, что он владел одной из наших священных реликвий. У многих есть схожие предметы, ранее принадлежавшие нашему отцу. Капитан Арцебус возглавляет крупнейшую коалицию, но и от его настойчивости разит властолюбием и отчаянием. Ни один истинный наследник так и не объявился, в отличие от вас и вашего легиона. Трон нашего отца остается пуст.
— И снова я слышу тревогу в твоих словах.
— Я не пытаюсь скрыть ее, Магистр Войны.
— Замечательно. Так скажи мне: неужели в глубине души ты сам не желаешь занять пустующий трон?
Талос замер. Такого он не ожидал. Он предполагал, что Магистр Войны намеревается каким-то образом использовать его проклятие. Возможно, даже попытается переманить Талоса в Черный легион в качестве личного советника. Но это…
Это было что-то новенькое. И, как заподозрил Талос, это также было чистой воды блефом, предназначенным для того, чтобы посеять сумятицу в его мыслях.
— Нет, — ответил он.
— Ты колебался.
— Вы задали трудный вопрос.
Абаддон подошел ближе к Талосу. Обломки хрустели под его бронированными подошвами. Черепа и шлемы на пиках для трофеев стучали друг о друга, рождая странную клацающую мелодию, словно играл какой-то варварский музыкальный инструмент.
«Угроза». Руна тревожно замерцала, и Повелитель Ночи взглянул сквозь красный экран визора на Магистра Войны, стоявшего в каких-нибудь десяти метрах от него. Талос не мог не сравнивать Абаддона с первым обладателем этого титула. С Хорусом, возлюбленным сыном Императора, Повелителем восемнадцати легионов. Талос видел Воителя всего лишь раз, но это стало одним из ярчайших его воспоминаний.
— Однажды я видел Воителя, — произнес он вслух, прежде чем сообразил, что делает.
Абаддон хмыкнул. Воздух огласили хриплые, похожие на рычание звуки.
— Где?
— На Дэрроумаре. Мы сражались рядом с Лунными Волками в столице.
— Лунные Волки.
Абаддон встретил первое имя легиона неприкрытой насмешкой. То самое имя, которое использовалось прежде, чем они стали Сынами Хоруса в честь своего примарха, и задолго до того, как превратились в Черный легион, чтобы стереть память о позорном поражении их отца.
— Дни слепоты и войны, основанной на гнуснейшем обмане.
— Верно. Но также и дни единства, — отозвался Талос.
Он вспомнил великолепие Хоруса, шагавшего во главе легиона в серовато-белых доспехах, отполированных до жемчужного блеска. Он был человеком… и в то же время чем-то большим. Астартес… но и больше чем Астартес. Первый примарх воплотил собой всю славу и величие человеческой расы, доведенные до совершенства генотехниками и хирургами в тайных лабораториях Императорского Дворца.
Находиться в его присутствии означало омываться в потоке света, испытывать восторг куда более живой и глубокий, чем тот, что дарили стимуляторы в крови Астартес. Его слепящее совершенство притягивало — просто ступив на поле боя, Хорус становился центром происходящего. Сердцем битвы, вихрем уничтожения, не запятнанным грязью и кровью даже в те секунды, когда он пожинал вражеские жизни.
А ведь Талос видел его лишь мельком. Образ живого бога сложился из нечетких, увеличенных визором шлема изображений с противоположного конца плацдарма — Талос тогда пробивался через разрушенные городские кварталы к передовым линиям Лунных Волков. Он словно смотрел на ожившую статую героя древности.
Повелитель Ночи взглянул на Абаддона.
Как меняются времена.
— Что ты помнишь о Хорусе? — спросил Абаддон.
— Его свет ранил мои глаза, даже на расстоянии… Я ведь был рожден на Нострамо, — добавил он, зная, что это все объяснит.
— Повелители Ночи. Вы все воспринимаете так буквально.
Это наблюдение, похоже, позабавило Абаддона. Талос вновь поразился его мелочности — и тут Повелителя Ночи осенило. Абаддон был воплощением того, во что превратились павшие легионы. Глядя на него, Талос наконец-то понял, что никто из Астартес-предателей не может сравниться с их прародителями-примархами. Ни один из ныне живущих не смел претендовать на это наследие. Все они были лишь тенями, бледным подобием своих отцов, а их отцы проиграли.
Мысль была унизительной, и меланхолия вновь потянулась к нему цепким когтем. Повелитель Ночи с презрительной гримасой отбросил досадные помыслы и сосредоточился на данных целеуказателя, нащупывавшего слабые места в доспехе Абаддона. Надо признать, их нашлось немного, и все же Талос ощутил, как машинный дух его брони пробуждается. Воина захлестнула волна чужого гнева. Это помогло взять себя в руки.
