— Насчет чего?
— Насчет побега. Застрять здесь куда хуже, чем оставаться на борту «Завета». Трон!..
Септимуса передернуло.
— Перестань повторять это.
— Извини. Слушай, тебе хотя бы сказали, чем закончились переговоры?
Септимус пожал плечами.
— Первый Коготь поклялся, что легион примет участие в какой-то осаде. Они собрались осаждать что-то под названием «Вилам».
— Планету? Вражеский флот? Город-улей?
— У меня не было возможности спросить.
Марух снова перевел взгляд на красавицу.
— А много тут… таких?
Септимус кивнул.
— Свежевание — одна из самых распространенных традиций во многих культах. Если вспомнишь, и легиону она не чужда. Церемониальный плащ лорда Узаса когда-то был королевским семейством из провинциального мирка, ставшего жертвой «Завета».
— Ты имеешь в виду, что плащ когда-то принадлежал им?
— Нет. Был ими. Он тоже не из звериной шкуры. Но охотники за кожей — довольно обычный культ. В основном они мутанты. Избегай их любой ценой.
— Я думал, она хотела…
— Хотела. — Человеческий глаз Септимуса покосился на дверной проем, и оружейник поправил серебряное кольцо на пальце. — Но затем она бы содрала с тебя кожу. Пошли.
Марух последовал за Септимусом к двери. Младший раб распустил волосы, до этого собранные в короткий хвост на затылке. Неровно остриженные пряди рассыпались у него по щекам, прикрывая дорогостоящие бионические протезы.
— Держи оружие наготове, — предупредил он. — Никогда не знаешь, кому придет в голову на тебя наброситься.
— Ты все еще не сказал, зачем мы здесь, — шепнул Марух.
— Сейчас узнаешь.
Октавия вздохнула так, словно вместе с вырвавшимся из легких воздухом избавилась от солидной части веса. Прикрыв глаза и откинув голову, она выдохнула долгие недели напряжения.
По лицу барабанили потоки теплой воды. Щекотали веки, нежными струйками стекали по губам и подбородку. Мыла у девушки не было, но даже это не могло притушить ее энтузиазм. Она скребла тело жесткой губкой, почти ощущая, как грязь, скопившаяся за месяцы небрежения, сползает с кожи.
Теперь, когда «Завет» пристыковался к станции, запасы свежей воды на борту пополнились, и установки рециркуляции получили временную передышку.
Октавия отважилась опустить глаза и оглядеть себя. К ее удивлению, на это потребовалась немалая решимость.
Хотя девушка и была далека от костлявого призрака, каким себя воображала, ее кожа побледнела и подернулась синеватой сеткой вен. Но все же выглядела навигатор куда лучше, чем казалось по ощущениям. Очевидно, напичканная белками, углеводами и витаминами бурда, служившая их корабельным рационом, была довольно питательна, хотя и отвратна на вкус.
Сморщив нос, девушка извлекла из пупка маленький нитяной комок того же темно-синего цвета, в который была выкрашена униформа рабов легиона. Очаровательно.
Негромко рассмеявшись, Октавия щелчком отправила нитки прочь.
— Госпожа? Вы нас звали?
Вздрогнув, Октавия вскинула глаза и прикрылась руками. Видимо, у навигатора сохранились какие-то остатки человеческих инстинктов, потому что она попыталась скрыть свою наготу от постороннего взгляда. Одна рука метнулась к обнаженной груди, а вторая ко лбу, защищая участок кожи от бровей и до линии волос.
Но Октавия не успела. Тень — человеческая или похожая на человеческую — на мгновение скользнула по искаженной границе ее второго зрения. Навигатор увидела разноцветное, замутненное пятно души на фоне беснующегося вокруг варпа.
Она посмотрела на кого-то — пусть только на секунду — своим истинным оком.
Служитель, замерший на пороге общей душевой, сдавленно захрипел. Он потянулся к горлу дрожащими руками — воздух встал комом у него в глотке. По перемотанному повязками лицу разлилась тьма — густая, липкая тьма, исторгнутая распахнутыми черными глазами служителя и его открытым ртом. Кровь мгновенно промочила грязную ткань, заляпав бинты гнойно-красным.
Служитель ударился спиной о стену и рухнул на пол. Тело его сотрясали спазмы, затылок бился о стальную перегородку. Забинтованные руки сорвали повязки с головы, обнажив лицо — до ужаса человеческое, хоть и лиловое от удушья. Изо рта старика зловонным потоком хлынула кровавая рвота, забрызгав мокрый пол.
Человек лежал, хрипя, содрогаясь в конвульсиях и истекая кровью, а на Октавию по-прежнему лилась горячая вода.
Девушка сглотнула. Ее человеческие глаза все еще были прикованы к несчастному, когда другой служитель, прихрамывая, ввалился в комнату. Не глядя на нее, горбун направился к умирающему старику. В руках коротышка сжимал свой помятый обрез. Он сунул укороченное дуло в распахнутый рот старого служителя и надавил на спуск. На несколько секунд душевая наполнилась эхом выстрела. То, что осталось от старика — а осталось от него выше плеч очень мало, — наконец-то затихло.
— Я не виновата, — выдохнула Октавия, переполненная смесью стыда, потрясения и гнева.
— Я знаю, — сказал Пес.
Он обернулся к госпоже, уставившись на нее слепыми глазами. Девушка отчего-то медлила опускать руки. Обе руки.
— Я велела вам всем ждать снаружи.
— И это я знаю.
Пес дослал в ствол еще один патрон, клацнув затвором. Дымящаяся гильза звякнула о грязную палубу и покатилась, пока не замерла у стены.
— Телемаху было очень больно. Я вошел, только чтобы прекратить боль. Сейчас я выйду, госпожа.
— Думаю, я уже закончила…
Октавия отвернулась от безголового тела и кровавого пятна на стене.
Но она не вышла с Псом, вместо этого оставшись в помещении с мертвецом. Навигатор стояла, упершись руками в стену и подставив голову под струю воды. Ее волосы — отросшие почти до пояса — свисали черным бархатным занавесом.
Она никогда прежде не убивала с помощью ока. Единственная попытка закончилась неудачей — это было много месяцев назад, когда ее захватили в плен и когда Талос притащил ее в эту новую жизнь, сдавив безжалостными пальцами за горло. Все истории, которые она слышала за долгие годы, нахлынули, захлестнув девушку горько-сладким приливом: те легенды, что шептали друг другу члены команды Картана Сайна, когда думали, что Октавии рядом нет, и предостережения, внушаемые каждому отпрыску Навис Нобилите во время многолетнего обучения, и то, чего никогда не говорили учителя, но во что она поверила после чтения старых бортовых журналов, принадлежавших ее семье.
«Навигатор не может убивать безнаказанно», — гласили истории.
