Улыбка Вариила не затронула глаз.
— Из-за Фриги, Талос. Потому что я все еще тебе должен.
— Благодарю за предложение. Я над ним подумаю.
Вариил набрал команду на клавиатуре нартециума.
— Подумай. Если мои оценки верны, отказ будет означать, что ты умрешь к концу этого солнечного года.
Ответа Талоса апотекарий так и не услышал, потому что поблизости раздалось мягкое жужжание сервомоторов и шелест мантии — Делтриан возвращался к ним.
— Я собрал всю необходимую информацию, — объявил техножрец с ноткой машинной гордости в голосе.
Вариил отсалютовал ударом кулака по нагруднику.
— Я передам список оборудования моему господину. Лорд Гарреон отвечает за переоснащение вашего судна.
Талос осознал, что массирует висок костяшкой большого пальца. Пророк с раздраженным рыком опустил на голову шлем, со щелчком загерметизировал горловые клапаны и ощутил, как привычное гудение датчиков доспеха омывает его теплым спокойствием.
— Я провожу тебя на «Завет», техножрец. Я должен лично отчитаться Вознесенному.
— Подумай о том, что я сказал, брат, — повторил Вариил.
Талос кивнул, но ничего не ответил.
Марух с трудом нагнал Септимуса. Старшему рабу было все тяжелее проталкиваться сквозь переполненные людьми коридоры. К тому же он едва сдерживал брезгливую гримасу: кое-кто из прохожих мутировал настолько, что мало походил на человека. Марух едва не столкнулся с тощей чернокожей женщиной. Та обругала его, и лицо ее при этом шло рябью и плавилось, как масло. Раб пробормотал извинение и поспешил дальше. Куда бы он ни повернул голову, в воздухе висел острый запах пота, смешанный с железистым кровяным душком. Люди — и «люди» — вопили, рычали, отпихивали друг друга локтями и пересмеивались повсюду вокруг.
Септимус протянул руку и схватил за плечо очередного торопящегося пешехода. Это оказалась молодая женщина. Застыв на месте, она обернулась, прижимая к пухлому животу пустое ведро из пластека.
— Жиграш кул кух? — спросил раб.
Женщина покачала головой.
— Низкий готик? — еще раз попробовал Септимус.
Толстуха снова мотнула головой и во все глаза уставилась на дорогостоящие бионические протезы, едва заметные под его волосами. Женщина подняла руку, чтобы отвести пряди и пощупать аугметику, но Септимус легонько оттолкнул ее ладонь.
— Оперор вое агноско? — спросил он.
Прищурившись, женщина быстро кивнула.
«Отлично», — хмыкнул про себя раб. Какой-то захолустный вариант высокого готика, которым он и так владел с трудом.
Септимус осторожно отвел свою собеседницу, одетую в обрывки разношерстного имперского обмундирования, к краю широкого коридора. Несколько минут у него ушло на то, чтобы растолковать, что ему нужно. В конце этого спотыкающегося объяснения женщина снова кивнула.
— Михи инсиста, — сказала она и сделала знак следовать за ней.
— Наконец-то, — пробормотал Септимус.
Марух снова потащился за ним. Приглядевшись к ведру в руках женщины, старший раб понял, что оно не совсем пусто. На дне стучали боками друг о друга три плода, напоминавшие маленькие коричневые яблоки.
— Тебе нужна была торговка фруктами? — шепнул он Септимусу.
Выражение лица Маруха при этом ясно говорило, что напарник, по его мнению, рехнулся.
— В том числе, — негромко ответил оружейник.
— Может, объяснишь мне зачем?
Септимус бросил через плечо уничижительный взгляд.
— Ты что, слепой? Она беременна.
Марух отвесил челюсть.
— Нет. Ты это не серьезно.
— Откуда, по-твоему, легион берет новых воинов? — прошипел Септимус. — Нужны дети. Дети, не запятнанные скверной.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься…
— Я брошу тебя здесь, Марух. — Голос Септимуса стал ледяным. — Клянусь, если ты станешь усложнять и без того неприятное дело, я тебя здесь брошу.
Троица свернула в соседний коридор. Женщина шла впереди, все еще прижимая к животу ведро. Здесь толпа поредела, но свидетелей оставалось слишком много. Септимус ждал подходящего момента.
— Что ты ей сказал? — после долгого молчания спросил Марух.
— Что я хочу купить еще фруктов. Она ведет нас к другому торговцу.
Голос оружейника слегка оттаял при взгляде на ошарашенную физиономию старшего раба.
— Не только мы занимаемся этим. По всей станции рабы, верные легиону, ведут ту же игру. Просто… это то, что должно быть сделано.
— Ты уже поступал так раньше?
— Нет. И я собираюсь все сделать правильно, чтобы не пришлось вскоре возвращаться к этому.
Марух ничего не ответил. Они шли еще несколько минут, пока сбоку не замаячил вход в узкий темный туннель.
Глаза Септимуса — человеческий и аугметический — оценивающе оглядели коридор. Если он не окончательно сбился с пути в этом мерзком лабиринте, боковой переход должен вывести их обратно к кораблю быстрее, чем основной туннель.
— Будь наготове, — шепнул он Маруху и снова похлопал женщину по плечу.
Серебряное кольцо на пальце чуть оцарапало ее шею. Торговка остановилась и обернулась.
— Квис?
Она казалась растерянной. Толпа все еще текла мимо, и женщина прикрывала ведром живот.
Септимус молчал, следя за тем, как веки торговки опускаются. Как только глаза женщины начали закатываться, он быстро подхватил ее и удержал на ногах. Для всех проходящих мимо — точнее, для тех немногих, что обращали внимание на окружающее, — это выглядело так, словно раб внезапно ее обнял.
— Помоги мне, — приказал он Маруху. — Мы должны доставить ее на корабль прежде, чем она очнется.
Марух поймал ведро, выпавшее из разжавшихся пальцев. Оставив ведро у стены, они потащили женщину прочь. Ее руки лежали на плечах у мужчин, ноги переступали автоматически, а глаза закатились, как у пьяной. Так она под руку со своими похитителями направилась к новой жизни в загоне для рабов на борту «Завета крови».
Выйдя из общей душевой, Октавия поплотнее закуталась в куртку. Ее вооруженные служители удерживали в коридоре смертных из команды корабля, дожидавшихся своей очереди. По вполне очевидным причинам Октавии приходилось мыться в одиночестве. Несмотря на то что команде эти причины были известны, популярности навигатору они не прибавили.
Когда девушка вышла в коридор, большинство отвернулись. Некоторые осенили себя знаками, отгонявшими зло, что показалось Октавии довольно глупым, учитывая, где жили эти люди. Обратившись к двоим из служителей, навигатор негромко попросила вынести тело Телемаха из душевой и поступить с ним так, как они сочтут нужным.
