Джеймс Сваллоу - Обагренное божество

— Мефистон не сдался! — Огрызнулся Рафен.

Опытным взглядом Капеллан изучил Кориса.

— Но Мефистон был единственным. Твой учитель не устоит долго перед тягой. Ты позволишь ему обезуметь от боли, брат? Или отойдешь в сторону и позволишь даровать ему шанс упокоиться?

Рафен почувствовал, как силы покинули его. Делос был прав.

— Но почему сейчас? Ярость просто так вот не появляется! Я то и дело сражался рядом с Корисом и никогда ранее я не видел его таким сломленным!

— Никто не может знать путей великого ангела. — Торжественно произнес Делос, помогая Корису встать на ноги. Глаза ветерана были стеклянными, каждый из них знал, что он видит сейчас перед собой битву десяти тысячелетней давности, а не палубы "Беллуса".

Жалость, подобно клинку, пронзила Рафена, когда Делос подал знак другой фигуре, закованной в черную броню, увести Кориса. Сержант напрягся и через плечо проревел.

— Рафен! Опасайся … предателей!

Туркио с сожалением покачал головой.

— Он уже перепутал настоящее с дуэлью против Хоруса.

— Ты уверен? — Мучительно парировал Рафен.

Делос взвесил в своей руке крозиус арканум. Свет блеснул на красных крыльях скелетообразного геральдического щита.

— Корис не первый пал перед жаждой в этот день и я боюсь, что он не последний. Это еще одно предзнаменование, что Сангвиний стоит рядом с нами и это те, кого поглотило его сияние.

По незаметному сигналу старшего жреца, Капеллан Кровавых Ангелов начал мрачное песнопение мессы обреченных.

— Морипатрис, — тихо выдохнул Туркио, — Путь открыт в роту Смерти.

— Это неправильно! — Зарычал Рафен. Старый воин был учителем для него так долго, сколько он помнил, предшественник от его отца теперь давно уже обратился в пыль в землях клана Ломанного Плоскогорья. Это казалось бессовестным, просто дать ему уйти без борьбы, после стольких яростных битв.

— Вы слышали, что он сказал, что-то не так!

Слишком поздно Рафен осознал, что его вспышка привлекла нежелательное внимание. Он увидел, что с портала над палубой на него пристально смотрит Инквизитор Штель. Через секунды агент Ордоса спустился и приблизился, Сахиил следовал за ним по пятам.

— Что сказал Корис? — Без преамбулы спросил Штель.

— Он говорил о предателях, — ответил Рафен, — он говорил об отравленной чаше.

Штель ничего не ответил, Сахиил задумчиво кивнул.

— Это было ожидаемо. В ярости многие вещи становятся запутанными. Корис несомненно ссылался на предателей Хоруса.

— Предателей, которые служили Хаосу, претворясь, что служат Империуму, — слова слетели с языка Рафена прежде, чем он успел остановить их.

— Поначалу. — Челюсть Штеля немного сжалась. — Но Хорус повернул против Бога-Императора задолго до боя с Сангвинием.

Когда Десантник не ответил, инквизитор бросил взгляд на Сахиила.

— Жрец, в твоей власти все, что касается потери Сержанта Кориса.

— Он послужит Ордену так же хорошо в агонии жажды, как и в любом другом месте, — сказал Сахиил, игнорируя страдальческое выражение лица Рафена. — Он станет одним из Роты Смерти, как и все, кто поддались.

Он шагнул вперед и дал знак Рафену.

— Брат Рафен, ты примешь командование над отделением Сержанта во время штурма Шенлонга.

Как того требовал протокол, Рафен почтительно склонил голову.

— Как пожелаете.

Сахиил увеличил громкость голоса и крикнул всем.

— К оружию!

СНАРУЖИ стен крепости Икари, возносившийся звук песнопений и стонов превращал подернутые дымом небеса Шенлонга в адский зал разноголосицы. Искаван отвернулся от окна, чтоб рассмотреть интерьер поврежденной огнем часовни. Его взгляд прошелся по Фалькиру, Несущему Слово, исполняющему обязанности командира оккупационных войск планеты.

