Я снова направил подзорную трубу на ближайший удаляющийся от меня корабль. Как я и ожидал, с момента, когда я приказал снизить скорость до половины максимально возможной, расстояние между нами существенно увеличилось. Еще через пять-шесть минут его капитан должен решить, что отошел от меня на расстояние достаточное, чтобы успеть развернуться. Он, конечно, должен предполагать сейчас, что, преследуя его, я иду с максимальной скоростью, то есть так, как поступал в данную минуту он сам. Я, однако, продолжал удерживать скорость лишь в половину максимально возможной. Мастер, стоя в проходе между скамьями гребцов, голосом задавал им нужный темп.
Когда я увидел, что впереди идущий тиросский корабль, капитан которого был уверен в том, что он правильно рассчитал мою скорость и разделяющее нас расстояние, начал выполнять разворот, я понял, что пришло время действовать.
— Давай! — крикнул я своему мастеру.
Тот, не теряя ни секунды, начал отсчитывать гребцам максимальный темп.
«Дорна», хищная и прекрасная, полетела над волнами, рванув с места, как сорвавшийся с цепи слин.
Таран ее вонзился в самую середину корабля, проломив ему борт так же, как и его предшественнику.
Через мгновение «Дорна» уже высвобождала свой спрятанный под воду клюв из пронзенного ею тела беспомощно трепещущей жертвы.
Мы вернулись к преследованию оставшегося последним корабля. Он не выказывал попыток совершить разворот. Расстояние между нами было приличным.
— Полный ход, — приказал гребной мастер темп-мастеру и поднялся ко мне на кормовую палубу.
— Сможем ли мы его догнать? — спросил я его.
— Дайте мне свою трубу, — попросил он. Я протянул ему подзорную трубу.
— Ты знаешь этот корабль? — спросил я.
— Нет, — покачал он головой.
Какую-нибудь минуту-другую он внимательно изучал форму корабля, его посадку, ритм движения, весла, после чего вернул трубу мне.
— Да, мы сможем его догнать, — сказал он и, спустившись на рулевую палубу, устроился в своем кресле.
— Скорость — три четверти максимальной, — услышал я отданную темп-мастеру команду.
Я ни о чем его не спрашивал; я знал, что он действительно мастер своего дела.
Время от времени я подносил к глазам подзорную трубу и неизменно отмечал про себя, что расстояние между нашими кораблями постепенно увеличивается.
Однако по прошествии полутора.часа я вдруг заметил, что дистанция между нами со времени моего последнего наблюдения осталась прежней.
Мои гребцы продолжали выдерживать скорость в три четверти максимальной.
Гребной мастер снова поднялся ко мне на палубу. На этот раз он даже не попросил у меня подзорной трубы.
— У него на борту сто тридцать два весла, — сказал он» — но сам корабль у него тяжелее и в глубине посадки нам не уступает.
— Кажется, он сбросил скорость, — заметил я.
— Да, сейчас он идет примерно на три четверти, — согласился мастер, — так же, как и мы. Нельзя идти долго на пределе. Здесь он допустил ошибку. Теперь даже на свои три четверти мы его догоним.
— Спасибо, мастер, — поблагодарил я.
Он кивнул и вернулся на свое место.
Вскоре нашему противнику стало ясно, что оторваться от нас ему не удастся. Значит, рано или поздно ему придется вступить в бой.
Еще через четверть часа я заметил, что он начинает готовиться к развороту.
— Скорость — четверть максимальной, — сказал я старшему мастеру, а затем, четырьмя минутами позже, отдал приказ: «Сушить весла!»
Оба корабля — наш, «Дорна», и неприятельский — замерли один против другого, неподвижные, отвечающие лишь легкому колебанию волн Тассы.
Нас разделяло ярдов четыреста.
