Мина нагнулась к Майлзу и обеспокоенно шепнула на ухо:
— А во-он тот здоровяк, он ведь не полицейский, правда?
— Когда-то был полицейским, — серьезно шепнул Майлз в ответ, — теперь работает на меня. Увы, оруженосцу Роику пришлось поступиться многими принципами полицейского, когда он поступил на службу ко мне.
Здоровяк скромно улыбнулся Мине.
Девочка успокоилась, села на стульчик и позволила стройному, которого Майлз назвал Вороном и представил врачом с Эскобара, заняться ее ножками. Форлинкин внимательно наблюдал за процедурой, хмурился, но наконец вроде бы остался доволен продемонстрированными врачебными навыками и выпрямился, прищурившись на Джина. Здоровяк, названный оруженосцем Роиком, наполнил два стакана водой и поставил на стол. Мина схватила свой и жадно выпила, Джин осторожно последовал ее примеру.
Когда наконец сухой комок, имеющий, кстати, мало общего с жаждой, растворился в горле, Джин вновь принялся объяснять, что случилась с консульскими деньгами. Форлинкин поморщился, услышав о версии насчет наркоторговцев, но Майлз-сан жестом остановил его, и консул дал Джину довести свой сбивчивый рассказ до конца, а уж потом проговорил:
— Мы знаем. Мы проследили за конвертом до самого хранилища вещественных доказательств в полиции. Видели и сообщение о твоем аресте.
Значит, они ему все-таки верят! Ну, это уже кое-что.
— Ага, — вмешался Майлз-сан, — и я просто уверен, что консул очень благодарен тебе за то, что ты держал язык за зубами, и его репутация не пострадала. Не правда ли, Форлинкин?
Форлинкин поджал губы. На лице его было трудно прочесть благодарность, однако консул выдавил:
— Конечно.
Затем прозвучала серия мастерски заданных вопросов. Некоторые — Джину, хотя многие достались Мине. В результате опроса Джин нехотя признал, что Майлзу удалось вытянуть всю и полную историю Джинова побега от тетушки с дядюшкой. Когда вернулся Йоханнес с целой грудой коробок пиццы, двумя литрами молока и пивом, Джин понял, что Майлз-сан выведал абсолютно все о тетушке Лорне, дядюшке Хикару, кузенах Тецу и Кене. Джин чувствовал себя просто голым.
Майлз-сан подставил табуреточку к раковине и заставил Джина с Миной вымыть руки, затем и сам вымыл, словно следуя хорошему примеру. Йоханнес только рот раскрыл, когда Майлз влез на ту же самую табуретку. Однако лейтенант глянул на каменное лицо Роика и прикусил язык. Затем Майлз-сан, консул, Джин и Мина уселись вчетвером за стол, а значит, заняли все стулья. Роик и остальные прислонились к стойке. Поставив пиццу и рулон одноразовых салфеток на стол, лейтенант сообщил:
— Я посмотрел новости по комму. Оба ребенка в розыске со вчерашнего дня. Значит, их сейчас разыскивает каждый полицейский в городе.
Консул Форлинкин тяжело опустил лицо в ладони.
Джин подскочил в волнении.
— Не сдавайте нас!
Майлз жестом вернул его на стул.
— Никто ничего не предпримет, пока мы не поедим. — Взглянув на ароматные яства, спросил: — Как? Без овощей? Разве вам обоим не нужно есть овощи?
— Нет, не нужно! — ответила Мина.
Джин выступил в поддержку, энергично помотав головой.
Майлз попробовал кусочек.
— А и впрямь не надо. И так полезно. И вкусно.
Мину уговаривать не пришлось, она с готовностью запустила зубки в первое за два дня горячее блюдо. Джин, изнемогая от запаха, последовал ее примеру. Ох, и вкусная была консульская пицца! Не чета замороженным продуктам от тетушки Лорны… Консул едва прикоснулся к пиву, Майлз-сан выбрал воду, а здоровяк Роик сильно удивил Джина тем, что, налив молока Джину и Мине, наполнил стаканчик и себе.
Все это вполне могло бы отвлечь внимание и успокоить мальчика, если бы не Форлинкин. Проглотив первый же кусочек, он заявил:
— Консульство не может скрывать беглецов, лорд Форкосиган. Опекуны, должно быть, сходят с ума.
— А мы и не хотим здесь оставаться, — сказал Джин. — Мне нужно спешить к своим животным.
Майлз-сан сделал в воздухе жест надкусанной пиццей.
— А если мы даем убежище?
— Если это шутка, то не смешная, — ответил Форлинкин. — Вы хоть чуть-чуть представляете, насколько сложны юридические препоны, когда речь идет о политическом убежище для несовершеннолетних?
— Смею заверить, я не шучу, — мягко сказал Майлз. — Однако давайте подождем, пусть дети поедят.
Форлинкин выпятил челюсть, кивнул. После того как Джин и Мина наелись, а Йоханнес раздал еще салфеток и по-домашнему убрал остатки еды в холодильник, Майлз-сан откинулся в кресле и предложил:
— Давайте-ка все переберемся вниз. Там кресла поудобнее.
Остальные барраярцы как-то странно на него посмотрели. Джин же, припомнив любимый послеобеденный лозунг дядюшки Хикару («Ну, с трибуны — в ложу!») полностью согласился с предложением. Однако спустившись вниз, неспешно следуя за Майлзом, Джин обнаружил в комнате лишь четыре кресла. К тому же все какие-то офисные, вращающиеся. Майлз-сан жестом указал на два кресла, усадив в них Джина и Мину, сам занял третье, предоставив оставшимся троим мужчинам разобраться самим. Йоханнес присел на краешек длинного стола у стены, Ворон-сенсей устроился также, Форлинкин, поджав губы, занял четвертое кресло.
— Вот забавная комнатка… И комм-пульт здесь есть, — заметила Мина, разглядывая все вокруг и болтая ножками. На ножках теперь красовалась пара носочков — подарок от Майлза, чтобы не испачкать бинты. Когда Роик закрыл дверь и вежливо сел у входа, скрестив ноги, в комнате стало вдруг так тихо, что Джин в первый раз подумал: а не подверг ли он сестру опасности, приведя сюда? И совсем не выдачи полиции он теперь опасался. Майлзу-сану вроде бы можно доверять. Иначе Джин схватил бы сестру и бросился к выходу. Только вот если взглянуть на дверь и на Роика… Не поздно ли он задумался о побеге?
Майлз-сан сложил ладони между коленями и начал:
— Дети, секретарь Сьюз рассказала мне кое-что о вашей маме. Поэтому, вернувшись сюда, я поискал информацию о ней в планетарной сети. И обнаружил много любопытного. Никак не могу разобраться, почему ее заморозили. Ее, не больную и не умирающую, даже не осужденную за преступление.
Вкусный обед в желудке Джина вдруг превратился в свинцовый груз.
— Что вы — вы оба — помните о маме? — продолжил Майлз-сан. — Только не как о маме, а скорее о ее работе, интересах. Особенно о том времени, когда ее арестовали.
Джин и Мина грустно переглянулись. Джин ответил:
— Мама редко говорила с нами о работе. Когда у нее были дела, просто оставляла нас у тетушки Лорны, если я не был в школе. Тогда оставляла только Мину.
