На полу была кровь и Г'Кар остановился, озадаченный. В дни своей молодости он был очень наблюдателен, и даже единственным глазом он часто видел то, что упускали другие.
— Да, я надеялся на иное, но... а, что толку в надеждах для таких стариков, как мы?
Нарн не слушал, медленно изучая следы на полу. Не центаврианская кровь, нет. Человеческая — возможно. И запах из—под пола. Тоже не центаврианский. Не человеческий или нарнский. Чужой.
— Было бы куда лучше, если б я давным—давно умер, и не дожил до того, чтобы увидеть такое. Мой народ, Г'Кар, мы так много претерпели... Расплата, да — за наши преступления и нашу спесь, но когда же закончатся выплаты? Сколько же будут взыскиваться проценты?
Ловушка. О да. Коварнейшая вещь. Центавриане хитры и коварны. Ловушка, здесь, в миг его триумфа. Нарн—мститель осторожно обошел ее и продолжил свой путь к трону.
— Когда—то я дал обещание — одно обещание из многих — моему старому другу, когда тот лежал при смерти. Я поклялся сделать наш мир лучше. Столь многие из моего народа страдали и умирали, потому что они не принадлежали к благородному роду, не были рождены в знатности как мы. У меня было почти двадцать лет, и я не сделал ничего, чтобы помочь им. О, Г'Кар, должно быть я самый бесполезный Император, который занимал это кресло.
Он продолжал идти. Осталось всего несколько шагов.
— И кто займет этот трон после меня? Не знаю. Я не знаю, найдется ли кто—нибудь. Я могу стать последним Императором Центаври—Прайм.
Почти на месте.
— Но ты, Г'Кар. Ты мой друг, мой величайший друг. Остальные... они все мертвы. Наверное — даже Джорах. Наверное, даже и он. Остались лишь ты и я, как это было в начале.
Император поднялся и пошел к нему, медленно и нетвердой походкой. Нарн остановился, заподозрив какую—то хитрость, какой—то план.
— Я хочу, чтобы ты знал кое—что, Г'Кар. Две вещи.
Нарн напрягся. Вот оно.
— Во—первых, ты мой друг. И во—вторых...
Я прощаю тебя.
Нарн помедлил, а затем, с яростным ревом, он бросился вперед стиснув руками шею Императора, чувствуя, как поддается его дряблая кожа и дрожат кости. Император смотрел на него, его глаза были темны, но наполнены пониманием.
От этого он лишь сильнее стиснул хватку.
* * *
Он стоял в одиночестве на верхушке шпиля,
Возвышавшегося над всем.
Здесь легко было быть Богом. Он мог увидеть все, что пожелает и кого пожелает. Он мог рассматривать их большими, как и в жизни, или крошечными как букашки, но он видел всех.
Должно быть, так ощущают себя ворлонцы. Над всей вселенной. Могущественными, древними, всезнающими, мудрыми...
Боги.
Но при всей их мощи — они сделали ошибку. В действительности, они их сделали несколько, точно также, как и он, но необратимой была лишь одна. Они привели Чужаков. И сделав так они обрекли себя, эту вселенную, а возможно — также и все остальные.
И Синовал был единственным, кто мог это исправить. Ворлонцы ошибались, и могли быть побеждены, но Чужаки были чудовищны и должны быть уничтожены.
Он раздраженно постучал пальцами по бедру. Только он. И больше никто. Никто больше не может знать, не может понять, не может сделать то, что должно быть сделано.
И время почти уже пришло. Он собрал все, что мог. О, некоторые возможности он упустил, но собрал он достаточно.
Шеридан был возвращен к жизни, чтобы возглавить галактику, которую он оставит позади.
Все, что ему нужно теперь — это те, кто отправятся с ним.
Изначальные, конечно. Они стары, могущественны, устали и они понимают. Они в любом случае хотели оставить эту галактику чтобы уйти за Предел. Они уйдут и чуть дальше.
Маррэйн... как только будут закончены его дела на Минбаре, он скажет родному миру "прощай" и уйдет с ним. Он не упустит этого шанса. Маррэйн уважал Синовала, он был ему обязан и он не позволит, чтобы это случилось без него.
Талия... нет. У нее есть иная задача. Задача, в некотором роде, столь же великая, как и его.
Марраго... нет. Он сделал достаточно и пожертвовал достаточно многим.
Куломани... нет. Такие, как он, будут нужны здесь, чтобы помочь Шеридану отстраивать и собирать то, что останется.
Г'Кар... нет. У него была своя судьба, и она унесла его, сведя его и Лондо вместе. Синовал мог видеть их обоих на Центаври Прайм, завершающих долгий и трагический танец.
Л'Нир... нет. Она должна будет стать сердцем нового мира. Она была светом и он не мог забрать ее во мрак. Кроме того, оружие, которым она владела, было не тем, в котором он нуждался.
Так кто же? Должен быть кто—то еще.
Звуки шагов достигли его слуха и легчайшая из улыбок коснулась его лица.
Да. Разумеется. Кто же еще?
Сьюзен поднялась на верхушку шпиля. Ее глаза были припухшими и красными, и она задыхалась. Двенадцать лет и обретение истинной любви слегка смягчили ее, но за прошедшие годы он видел достаточно вспышек ее ярости, чтобы знать что гнев никуда не ушел, и, вероятно, не уйдет никогда.
— Она мертва. — выплюнула Сьюзен.
— Да. — с улыбкой ответил Синовал. Ах, Сьюзен. Он мог совершенно искренне сказать, что она знала его лучше, чем кто—либо другой. — Такова проблема смертных. Они так поступают.
— Она мертва. — повторила Сьюзен.
— Да. Но перед тем, как умереть, она жила. Свободной от Сети, свободной от оков и рабства. Свободной. И она умерла, чтобы мог жить Шеридан.
— Ты... Будь ты проклят, ты всегда знаешь что сказать. Я... я ненавижу это.
— У меня было двенадцать лет, чтобы обдумать план. Да. Я знаю что сказать, и что сделать.
— Джон выглядит не очень—то живым.
— Нет. Здесь пока еще нет его мотива жить. Но она появится. Скоро.
— Что?
Синовал указал сквозь бездну космоса, выделив одну крошечную искру света.
— Увидишь. Она идет.
* * *
— Значит, это правда? Признаюсь, я сомневался. Пропаганда, хотя я никогда не мог до конца понять ее смысл. Синовал... думает недоступным большинству из нас образом. В действительности он больше не минбарец, и он не является им уже много лет.
Такиэр помедлил.
— И следовательно — минбарец ли ты в действительности? Маррэйн, войди. Полагаю, ты был здесь раньше.
Маррэйн вошел в едва подсвеченный мрак зала Серого Совета. Он был покрыт порезами и царапинами, его одежда разорвана, правая рука болталась. И все же Такиэр видел что он был настоящим воином, таким, какими он всегда представлял себе воинов.
— Нет. — проговорил Маррэйн. — Этот корабль достроили после того, как я... умер. Я никогда здесь не был.
— Да? Тогда оглядись вокруг. Что ты думаешь?
Маррэйн огляделся.
— Впечатляюще. — признал он. — Да, впечатляюще, но это ничего не меняет. Вален был глупцом. Всегда был. Они ничего не знал про лидерство, и еще меньше — о власти.
