Я стала осторожно пробираться к голове. Тварь встала на дыбы, а я, совершив невозможный рывок воткнула последний кинжал в здоровый глаз. Монстр ещё с минуту воя покрутился на месте, затем его лапы разъехались в стороны и он затих. Должно быть, наконец, подействовал яд. Трибуны ликовали, но я сквозь шум в ушах почти ничего не слышала и всё сидела верхом на спине мёртвого зверя, хватая ртом воздух. Подняв голову, я посмотрела на самые шикарные места.
– Да чтоб вы все провалились. – сказала я по-русски. Как долго я не говорила на этом языке. Прозвучавшие слова на фоне этой обстановки показались мне не реальными. Съехав с мёртвой туши, я в первую очередь поискала глазами Нику. Девочка плача бежала ко мне. Остальные рабы радовались, ведь прозвучал сигнал, означающий окончание боя. Наконец кошмар закончился. Я подхватила девочку плача и смеясь одновременно. А где Чкок? Я стала оглядываться. Он лежал там же, где я видела его в последний раз. Поставив Нику на ноги, я пошла к муравью. Он был ещё жив, но без сознания. Нужно было уходить с поля, но я не могла его так оставить.
– Эй, помогите мне кто-нибудь! Нельзя его здесь оставлять.
Несколько рабов помогли мне его нести. Ника шла рядом, не отставая ни на шаг. Всё закончилось. Всё закончилось…
Нас пригнали в то же помещение, где держали ранее. По дороге забрали тех, кто был ранен, в том числе и Чкока. Я очень надеялась, что его смогут вылечить. Не смотря на свой внешний вид – он был существом благородным и сражался до конца, давая нам всем шанс на выживание. Ника не отходила от меня ни на шаг и все время прижималась ко мне своим маленьким тельцем. Бедный ребёнок. На её долю выпали такие ужасы и рядом нет никого, кто смог бы поддержать её, кроме меня. Все остальные рабы, несмотря на то, что остались в живых, радовались как-то не очень. Видимо для всех то, что с нами случилось, было потрясением. Опять же, это была только первая игра. Теперь мы все знаем ЧТО нас ждёт и каково это – быть на арене, сражаться за жизнь и нелепо умирать под вопли и улюлюканье толпы.
Мы с Никой сидели в своём углу, когда дверь открылась и стали запускать подлеченных рабов. Самым последним запустили Чкока. Я слабо улыбнулась, а среди собратьев по несчастью раздавались радостные возгласы. Чкок подошёл к нам и сел рядом.
– Мы справились – говорю тихо, чтоб слышал только он.
– Да. Ты молодец. Хорошая реакция.
– это скорее не реакция, а необдуманные поступки. У меня всегда так – сначала делаю, а потом думаю. Отвратительная черта. Из-за этого я частенько попадаю в беду. Вот и сюда попала тоже из-за этого.
– Но при этом кого-то спасла? – спросил муравей.
– Вроде того – вздыхаю.
– Ты лидер. Сильная. Делаешь то, что должна. Уважаю.
– И ты тоже ничего. – Чкок защёлкал клыками. Я так поняла – он засмеялся. Дальше мы сидели в дружественном молчании и просто отдыхали. Морально. Ника положила свою лохмато-ушастую головку ко мне на колени. Я осторожно перебирала пальцами её мягкие волосы, пока девочка не заснула.
Ночью я проснулась от скрежета открываемой двери. Потом, ослепив, включился свет. Пока я проморгалась и привыкла к свету, в помещение зашло несколько эзвенов с ещё одним представителем другой расы. И, судя по светлым ушам и пушистому хвосту, что взволнованно вилял туда-сюда – это был молодой алаид. Он был весьма высокий – под два метра, но фигура была тонкой и гибкой. Даже движения были красивыми, а походка летящей. Одет был в длинную до колена тунику серебристого цвета и тёмно-голубые штаны. Длинные светлые волосы мягкими волнами спускались по спине и на затылке были чем-то прихвачены, чтобы не лезли в лицо. Я аж засмотрелась. Блин, ну почему здесь что не гуманоид – то красавец или красавица. Почему ж людям так не повезло? Может люди были бы тогда добрее?
