Бергвид медленно опустился на колени и закрыл лицо руками, липкими от застывшей жертвенной крови. На него, здорового и сильного, но всего лишь восемнадцатилетнего парня вдруг обрушилась каменная лавина старой войны: страдания и смерти, боль ран и отчаяние потерь, гордость самопожертвования и позор предательства, горящие дома и плач над мертвыми. Стремления и горести всего предыдущего поколения давили на плечи, пригибали к земле. Все это входило в его душу и выстраивалось там; со временем он привыкнет носить это в себе и почти не будет замечать тяжести, но сейчас, в первые мгновения, он только и понял, за какое дело взялся. Меч предков выдержит не каждый.
– Кто это был? – шепнула Тюра, не сводя глаз с опустевшего воротного проема. – Это…
Она догадывалась, но не смела произнести имя вслух.
– Это был Стюрмир Метельный Великан, – сказал Хагир, тоже глядя в темноту, скрывшую мертвого конунга. – Я видел его в детстве… Я его запомнил именно таким. Он подтвердил, что передает своему сыну долг мести. Теперь мы победим. Я уверен.
Гельд молчал и вытирал мокрый лоб. Да, боги и предки откликнулись на призыв в заброшенном святилище гораздо громче и охотнее, чем он предполагал. Они как будто только и ждали, что их позовут. Старый конунг послал сына в битвы, но и его, Гельда, собственный отец, Рам Резчик, тоже недаром напомнил пророчество, сделанное при его рождении. «Он будет плохим помощником квиттам». Гельд надеялся, что это относится к его давним походам под стягом Торбранда конунга и никогда не повторится. Но призраки не вспоминают ненужных вещей. К чему это относится теперь? К Бергвиду? И не было ли плохой услугой Квиттингу его освобождение из свинарника? Однако, так или иначе, но назад его уже не вернуть.
– О чем он говорил? – украдкой шепнула Тюра. Она видела, что Гельд очень встревожен словами призрака, и не могла удержаться от вопроса.
– Что хватит с меня подвигов, пора и домой! – ответил Гельд. Разъяснять все в подробностях было не время.
– И правильно! – с облегчением одобрила Тюра. Виденное в святилище произвело на нее сильное впечатление, но от этого еще меньше хотелось, чтобы ее второй муж сложил голову в той же войне, что и первый. – Я и раньше была уверена, что твой отец – очень умный человек… умный призрак то есть.
– Вот так вот! – шептала Аста и тайком показывала язык Кайе и Колю. – У вас никакого деда нет, а у меня теперь есть дед – призрак! Завидно, да?
На другой день «Змей», «Кабан» и «Златорогий» обогнули Острый мыс и поплыли вдоль восточного побережья Квиттинга на север. Конечной целью был Тингваль, усадьба хёвдинга Квиттингского Востока, где жила сестра Хагира Борглинда. Но и путь туда уже служил будущему делу. Гельд, хорошо знавший побережье, мог указать усадьбы наиболее знатных и состоятельных людей. В каждой такой усадьбе три корабля останавливались и Бергвида сына Стюрмира показывали как наследника квиттинских конунгов. Посмотреть на такое чудо сбегались жители всей округи, и казалось удивительным, что где-то на Квиттинге еще встречается такое многолюдство. Женщины дивились, а мужчин это зрелище радовало: надежда собрать войско выглядела все более осуществимой.
– Довольно квитты жили в унижении и бедности, платили дань фьяллям и терпели разорение и бесчестье! – говорил Хагир в гридницах, полных хозяйскими хирдманами, работниками, окрестными рыбаками и бондами. – Наша земля пустеет, наши дети растут, не смея поднять головы, а если такой смелый и найдется, то он недолго останется в живых! Мой вождь, Стормунд Ершистый, дрался за свободу своей семьи и одержал победу! И я зову всех, кто не хочет жить и умереть рабом, идти с новым конунгом квиттов!
Эти и подобные слова встречали разный отклик. Иной раз Хагир видел, что его слова зажигают души людей, что хозяйские сыновья-подростки слушают его с горящими глазами и мысленно уже видят свои будущие подвиги. Но тут хозяин вздыхал и махал рукой:
– Так это все когда было! Пятнадцать лет назад! Тогда люди были другие!
– Какие – другие? Тебе, я так думаю, побольше пятнадцати! Ты тоже тогда был! Куда же ты делся, так сказать?
– Вот сюда! – Хозяин обводил руками свою пустоватую гридницу, где было два серебряных кубка, но восемь человек детей, из них пять девочек. – Вот сюда! Мне надо кормить этих маленьких короедов, мне надо будет женить их со временем и выдавать замуж, да в приданое дать что-нибудь получше пары каменных жерновов! Пятнадцать лет назад я, точно, ходил воевать, даже два раза – и со Стюрмиром конунгом, и с Гримкелем конунгом. Тогда я был моложе тебя и меня никто не держал за штаны. А теперь – вот! – Он опять обвел рукой головки детей. – Теперь ты сам воюй, последний из Лейрингов, а я буду за тебя молиться.
Люди с изумлением и даже со страхом смотрели на Бергвида, разглядывали оружие, подаренное призраками, и великолепный корабль, отбитый у фьяллей, с жадным вниманием выслушивали рассказы о битвах возле Березняка и о знамениях в святилище Тюрсхейм. Особенно потрясало появление призрака самого Стюрмира Метельного Великана.
– Да, это так! – соглашались люди. – Если старый конунг вернулся, значит, он хочет, чтобы квитты снова сражались с фьяллями!
Многие радовались, но многие лишь качали головами.
– Как можно сейчас собирать войско? – говорили они. – У нас и людей нет, и оружия нет. Железные копи заброшены, печи травой заросли, только и хватает кое-как на косы и топоры… Какое тут войско? Из одних рыбаков? С палками и камнями? Вот если бы призраки и нам всем принесли по мечу и шлему…
Эти сомнения имели под собой почву: даже в больших усадьбах хозяйства выглядели бедными, скота имелось мало. Слишком много приходилось отдавать фьяллям. И каждый год случались происшествия, подобные тем, что пережил Березняк: каждый год кто-то погибал, пытаясь отстоять хоть что-то от жадных грабителей. Но победные исходы случались очень, очень редко. Здесь ведь никому не являлся на помощь заморский ярл с сотенной дружиной. И те, кто больше всех страдал от грабежей, меньше всех хотел что-то сделать для их прекращения. Каждый судорожно держался за свой убогий кусок, гораздо лучше представляя полное разорение и гибель, чем победу и процветание.
– А кто-нибудь из могущественных людей вас поддерживает? – часто спрашивали в разных местах. – Кто-нибудь из конунгов или из тех, кто может собрать войско? Вот, вы говорили что-то про ярла с Квартинга – он-то обещал дать вам людей? Сколько он дает? На кораблях с припасами?
– Это не его дело! – с досадой отвечал Хагир, чувствуя, что отказ Фримода ярла повредит их делу больше, чем он думал поначалу. – Фьялли разоряют не Квартинг, а Квиттинг! С кого еще нам спрашивать, как не с самих себя! Мы сами должны биться за нашу землю, а не кто-то другой!