— Если будет угодно Темному Апостолу, — сказал Десантник-Предатель, — я осмелюсь спросить, чем могу служить гостю.

Его грубый голос эхом отразился от стен. Искаван бросил оценивающий взгляд на чувственные формы демонессы Слаанеш и посмотрел на Фалькира.

— Всем, чем сможете, Кастеллян.

Он глумился над званием, как будто это забавляло его.

— Верните солдат на свои посты и пусть подготовятся к битве. Откройте клетки с вашими боевыми зверьми. Выкатите ваши пушки.

Лицо Фалькира дернулось, и он взглянул на Танкреда. Мучитель беспристрастно посмотрел в ответ на командира гарнизона Шенлонга. Он не желал показать даже малейший намек на эмоции во время беседы.

— Ваше преосвященство, этот жалкий мир лежит у наших ног! Я признаю, что некоторые скоты из людей все еще сопротивляются пути, которые принес им Лоргар, но мы будем следить за тем, чтоб…

— Идиот, — рявкнул Искаван, — мне плевать на мясо, над которым ты командуешь на этом проклятом ржавом мирке! Они не угрожают нам! Я приказываю тебе приготовиться к вторжению извне!

Подобострастные манеры Фалькира испарились.

— Я правильно тебя понял? Ты пришел на мой трофейный мир с врагом на хвосте?

— Как ты смеешь? — Апостол с хрустом сжал латную рукавицу в шипастый кулак. — Я приказываю тебе! Прими меры!

Фалькир сплюнул.

— Небеса Шенлонга до краев заполнены бомбами. Ни одни человек не сможет пройти минное поле.

— Они идут. — Искаван отвернулся, изучая ночное небо. — Гаранд лично говорил об этом. Они придут, и мы размажем их по наковальне нашей ненависти.

— Что это за убогое пророчество? — Потребовал ответа Фалькир. — Ты пришел с идиотским поручением…

За горизонтом вспышка на мгновение обернула ночь днем, и грохот пробежал по камню крепости. С холодной улыбкой Искаван посмотрел на Фалькира.

— Видишь?

Еще одна вспышка снова осветила небо, на этот раз ближе. Затем еще одна и третий удар потряс крепость как при землетрясении.

ЭТО была неправдой, что космические десантники не знали страха. Все воины понимали абсолютную силу этой чистой эмоции, но в отличие от обычных людей, которые служили в других армиях, Адептус Астартес были хозяевами своего страха. Они взяли его, закалили и обратили против своих врагов. Они приняли его покров и сами стали воплощением страха. Он был для них почетным товарищем, который присоединялся в каждой стычке и обострял их жажду кровавого сражения. Капеллан Делос был теперь им опьянен, когда "Громовой ястреб" Роты Смерти прорывался через облачный покров Шенлонга и развернулся к крепости Икари.

В свободном дельта построении десяток темно-красных боевых транспортников следовали за раскрашенной в черное боевой птицей, освещенные яростным обстрелом из столицы. Огромные зенитные снаряды нашпиговали небеса вокруг них. Когда они проходили внезапные восходящие потоки и ямы турбулентности, крылья транспортников тряслись. Во главе штурмующих сил Кровавых Ангелов, наконечником копья был черный, вопящий "Громовой ястреб", его батареи пушек и ракет стреляли в быстро приближающиеся стены крепости. Корабль был черен как ночь, единственное, что выделялось на его фюзеляже, это яркий, темно-красный крест. Тот же рисунок повторялся и внутри корабля, на броне десантников, которые рычали и рявкали на врагов видимых и воображаемых. Каждый воин ритуально изменил окраску боевой экипировки Ордена. Темно-красный цвет исчез за слоем черной краски и украшением из красных крестов. Черные как смерть и красные как дождь крови, они завывали в предвкушении уничтожения.