Ушастый красавец осматривал всех рабов, буд-то кого-то искал. Я даже знала кого, и не успела рта открыть, как Ника воскликнула:
– Дядя! – и сорвалась с места. Буквально за секунду, преодолев разделяющее их расстояние она прыгнула, а мужчина подхватил её в полёте и крепко прижал к себе, зарывшись лицом в её волосы и что-то тихо заговорил на незнакомом языке. У меня от такой картины аж ком встал в горле, в носу защипало а на глаза навернулись слёзы. Они нашли её.
– Ну все, на выход– скомандовал один эзвен , подталкивая алаида к выходу. Ника, немного отстранившись, что-то спросила у своего дяди, на что он только с сожалением отрицательно покачал головой. Вскинув голову, мужчина встретился со мной глазами (они у него оказались невозможного изумрудного цвета)и, слегка поклонившись, с Никой на руках, двинул к выходу. Ника, с тоской глядя на меня, протянула в мою сторону ручку, буд-то хочет дотянуться. Я повторила её жест. Дверь с лязганьем захлопнулась, навсегда отрезав от меня это маленькое хвостато-ушастое чудо. Будь счастлива маленькая алаидка. Я тебя никогда не забуду.
Свет снова выключили. Я легла на место Ники лицом к стене и подтянула колени к груди. Хоть я и была очень рада за девочку, но мне стало почему-то очень тоскливо. И одиноко. Я соскучилась по своим манакрам, которые как-то быстро впечатались в моё сердце. Весёлый, как солнышко, Монор, вечно серьёзный и гиперответственный Зонад, ныне моя единственная подруга Дана и конечно капитан Рос. Я только сейчас поняла, что все эти тренировки были не для его личного удовольствия – посмотреть как я страдаю, а для того, чтоб я смогла как можно дольше продержаться в бою и выжить. Он беспокоился за меня, поэтому старался научить как можно большему. Я представила себе его лицо. Невозможно синий взгляд из-под длинных пушистых ресниц. Чувственные губы, до которых так и хочется дотронуться и поцеловать… А ведь он мне нравится. И всегда нравился, только я сама себе не хотела в этом признаваться. Со мной раньше никогда такого не было. Не до этого было. А может я наконец повзрослела для отношений с мужчиной? Только жаль, что я это слишком поздно поняла, ведь возможно я его больше никогда не увижу…
Вот так, с мыслями о единственном мужчине, который пробудил во мне какие-то чувства и желания я заснула. Всю ночь мне снилось, буд-то мы с Росом хотим поцеловаться, но каждый раз нам что-то мешает и отвлекает. Жаль, за весь сон мы так и не поцеловались… А так хотелось узнать каково это, пусть даже и во сне. Неужели я так и помру нецелованной?
Признаться, я не ожидал от своей рабыни такой прыти. Бегает, оказывается довольно быстро. И зачем только ей понадобилось спасать другого раба? Каждый должен заботится только о собственной безопасности, а не рисковать собой ради непонятно кого. Хотя, иначе до меня не дошел бы аромат её эмоций. Находясь среди зрителей, я теперь мог с уверенностью сказать, что эмоции у моей рабыни самые яркие из всех присутствующих на арене и самые вкусные. Вторым по яркости был тот мелкий раб, которого она спасла. Может размер тела имеет значение? Признаться, я уже начинаю подозревать, что организаторы игр допустили оплошность и выпустили на арену детёныша. Но ведь это против правил? Не удивлюсь, что если он выживет, на вторую игру его уже не выпустят. Что странно, моя недоманакр испугалась за мелкого раба сильнее, чем за себя, когда на неё нападали животные. Как такое возможно: боятся за кого-то сильнее, чем за себя? Не понимаю. Что ею движет?
Пока я предавался размышлению, события на арене развивались своим ходом. Рабам не без помощи летающих существ удалось завалить ещё две туши. На третьем дело застопорилось. Последнего летающего воина тварь поймала лапой и уже собиралась закусить, когда в бой опять ввязалась моя рабыня. И ведь успела же. Что это она всех спасает?
– ой, как интересно!? – воскликнула Модена, как бы невзначай дотронувшись до моей руки. – Какая она вкусная! Если сегодня выживет, ты подаришь её мне? Я бы нашла ей лучшее применение, чем растрата такой вкусноты на арене – уже прошептала мне эзвенка на ухо, чтоб только я мог услышать, пододвинувшись ко мне почти вплотную, едва касаясь моего плеча своей грудью. Если бы моё внимание не было столь сильно приковано к действу на арене, её телодвижения произвели бы на меня должное впечатление и вызвали соответствующую реакцию, а так:
