Я так и не узнал его имени, ведь он не представился, а я не осмелился спросить. То был человек с грубым лицом, глубоким шрамом на лбу и агрессивным поведением. Он произносил слова с характерным резким акцентом Хтонии, типичным для старших воинов Лунных Волков.
То, что хотел воин, было простым, настолько простым, что почти недостойным меня.
Из мешочка за пазухой Лунный Волк достал серебряный диск, похожий на плоскую монету, и положил на мой верстак. Он толкнул его ко мне и сказал, что хочет сделать медали с изображением головы волка и полумесяца. Я редко получал такие конкретные требования. Я предпочитаю применять в каждой работе собственным пониманием, о чем и сообщил воину. Но тот был так настойчив, что я ощутил, что отказываться опасно. Голова волка и полумесяц. Не больше, не меньше. Я должен сделать форму для медали, которую он возьмет на инженерную палубу, чтобы произвести их в большом количестве на гидравлическом прессе. Такая банальная задача меня не интересовала, но я кивнул и сказал, что форма будет готова завтра. Я заметил сходство в мотивах с тем, что заказал Гастур Сеянус, но промолчал. Слова только разозлили бы воина, для которого, похоже, шокирующее насилие было обычным делом. Бояться Астартес естественно, в конце концов, их создали быть убийцами, но здесь было нечто иное, нечто более тревожное, чем признание цели существования.
Воин ушел, и я сразу ощутил, как воздух в мастерской стал легче, словное его присутствие давило мне на череп. Животная часть меня знала, что я в ужасной опасности и призывала бежать, но высшая личность не могла понять причины страха. И даже если бы я прислушался к инстинктам и бежал, где бы на звездолете я мог спрятаться от одного из воинов магистра войны?
Я обратил внимание к серебру, отбросив мысли обо всем, кроме работы по металлу. На такую простую задачу потребовалось бы только несколько часов, но я обнаружил, что продолжаю думать о воине и его угрожающем присутствии. Моей работе не хватало жизни и искр, поэтому я обратился к тем же пыльным книгам, которыми вдохновлялся при работе над реликвиарием для лорда-генерала.
На страницах я обнаружил частые упоминания волков и луны: невры древней Скифии раз в год превращались в волков; страх, что глаза волчицы могут вскружить чувства человека. Одни считали волков знамениями победы, другие видели в них вестников последних дней мира. В конце я обнаружил обрывок истории о скованном волке, который порвал оковы и проглотил солнце, а затем был убит одноглазым богом. Учитывая, что мой волк будет выгравирован на фоне луны, это казалось подходящим выбором. С этим образом перед мысленным взором я быстро вылепил форму, придав волку простоты и элегантности. Благородный зверь гордо стоял на фоне полумесяца, запрокинув голову, словно издавая дикий вой. Работа несложная, замысел прост, но я все равно гордился. Я был уверен, что окончательный результат порадует моего безымянного заказчика, и таившийся в недрах разума страх притих.
Он вернулся на следующий день, когда склянки корабля возвестили начало вечернего цикла. Воин потребовал показать, что я сделал, и улыбнулся, когда я положил серебряную резную работу в его абсурдно огромную ладонь. Он поворачивал ее так и этак, глядя на отблески света на гравировке. Наконец, он кивнул и похвалил меня за работу.
Я опустил голову, радуясь одобрению своего творения, но его рука сомкнулась на шее, как только я поднял взгляд. Похожие на железные тиски пальцы сомкнулись на горле и подняли меня в воздух, я забил ногами, чувствуя неумолимый напор. Я посмотрел в глаза воина, силясь понять, зачем он это делает, но не увидел никакого объяснения кровожадному нападению.
Я не мог кричать, потому что хватка не позволяла вырваться из горла ничему, кроме сдавленного хрипа. Что-то хрустнуло, и я ощутил ужасную боль. А затем я упал, тяжело ударился о пол мастерской и забил ногами, пытаясь вздохнуть. Лишь крошечные струйки кислорода попадали в легкие через изувеченное горло, и я видел, как убийца присел рядом с сардонической ухмылкой на грубом лице.
Слова пытались добраться до онемелых губ, тысячи вопросов, но воздуха хватило лишь на один.
Зачем?
Воин склонился и прошептал мне на ухо.
Тоже ответ, но в нем нет смысла.
Я умираю. Он это видит. Через считанные минуты я буду мертв. Воин повернулся и вышел из мастерской, не дожидаясь моей кончины.
Я крепче, чем выгляжу, и хотя не могу сказать наверняка, не верю, что умру так быстро, как ожидал убийца. Я делаю слабые вздохи — их достаточно, чтобы продержаться еще чуть-чуть, но не хватает, чтобы жить. Все перед глазами тускнеет, чувствую, что умираю.
Серебряных дел мастера не станет, и я боюсь, что никто никогда не узнает причины.
Но что это?
Дыхание ветра на коже, звук открывающейся двери.
Да! Я слышу встревоженный крик и тяжелые шаги. Нечто огромное и бледное нависает надо мной. Проступают прекрасные черты, похожие на лицо спасателя, видимое словно сквозь толщу воды неподвижного озера.
Я знаю этого воина.
Никому так не идет доспех «Марк IV».
Гастур Сеянус.
Он поднимает меня с пола, но я знаю, что меня уже не спасти. Неважно, как быстро он сможет принести меня к медику, я не выживу. Но я все равно рад. Не умру один, кто-то будет смотреть, как я сброшу смертную оболочку. Меня будут помнить.
Он кладет меня на верстак и неосторожно смахивает поднос с завершенными заказами. Моя голова повернута набок, и я вижу, как на пол падают четыре кольца. Я смотрю, как Гастур случайно наступает на одно, полностью расплющив его своим весом.
Это кольцо я сделал для него.
Он наклоняется ко мне, настойчиво что-то говорит, искренней печалясь о моей смерти.
Сеянус задает вопросы, но я ничего не могу разобрать.
Жизнь ускользает. Глаза закрываются, но перед смертью я слышу последний вопрос Гастура.
Кто это сделал? Что он сказал?
И последней искрой жизни я проталкиваю предсмертные воспоминания и последние слова убийцы через изувеченную гортань.
Я не могу сказать.
Аарон Дембски-Боуден
ВОРОНИЙ ПРИНЦ
ВОСЬМОЙ ЛЕГИОН, ПОВЕЛИТЕЛИ НОЧИ
Яго Севатарион, Севатар, первый капитан.
Тал Ванек, боевой брат, первая рота.
Оррин Вальзен, прим-апотекарий.
Малитос Кулн, девятый капитан.
Нарака, Бескровный, тринадцатый капитан.
Вар Джахан, двадцать седьмой капитан.
Офион, тридцать девятый капитан.
Кке Херек, сорок третий капитан.
Крукеш, Бледный, сто третий капитан.
Товак Тор, Однорукий, сто четырнадцатый капитан.
