Похоже, ситуация его искренне забавляла. Руку девушки он так и не выпустил.
— Не в моих обычаях гоняться за недоступной добычей. Мой ежедневный труд и без того тяжел.
Навигатор все еще сердито смотрела на него, борясь с желанием облизнуть пересохшие губы. Взгляд Септимуса не был дерзким, но она внушила себе, что оскорблена.
— Ты должен уйти, — повторила Октавия.
Голос ее сорвался. Трон, у него такие темные глаза… По крайней мере, один глаз. Линза была почти скрыта неровно остриженными волосами.
— К тому же я слышал, — он понизил голос, — что люди умирают от поцелуя навигатора.
— Похоже на страшную сказку, — ответила девушка, глядя на него снизу вверх. — Но как знать?
Она закинула голову, чуть приоткрыв губы.
— Навигаторы — опаснейшие существа. Не стоит им доверять.
Оружейник провел пальцем по ее подбородку, ничего не ответив. Октавия глубоко вздохнула, и…
…застыла, когда дверь со скрипом распахнулась. В мгновение ока девушка отпрыгнула от Септимуса, наткнувшись спиной на письменный стол. В комнату ввалился Пес с Марухом, идущим по пятам. Пожилой раб смахивал в своей расхристанной униформе на нищего. Марух застенчиво помахал Октавии рукой, чувствуя, что помешал.
— Госпожа, — пропищал служитель. — Госпожа, простите меня.
— Все нормально. — На Септимуса она не глядела. — Все хорошо. Что случилось? Что-то не так?
— Посетитель, госпожа. Я не мог помешать ему войти.
Один из воинов легиона, пригнувшись, шагнул в комнату. Его броня цвета полуночи отразила тусклый свет ламп. По полированной поверхности тянулись зигзаги молний — словно вены в керамите. Воин был без шлема, и на его худощавом, не отмеченном шрамами лице горели темные глаза — выразительные, несмотря на глубокую черноту. Он улыбнулся, чуть приподняв уголки губ.
— Лорд Кирион.
Септимус согнулся в поклоне.
— Септимус, — приветствовал его Повелитель Ночи, — нынешней ночью мы причалим. Ты нужен нам в оружейной.
Кирион кивнул Маруху, и доспех отозвался механическим гулом.
— Ты тоже, Нонус. Вам придется хорошенько потрудиться, драгоценные мои оружейники.
Когда мужчины вышли из комнаты, Кирион оглянулся на покрасневшую Октавию. Навигатор делала вид, что крайне увлечена обрывками бумаги на своем столе, и благоразумно не поднимала взгляда.
— Ну, — сказал воин Октавии, — как поживаешь?
Зрачок Бездны приветствовал их двумя часами позже, и дело не обошлось без ненужной помпы. Фрегаты, объявившие себя специальным эскортом от флота Кровавого Корсара, окружили потрепанный «Завет» и сопровождали крейсер вплоть до самой станции.
Вознесенный сидел на мостике на своем командном троне. По бокам стояли Гарадон и Малек из Чернецов в массивной терминаторской броне. Вокруг них суетились смертные члены команды, которым предстояла нелегкая задача ввести огромный боевой корабль в док.
— Мы добрались, — проворчал Вознесенный.
Малек склонил голову под мягкий гул шейных сочленений доспеха. Его клыкастый шлем развернулся к повелителю.
— А теперь нам предстоит сложная часть: надо пережить время до отлета.
Вознесенный утвердительно рыкнул, глядя на растущий на обзорном экране Зрачок Бездны. Существо не желало признать, что восхищается увиденным, однако мощь и богатство тирана Бадаба уступали разве что армадам Разорителя Хаоса. Зрачок Бездны вызывал в сердце демона особенную зависть как благодаря своему прошлому, так и благодаря тому, что воплощал собой сейчас. Порт являлся центром активности бунтовщиков и далеко не самым мощным в империи тирана. Сама станция когда-то была звездным фортом типа «Рамилис» под названием «Око Канаана». Она располагалась в глубоком космосе, на территории, контролируемой орденом Астральных Когтей. Когда сотни лет назад, во времена Бадабской войны, по этому региону пронесся ураган бунта и предательства, крепость была в числе прочих захвачена мятежниками, желавшими отделиться от Империума. В имперских архивах значилось, что «Око Канаана» уничтожено боевым флотом под предводительством «Орлиного», линейного крейсера типа «Владыка». Однако терранские архивисты забыли упомянуть, что ренегаты-корсары, поднявшиеся на остатках ордена Астральных Когтей, впоследствии отбили крепость и отбуксировали ее в Мальстрем.
Столетия пиратских набегов только прибавили возрожденной станции величия. Она раскинулась в космосе рядом с мертвой, искаженной варпом планетой Ирукхаль, и ее металлическая громада стала домом для десятков тысяч душ и портом для сотен кораблей.
— Мурашки бегут по коже при мысли о возвращении сюда, — признался Малек.
— Слишком много кораблей, — отметил Гарадон. — Слишком много даже для Зрачка Бездны.
Вознесенный коротко кивнул, не отрывая глаз от экрана. Огромные крейсера, пришвартованные к станции, заправлялись топливом, а более мелкие фрегаты и эсминцы охраняли периметр.
Материк из стали, населенный падальщиками.
— Сам Гурон должен быть здесь. Иначе нельзя объяснить, почему тут так много боевых кораблей, несущих его цвета.
Малек пробасил:
— Это не облегчит нам переговоры.
Вознесенный скрипнул зубами.
— Мастер ауспика, просканировать флот.
— Есть, повелитель, — откликнулся смертный офицер.
Двери с грохотом отворились, впуская еще двоих легионеров, Талоса и Люкорифа. Первый быстро шагал, не вынимая оружия из ножен, а второй полз за ним со своей чудовищной грацией горгульи.
— Кровь легиона! — выругался Талос, увидев экран. — Куда это мы заплыли?
— В море, кишащее акулами, — прошипел Люкориф. — Плохо. Очень, очень плохо.
Талос с опозданием отсалютовал Чернецам на тронном возвышении. Люкориф не стал утруждать себя. Он поковылял вдоль мостика, смущая пристальным взглядом смертных офицеров. Разрисованный и расчерченный дорожками кровавых слез наличник пялился на них с немигающей сосредоточенностью.
— Привет, — осклабился он на одного из офицеров.
Даже на четвереньках Люкориф был ростом с обычного человека и вчетверо шире благодаря громоздкой броне и турбинам реактивного двигателя на спине.
— Здравия желаю, мой господин, — ответил смертный.
Это был артиллерийский комендор в полинявшем, со срезанными знаками отличия, мундире имперского военного космофлота. Седые волосы смертного уже начали редеть на макушке. Несмотря на то что он полжизни прослужил легиону — и, более того, на глазах Вознесенного, — чрезмерное внимание одного из хозяев заставило бы вспотеть и человека неробкого десятка.