Поскольку главным оружием этих кораблей служит их таран и стригущие ножи, самым опасным для них является лобовая атака. Поэтому при создании подобной ситуации в бою, когда в море встречаются лишь два неприятельских корабля, их поединок складывается из того, что оба они начинают кружить друг около друга, обмениваясь снарядами, стремясь зайти противнику в корму и выбирая удобный момент для нанесения удара. Я нисколько не сомневался, что «Дорна» — корабль более легкий, с высокой посадкой и коротким килем — окажется более послушным рулю, маневренным и подвижным, и рано или поздно ему удастся достать своего противника.
Думаю, капитан неприятельского корабля также нисколько не заблуждался на этот счет. Его действия со всей очевидностью свидетельствовали, что он стремится избежать сражения. Теперь же, кажется, у него не оставалось выбора.
Он вел себя так, как я и ожидал.
Его весла заработали на полную мощность, и тяжелый корабль устремился к нам с такой скоростью, что таран его, мощный тарнский клюв, поднялся над водой, высекая из ее поверхности белую пену.
Я рассмеялся.
Мы поймали этот корабль, доказали ему преимущество «Дорны» и ее гребного мастера.
Противник не слишком хотел вступать в сражение.
— Рулевые — четверть поворота на правый борт! — приказал я.
— Да, капитан! — ответили они.
— Мастер, — сказал я, — по-моему, теперь у нас свидание с флотилией Тироса и Коса.
— Да, капитан, — усмехнулся он и, обращаясь к темп-мастеру, добавил: — Скорость максимальная!
Таран неприятельского корабля прошел мимо нас. Мы проскользнули один возле другого так быстро, что не успели даже обменяться выстрелами.
Через какое-то мгновение неприятрльстсил корабль был уже в сотне ярдов у нас за кормой.
Я рассмеялся.
Обернувшись, я наблюдал, кaк он разворачивается по направлению к Косу.
Я помог ему уклониться от сражения, если, конечно, оно должно было состояться.
— Рулевые — держать направление на флотилию с сокровищами, — распорядился я.
— Да, капитан, — откликнулись они.
— Скорость — половина максимальной, — сказал я гребному мастеру.
— Да, капитан, — кивнул он.
С флотилией с сокровищами все обстояло именно так, как я ожидал. Из сорока сопровождающих ее боевых кораблей тридцать, увлекшись преследованием, позволили себе удалиться на непростительно большое расстояние. Четыре из них я потопил, а пятый вывел с театра боевых действий. Подобная история повторилась с каждым из моих одиннадцати заманивавших неприятеля в ловушку кораблей. Некоторым из судов противника, уцелевшим при возвращении к флотилии, удалось сгруппироваться, образовав бригаду из десяти-одиннадцати кораблей. Они, безусловно, продолжали представлять собой определенную угрозу, но к флотилии с сокровищами они еще не подошли. Остальные же суда противника были либо потоплены, либо повреждены настолько, что не в состоянии были продолжать движение. Сама флотилия и оставшиеся у нее в качестве прикрытия десять наиболее быстроходных судов, пока их увлеченные преследованием товарищи бороздили воды блистательной Тассы, подверглись молниеносному, беззвучному, абсолютно неожиданному нападению остальных моих восемнадцати боевых кораблей. Используя в основном довольно простую тактику так называемой «двойной атаки» — заключающейся в том, что два действующих в паре корабля, нападая на одиночно стоящий корабль противника, подходят к нему с разных направлений, вынуждал его тем самым подставить незащищенный борт или корму либо одному, либо другому из нападающих, — моим матросам удалось меньше чем за час уничтожить или вывести из строя семь из десяти оставшихся в качестве прикрытия боевых кораблей. Еще двоим позволено было убежать с поля боя, а последний, десятый, так и продолжал уклоняться от поединка, держась — даже сейчас! — среди круглых кораблей. Кстати, большинство круглых кораблей благоразумно отошли подальше от места, на котором разыгралось сражение, хотя из тридцати первоначально входивших в состав флотилии круглых кораблей после окончания сражения мы смогли собрать лишь двадцать два, да еще один подобрали по дороге и пригнали назад наши возвращающиеся корабли.
